Книга Мать лжи - Дэйв Дункан

Пытаясь не привлекать к себе внимания, он еще больше выделялся в толпе, а второй побег грозил ему серьезной опасностью. Свидетельницы не имеют права вмешиваться в ход событий, но едва ли предупреждение, сделанное ребенку, вызовет гнев священной Мэйн.

Она перешла по мосту на Желтое Молоко, а затем на Излучину Лимпет.

Сестра Молчальница, она же Лония, была самой старшей и уважаемой последовательницей культа мэйнисток, и многие считали ее будущей Старейшей. Она родилась в Скьяре и любила этот ужасный древний город, втиснутый между стенами каньона, даже когда здесь было невыносимо жарко или ужасно сыро. Она знала все шестьдесят шесть островов и бесчисленные мосты, его великолепные строения и жалкие хижины — и, будучи Свидетельницей, имела представление о том, что происходит внутри, видела самые страшные и забавные события.

Недавно ее назначили на пост Матери Ложи Скьяра, что невероятно ее обрадовало, потому что служило признанием ее беззаветной преданности культу. Она больше не могла не замечать своих седых волос и морщин, да и болезни не оставляли ее в покое, но, благодарение богине, она сумела сохранить все свои способности. Мысль о том, что когда-нибудь она станет Старейшей, ее вовсе не радовала. Ей хватало и новых обязанностей.

Когда она ступила на Змеиную Шкуру, Дантио шел по Яйцу.

Молчальница была ярой противницей отвратительного договора, который Старейшая заключила с лордом крови десять лет назад. Хотя Стралг и его братья были веристами, Молчальница и ее сторонницы не сомневались, что Салтайя служит Ксаран и, возможно, их отец Храг тоже был Избранным. Закон священного Демерна гласил: «Не заключай союза с Богиней Зла». Да, у мэйнисток не было никаких доказательств, но если Стралг действительно получал помощь Ксаран, договор Старейшей с ним не имеет силы. И никогда не имел.

В начале года лорд крови потерял две трети своего войска, направлявшегося во Флоренгию через перевал, но ему самому удалось остаться в живых и, судя по слухам, он не встретил там почти никакого сопротивления. Его братья и зять не могли сравниться с ним в воинском мастерстве, но Свидетельницы согласились помогать им заранее подавлять мятежи. Скьяр был городом Салтайи, и, когда Мать Мелодия умерла, Старейшая отправила ей на смену Лонию, велев присматривать за Королевой Теней. Иными словами, та должна была доказать справедливость своих подозрений или молчать. Но безупречных доказательств — как их понимают мэйнистки — добыть бы не удалось, потому что Древнейшая прячет своих последователей от глаз Всевидящих. Возможно, найдется хотя бы свидетель ее хтонических ритуалов.

Дантио перебрался через Змеиную Шкуру. Молчальница двинулась ему навстречу, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Она подождала в дверях какого-то дома, пока он не оказался совсем рядом, затем встала у него на пути.

— Дантио?

Он вскрикнул от ужаса, уронил свой мешок и понесся в сторону толпы прохожих. Она наблюдала за тем, как он промчался по улицам и дворам, а потом, извиваясь, точно червяк, забрался под деревянное крыльцо, в самую грязь. Она выбрала кратчайшую дорогу и положила мешок с едой с той стороны, где находилась его голова.

— Дантио, — сказала она, — прорицательницы во дворце видят тебя. Когда тебя хватятся, сатрап Эйд спросит у них, где ты, и они ответят. Они не хотят, но у них нет выбора — мы должны отвечать на вопросы, которые задает командир войска.

Он изо всех сил старался плакать так, чтобы она его не слышала. Когда он упал, у него на спине открылась едва зажившая рана.

— И тогда леди Салтайя снова прикажет тебя выпороть. Я слышала, как она угрожала тебе двойной поркой, если ты еще раз попытаешься сбежать. И я знаю, что она не шутила.

— Ты одна из них! — всхлипнув, крикнул он.

— Да, я прорицательница, но я сейчас не на посту. Я пытаюсь тебе помочь. Вылезай, поговорим.

Это было прямым вмешательством в ход событий, и она мысленно дала себе слово понести суровое наказание.

Он начал медленно выбираться из-под крыльца, и она протянула руку, чтобы ему помочь. В тот момент, как их руки соприкоснулись, Молчальница поняла, что Дантио отмечен судьбой. До сих пор ей не доводилось сталкиваться с такими людьми, они встречались настолько редко, что наставницы в Бергашамме рассказывали своим подопечным лишь то, что когда-то говорили им самим. Единственными живущими ныне людьми, отмеченными судьбой, были Стралг Храгсон и Салтайя Храгсдор. Теперь не только сострадание разожгло интерес прорицательницы к заложнику из Селебры.

Она проводила Дантио назад во дворец, по дороге рассказав ему про нечестивый договор и объяснив, почему его будут ловить всякий раз, когда он попытается сбежать. Она не стала говорить, что находилась во дворце во время его последней порки, и пережила его ужас и боль.

— Я обещал братьям, — снова и снова твердил он. — Я обещал Бенарду и Орландо приехать за ними.

— Салтайя очень жестока, Дантио. И она никогда не угрожает впустую. Если ты будешь убегать, она станет наказывать тебя все сильнее и сильнее, пока не убьет.

Он сказал, что верит ей, но она знала, что это ложь. Мальчишка так отчаянно скучал по дому и страдал от чувства вины, что ему было все равно.

Той ночью она отправила срочное послание Старейшей, в Бергашамм.

* * *

На следующий день Молчальница была в покоях мэйнисток, когда сатрап Эйд призвал Свидетельницу. Догадавшись, в чем дело, она обнаружила Дантио в дальнем конце Треугольника, и отправила к сатрапу Эмбер, потому что та видела не слишком далеко, однако ей все равно удалось найти мальчика. Ее смятение прозвучало во дворце, точно стоны похоронных рожков. Эйд отправил за Дантио веристов, и Салтайя приговорила его к дюжине плетей, по четыре в день.

Охваченная ужасом, Молчальница поспешила в Дом священной Налы на встречу с Матерью Долериан, своей дальней родственницей. Долериан была высокой и худой, но прекрасно выглядела, несмотря на преклонный возраст — серебристые волосы, ни одной морщины на лице, безупречно выглаженное коричневое платье. От нее исходило такое безграничное спокойствие, что любой, кто находился с ней в одной комнате, чувствовал, как невзгоды отступают. Долериан пожалела мальчика, но помогать не захотела.

— Наказание никогда не бывает приятным, Лония, — сказала она. — Ясно как день: мальчишка упрям и должен получить урок.

— Урок? Ты называешь это уроком? Она начала с кожаного ремня, затем перешла к палке, а теперь пользуется плетеным кожаным хлыстом, которым наказывают взрослых преступников! А палач — верист! Он разрезает его плоть до самых костей. Три порки! Когда хлыст попадает на незажившие раны, это намного больнее. Это бесчеловечно!

Долериан вздохнула и кивнула в знак согласия.

— Если шлюхе доложат, что мы облегчаем ему страдания, она может ужесточить кару.

То был веский довод, потому что о происходящем во дворце Салтайя знала практически все. Налисты — по определению самые добрые и сострадательные люди, однако Мать Долериан отличалась упрямством, и никакие слова Молчальницы не заставили ее изменить решение, даже злобные насмешки, намекавшие на то, что она боится Королеву Теней. Потерпев поражение, Молчальница вернулась во дворец, пропитанный — так ей казалось — мучениями и болью мальчика.