Книга Чары зари - Катарина Керр

— Вынимай их, Отто, — велел Карадок. — Ребята, спешивайтесь, чтобы хорошо было видно.

Отряд сгрудился вокруг кузнеца, когда гордый, смертельно усталый Отто раскрывал большой кожаный мешок. На соломе лежали кинжалы — для каждого из них. Красивое оружие. Их лезвия мерцали, как серебро, но были тверже лучшей стали. Маддину никогда раньше не доводилось держать в руках оружие с таким острым краем.

— Их не нужно полировать, — объявил Отто. — Они не потускнеют, даже от крови. Если кто-то из вас хочет, чтобы на его кинжале было что-то выгравировано — рисунок, метка или что вы там пожелаете — я это сделаю, но вы заплатите мне за работу по серебряной монете,

— Им можно перерезать горло? — спросил Эйтан у Маддина.

— Конечно. У меня никогда не было ножа, который бы мне нравился больше.

Медленно и торжественно, как священнослужители во время ритуала, воины достали из ножен старые кинжалы и заменили их новыми. Хотя казалось, что Карадок едва смотрит на них, стоя расслабленно, полуприкрыв веки, Маддин знал, что он внимательно наблюдает за подчиненными и за эффектом, произведенным кинжалами. Воины улыбались, хлопали друг друга по спине. Впервые они расправили плечи. Их настроение было лучше, чем во все предыдущие дни.

— Ну, хорошо, — сказал Карадок. — Теперь, парни, мы все будем именоваться серебряными кинжалами. Как я понимаю, это немного значит, за исключением того, что мы сражаемся, как сукины сыны, и этим зарабатываем себе на жизнь.

Отряд отсалютовал ему — пусть даже то были жалкие остатки прежнего вольного воинства. Усевшись на лошадей, все сами по себе выстроились боевым порядком и рысью поскакали по дороге в Каминвейн, где Карадок пообещал им свободный день перед тем, как отправляться на поиски нового нанимателя. У западных ворот города они нашли гостиницу, которая оказалась достаточно большой, чтобы разместить их всех. Однако худощавый владелец гостиницы, дрожа от страха, объявил, что мест нет.

— Конюшня кажется мне пустой, — заметил Карадок. — Мы заплатим тебе, не беспокойся.

— А если вы тут все порушите? Тогда ваши жалкие деньги не принесут мне никакой пользы.

— А если мы тут все порушим, не заплатив тебе в начале?

Хотя владелец гостиницы стонал и заламывал руки, он быстро сдался. У него были кое-какие постояльцы, и в результате Эйтан и Маддин оказались в маленькой комнатке под крышей. Когда они перекусывали в полдень в таверне на первом этаже, весь отряд говорил только о женщинах. Карадок раздал остатки их заработка вместе с приказами.

— Мы находимся в городе, который, не исключено, нам придется в будущем посетить снова, поэтому не лапайте девушек, которые не хотят иметь с вами дела, не давайте в глаз приличным людям. Я также не хочу слышать о том, как кто-то облевал сад горожанина. Пусть вас выворачивает в канавы. И оставьте в покое дочерей уважаемых горожан!

Поспешно выпив по кубку меда, Маддин и Эйтан отправились на прогулку. К тому времени уже давно перевалило на вторую половину дня, и улицы были полны горожан, которые спешили по своим делам. Все они, бросив быстрый взгляд на наемников, переходили на другую сторону улицы или сворачивали на боковую улочку, чтобы не встречаться с подозрительными типами. Двое друзей неторопливо обошли город, отыскали небольшую таверну рядом с пекарней и зашли. Они были там одни, если не считать служанки со спутанными светлыми волосами, мягкими круглым лицом и большой грудью.

Она принесла им кружки темного эля и медлила, бесстрастно улыбаясь обоим. «Ничего деваха», — подумал Маддин и по хищному выражению глаза Эйтана мог сказать, что друг с ним согласен.

— Как тебя зовут? — спросил Эйтан.

— Друффа, а вас?

— Меня — Эйтан, а это — Маддин. У тебя случайно нет такой же симпатичной подружки? Мы все могли бы неплохо посидеть и поболтать.

— Поболтать, ха! Как я предполагаю, вы, ребята, также хотите поиграть, например в карноик или гвидбукл.

— А ты можешь предложить игру поинтереснее?

— Могла бы. Все зависит от вашей щедрости.

Эйтан вопросительно приподнял бровь и посмотрел на Маддина.

А как там насчет подружки?

— Большинство из них в это время дня заняты. Жаль, что вы не пришли вечером.

— А, все круги ада! Зачем тогда беспокоиться? — пожимая плечами воскликнул Эйтан. — Почему бы тебе не отправиться с нами в нашу гостиницу? У нас нормальная кровать, гораздо лучше, чем сеновал, и мы купим бурдюк меда.

Маддин гневно посмотрел на друга, но Эйтан обращал внимание только на девушку. Друффа захихикала от приятного удивления.

— Это может быть довольно забавно, — объявила она. — Я пойду схожу за медом и предупрежу папу, куда отправляюсь.

Когда она отошла, Эйтан повернулся к Маддину, опять пожимая плечами.

— Одна, две, блондинки, брюнетки, из одной таверны, из другой — какое это имеет значение? — его голос треснул. — В любом случае они все — шлюхи.

Маддин допил эль двумя большими глотками. У него появилась смутная мысль уйти, позволить Эйтану заниматься этой девушкой и найти себе другую, но его мозг был уже слишком затуманен алкоголем, чтобы одному найти дорогу назад в гостиницу в этом незнакомом городе.

Они обошли свою гостиницу кругом и проникли в нее с черного хода. Эйтан, правда, задержался, чтобы прижать Друффу к стене и поцеловать. Маддин нашел зрелище возбуждающим и беспокоящим одновременно. Он не стал возражать, когда девушка предложила им всем отправиться наверх.

Тем не менее, когда они все оказались в тихой комнатке, робость Маддина вернулась с новой силой. Он запер за ними дверь и стал рыться в седельных вьюках в поисках деревянной кружки, а Эйтан в это время развязывал бурдюк с медом. Друффа хихикала.

— Давай оставим выпивку на потом. Ты обещал мне немного повеселиться, Эйтан.

— Да, обещал. В таком случае снимай платье.

Друффа начала расшнуровывать длинное платье — такое обычно носили девственницы. Маддин крепко сжимал в руке кружку, наблюдая, как она раздевается, — медленно, все время улыбаясь им обоим. Когда Друффа избавилась от нижней рубашки и взорам мужчин представились мягкая бледная кожа и темные соски, Маддин ощутил сильное возбуждение. Друффа один раз поцеловала Эйтана, затем повернулась к Маддину, забрала кружку у него из рук, поцеловала также и его, а после потащила обоих к кровати.

Они позволили ей уйти только через несколько часов после заката, когда она уже жаловалась на усталость. Маддин пьяно, удовлетворенно натянул на себя часть одежды и галантно проводил Друффу вниз, где сунул ей в руку несколько медных монет. Хотя, возможно, он ей и переплачивал. Впрочем, Маддин считал, что Друффа сполна отработала эти деньги. Когда он, шатаясь, вернулся в номер, то обнаружил, что свеча горит, вставленная в лампу, а Эйтан крепко спит и храпит на своей стороне кровати. Маддин снял бригги, набросил на Эйтана одеяло, задул свечу и лег. Комната медленно и торжественно вращалась вокруг него, в темноте он видел крошечные золотые искры. «А что бы обо мне сейчас подумал старый Невин? — пронеслась мысль. — Ну, спасибо богам, он никогда не узнает, что со мной сталось.» И он заснул так внезапно, как будто кто-то задул свечу.