Книга Основатель - Наталья Турчанинова

— Неужели не нравится? — осведомился с усмешкой Корвинус-старший. — Но по-моему, кадаверциана должно только радовать подобное скопление высококачественного материала.

Он провел ладонью по гладкой, словно отполированной кости. Его сын молча скривился и ускорил шаг, разбрызгивая воду. Ему хотелось скорее выбраться из жуткого леса.

Стало просторнее, свет, льющийся неизвестно откуда, окрасился зеленоватым оттенком. «Старые деревья» сменились тонкими длинными плетьми, покачивающимися на ветру. Проходя мимо одной из них, Валентин заметил, как она дрогнула и слегка наклонилась в его сторону. И тут же услышал свист, словно от удара хлыста, поток горячего воздуха обдал затылок, по плечу проскребло что-то острое. Юноша отпрыгнул в сторону, еще не понимая в чем дело. Мельком взглянул наверх и почувствовал, как внезапный жар прокатился по спине и тут же сменился прежним холодом.

«Стебли» были украшены не только мощными ребрами. Вершина каждого позвоночника заканчивалась черепом. Не человеческим, но и не звериным. Их глазницы горели зеленью, а длинные клыки плотоядно скалились. Одно из «растений» как раз лениво выпрямлялось, не успев схватить желанную добычу. А другое, растущее неподалеку, наклонялось, чтобы впиться в застывшего человека.

Валентин увидел приближающийся череп с открытой пастью, услышал тонкий свист и очнулся. Увернувшись от зубов, он бросился бежать. Не разбирая дороги, разбрызгивая воду, скользя по льду и едва не падая. Паника вымела из головы все мысли. Единственное желание — спастись — заслонило собой все остальные.

Хищные оскаленные головы на бесконечно длинных костлявых шеях бросались на него, словно голодные росянки на муху. Острые зубы полоснули по руке, по лбу текла кровь и по затылку, кажется, тоже.

Гибкая костяная плеть хлестнула Валентина по груди, он не удержался на ногах и рухнул на спину, подняв тучу брызг. Удар на мгновение лишил его возможности дышать, а в памяти вдруг вспыхнула фраза Доны: «…все это иллюзия. Она не сможет убить тебя». Однако оскаленная морда, приближающаяся к нему, была слишком реальна.

Юноша попытался встать, но лед вокруг неожиданно ожил, превращаясь в трясину, и стал засасывать человеческое тело.

Валентин вскрикнул, рванулся и услышал сквозь свист, плеск и шипение голодных тварей тихий, едва слышный голос вилиссы:

«Тебя убьют, только если ты сам захочешь умереть».

«Я не хочу!» — подумал он с внезапной яростью, дернулся еще раз, вскинул руки, заслоняясь от клыков. Но они так и не вцепились в него.

Валентин не знал, сколько времени прошло. Но когда он поднял голову, то увидел, что лежит в воде на краю жуткого леса, а вокруг него торчат изо льда безобидные ростки позвонков.

Над юношей наклонился отец.

— Вставай, — велел ревенант. — Здесь нельзя падать.

Уцепившись за его протянутую руку, сын с трудом поднялся и тут же почувствовал обжигающий стыд. Убегая из голодных зарослей, он совершенно не думал про отца.

— Извини, я… совсем забыл…

— Про меня? — Корвинус понимающе улыбнулся. — Умереть второй раз я не смогу.

— И все равно, я не должен был…

— Не время оправдываться.

Судья развернулся и направился вперед. Присел на корточки возле одного из побегов и взглянул на сына.

— Я бы на твоем месте взял это с собой. Вдруг пригодится.

— Зачем?! Посадить дома в горшок? Вместо комнатного растения? — Валентин вытащил из кармана мокрых брюк такой же мокрый носовой платок и попытался перетянуть рану на плече. — Еще можно скармливать ему нежеланных гостей… Или подарю Доне вместо комнатной собачки.

Ревенант выразительно приподнял брови, и сын понял, что, видимо, болтает слишком много и нервно. Он замолчал и подошел к ростку. Тонкий позвоночник обломился с громким хрустом, словно сухая ветка. Валентин сунул его в карман, снова посмотрел на отца и только сейчас заметил, что тот изменился. С лица исчезла нездоровая одутловатость, глаза больше не казались опухшими, волосы стали короче, одежда — чище.

Не обращая внимания на удивление сына, Судья поднялся и неторопливо пошел вперед. Тот поспешил следом.

Уровень воды постепенно спадал. Открылся каменный пол. Впереди замаячил выход из зала — неровная, грубо обтесанная арка и длинный темный коридор за ней.

Валентин шел, стараясь не обращать внимания на боль. Пусть черепа и были иллюзией, раны, оставленные их зубами, кровоточили и болели. Для вампиров в этом не было бы никакого неудобства — пара секунд регенерации, и можно легко идти дальше. Но для человека все оказалось не настолько просто.

— Отец, ты говорил, что изучал летописи кадаверциан? — спросил он, дождался ответного кивка и продолжил: — Обычно сюда отправляют только новообращенных или люди тоже были?

— Были и до тебя, — ответил Судья, по-прежнему не оборачиваясь.

— Кто?

Он молча поднял руку, показывая на стену над аркой. Там висело иссохшее мужское тело, прибитое к камням копьем. Молодой Корвинус присмотрелся и увидел все те же звенья-позвонки на его древке. На трупе еще сохранились обрывки одежды, похожей на ту, что обычно носил Кристоф. И волосы мертвеца тоже были длинными и черными.

Валентин невольно вздрогнул.

— Да нет, конечно, — пробормотал он. — Не может быть…

Но, подойдя ближе, с изумлением узнал знакомые черты в мертвом лице и замер на месте.

— Что? — спросил ревенант, оглянувшись через плечо.

— Как это возможно? Кристоф же прошел весь Путь. Он не умер здесь.

— Откуда ты знаешь? — с интересом спросил Судья, возвращаясь к сыну, застывшему у входа в коридор.

— Ну… я его видел, говорил с ним.

— Человек-Кристоф умер на этом самом месте, — подтвердил ревенант, глядя на мертвое тело. — Освободился от человеческой сути очень быстро, почти в самом начале Пути. Поэтому он смог так легко пройти его весь. Его не отягощал груз смертной сущности.

Валентин промолчал, пытаясь осмыслить услышанное, и его внезапно поразила новая догадка.

— Значит все кадаверциан… умирали здесь как люди?

— Да.

— И мне тоже придется?!

— Ты же хотел стать одним из них.

— Но я не думал… я даже не представлял… — Юноша крепко сжал в кармане костяной обломок и почувствовал, как его отростки впиваются в ладонь. — Я не хочу.

— Каждый кадаверциан должен принести свою жертву Смерти, которой собирается служить, — равнодушно отозвался Судья, отворачиваясь от сына, и пошел дальше в темный тоннель. — Если ты не готов, подумай о том, чтобы повернуть назад.

— Я не поверну! — с досадой сказал ему в спину Валентин. — Ты же знаешь. Я должен доказать… хотя бы самому себе, что годен хоть на что-то.

И он пошел следом за ревенантом.