Книга Исчезание - Жорж Перек

— Вилхард.

— Впусти. И введи сюда.

Тип зашел. Начал рассматривать Августа с чуть дерзким удивлением.

— Август Б. Вилхард?

— Да. С кем имею честь?

— Ни имени, ни фамилии у меня нет. Меня даже не крестили. Есть нелепая и вместе с тем забавная кличка: Трифедрус. Вам нравится?

— Пускай будет Трифедрус, — кивнул удивленный Август.

— Итак, — приступил Трифедрус, — три дня назад, в Аррасе, меня вызвал местный кардинал и приказал: «Езжай в Азинкур и скажи так: в лазарете муниципалитета явился на свет сын Вилхарда».

— Сын?! — вскричал Август, как если бы ему на темя (череп, крышу, башню, будку, кабину, башку, балду, тыкву, репу) рухнул целый интернат. — Так вашу мать! Кстати, а мать у ребенка есть?

— Увы, — сделал печальную мину Трифедрус, — мать умерла при явлении младенца на свет. Ни имя,

ни фамилию так и не выяснили. А в ее сумке нашли юридически заверенный сертификат с печатью шерифа, устанавливающий семейную филиацию: сын Августа Б. Вилхарда зачат в результате внебрачных уз, девять месяцев назад имевших быть в Сент-Ажиле между мамашей и вышеназванным А.Б.В.

— Как?! — чуть не удавился Август. — Какая лживая чушь!

— Ну уж не скажите! — вдруг насупился Трифедрус. — Взгляните на эту бумагу: решение суда, предписывающее вам взять на себя бремя и растить дитя.

— Бастард! — рявкнул Август.

— И, тем не менее, английский гражданин, — прибавил Трифедрус.

Сначала Август думал связаться с юристами. В результате увещеваний шельмеца Трифедруса не убежденный на 100 % и все же смирившийся Август через два часа выехал в Аррас и на заре приехал в муниципальный лазарет. Там ему вручили кулек: младенца в белых льняных пеленках. Август — еще не предвидя, как через двадцать лет ему придется везти сына, правда, уже не младенца в белых пеленках, а мертвеца в белеющей плащанице, — сунул кулек в «ягуар» и уже к вечеру вернулся в Азинкур.

Август забарабанил в дверь. Я прибежала на стук и впустила. Август влетел с дитем в руке и заметался в бешенстве. Злая гримаса искажала ему лик. Нервный тик дергал левую щеку.

— I will kill him, I will kill him! — кричал Август.

Я испугалась. Страх сжал мне сердце и заледенил жилы.

— Stay right behind me! — крикнул мне Август.

Август вбежал в living, где имелся длинный бильярд; швырнул ребенка на зелень сукна, сдернул пеленки, схватил массивный тесак и занес над кричащим дитем. Я закрыла глаза, дабы не видеть. Август уже намеревался свершить преступление, как вдруг в изумлении замер.

— Ах!

Я приблизилась и увидела. В пупке ребенка сверкал кристалл; круглый камень с тремя клеймами был заплетен узлами в перерезанную плацентарную кишку.

Невзирая на рыдания ребенка, Август вырвал украшение и принялся рассматривать. Затем страшный хрип, чуть ли не глубинный всхлип вырвался из груди.

— Yes, — изрек в результате Август. — Если судьба шлет мне сие испытание, пускай так и будет. Let it be. Я замараю честь семьи. Я признаю сына-бастарда. Я дам ему имя Дуглас Хэйг, чтя память фельдмаршала, чей пример давал мне силы сражаться при Вердене. Я буду за ним ухаживать. Мы будем хранить в секрете младенческие перипетии бастарда, найденыша и приемыша. Я буду любить Дугласа, как сына.

Так — на теле сына — Вилхард нашел Захир. Август был для мальчика влиятельным, деликатным, внимательным и предупредительным папашей. Не был забыт и Захир: Август вставил камень в перстень и не расставался с ним ни на минуту.

Дуглас Хэйг мужал. В усадьбе царил мир. В течение десяти лет семья знала лишь дружеские услады и утехи.

Майская зелень и сентябрьский пурпур, чередуясь, красили густую листву парка; за ее теплыми радужными переливами, в резких налетах ветра, трепетала далекая и чистая лазурь неба.

Глава 23-bis

устанавливающая влияние фрески «Влтава» Бедржиха Сметаны на бильярдную игру

Дабы представить себе, как зачиналась страшнейшая напасть, сразившая нас всех, здесь следует вставить flash-back и вернуться назад.

В девятнадцать лет у Августа случился нервный срыв, чьи причины с тщанием скрывались; испуганный кузен-адмирал направил юнца нести в течение двенадцати месяцев тяжелую службу юнги на судне «Летучий Нидерландец».

Завершив плавание — не излечившее недуг, а лишь снявшее явные следствия — вчерашний юнга ударился в мистику: Августу встретился Мутус Липпманн. Шарлатан выдавал себя за «ёга» и, как рассказывали свидетели, был наделен магическими силами, чем вызывал у свидетелей неудержимый фанатизм.

Убедив Августа в наличии неких сил и знаний, ведущих к Нирване, к величайшей белизне забытья, ушлый Липпманн, не тратя времени зря, стал давить на хрупкую и впечатлительную психику юнги. Сначала принудил адепта выйти из христианства, а затем заставил принять на веру им же самим выдуманную религию — ересь, сакрализующую всех сразу: Вишну, Брахму, Будду, Яхве. Инициация предписывала вступающему в секту перечитать все десять скрижалей «учителя»: мешанину, белиберду, напичканную выдержками из «Мечты Васавадатты», «Мантик аттайр», «Кальпасутры», «Гита-Гавенды», Чжуан-Цзы, Раби бен Шимёна Ёхая и цитатами, кстати, а чаще некстати, выдернутыми из писаний св. Марка, св. Юстина, Тертулиана, Ария, Гуттшалька, Пьера Вальдеса, Вильяма Бутса, Дарби, Гулама Ахмада, из двадцати трех песен гения Ли-Бай, а также из «Хаггады», «Шулхана Азуха», «Сунны», «Шрути-Шастры», пяти «Упанишад», трех «Пуран», «И-Цзин», и «Шатапатхабрахманы».

Культ теурга Липпманна включал и так называемый Декрет Змея, предписывающий верующим целый ритуал эпиклектических призываний, заклинаний и мантр, а также растираний различными магическими маслами.

Предписывались также три купания в день (с первыми петухами, в середине дня, с первыми звездами). Утренний намыв устраивался следуя специальным ритуальным правилам. Для умывания применялась влага, к утру выступающая каплями на листьях растений: ее сливали в тридцать две чаши, размещенные в парке; специальный аппарат направлял живительные струи в трубы, а затем в ванну — массивную купель antica bianca,вырезанную из глыбы кварца, причем вырезанную с фантастическими усилиями, так как цельный и твердый кристалл не уступал никаким инструментам и разрезался лишь негранеными алмазами.

Дабы Август не страдал из-за переизбытка влаги с вытекающим нарушением естественных характеристик гидратации, закачиванием массы управлял целый кибер-аппарат, регламентирующий втекание и влияющий на мерный залив действием т. н. талей и смежных камер, чьи перемещения — через канал плунжера с бегунами, цепляющимися шарнирами к узлу на винтах, управляющему индукцией клапана «вкл. / выкл.» на трансрезистерах, — вызывали сжатие всей системы.