Книга Сладкое утешение - Оливия Гейтс

Что же она испытает в день самой свадьбы, если даже подготовка к этому фарсу приносит ей столько страданий?

Наконец этот день настал. Пришла минута, когда ей следовало выйти за Рашида замуж.

В воздухе разлились звуки заффы — традиционной музыки, сопровождающей появление невесты. Сотни голосов затянули поздравительную песню. Алия и Маарам надевали ей на шею, руки и голову легендарные драгоценности, а Джохара, Талия, Роксана и Лия заканчивали с фатой, прической и макияжем.

Лейла с трудом узнавала прекрасное создание, смотревшее на нее из зеркала.

Сама она не видела подготовки дворца к свадьбе, последние два дня ей не разрешали покидать ее апартаменты. И теперь, выйдя за дверь, она почувствовала себя так, словно попала в самую красивую арабскую сказку.

Приглушенный свет наполнял дворец мистическим духом. Весь интерьер, украшенный цветами и прелестными мелочами, соответствовал по стилю и цвету ее свадебному наряду и украшениям.

Но все это лишь усугубляло боль Лейлы. Она всегда знала, как многого будет ей не хватать на собственной свадьбе. Матери, поправляющей ее прическу, отца, протягивающего ее руку будущему мужу. Но она и не предполагала, что сама церемония обернется для нее лишь фарсом, жертвой души и достоинства, и единственным, что станет ее оправданием, будет ребенок. Новый смысл ее жизни.

Внезапно Лейла увидела Рашида, стоящего в одиночестве возле широко распахнутых дверей праздничного зала.

Его наряд соответствовал ее платью, только цвет был немного темнее. Роскошная абайя цвета красного дерева, украшенная вышивкой, перекликавшейся узором с ее платьем, спускалась с его мощных плеч до самых щиколоток. Из-под нее выглядывала шелковая ткань цвета охры, обтягивающая его великолепную грудь и живот, заправленная в брюки того же цвета. На ногах Рашида были высокие сапоги из темной кожи. Его великолепные бедра украшал широкий ремень, на котором в бронзовых ножнах, инкрустированных золотом, висел церемониальный кинжал.

Перед Лейлой стоял мужчина, чье имя уже вошло в историю как имя доблестного защитника своей родной земли. Мужчина, о котором в веках сохранятся легенды. Он был рожден, чтобы стать королем.

Если бы он только не решил использовать ее для достижения своей цели! Если бы только ему хватило смелости рассказать ей все начистоту. Она бы пошла ради него на все. Но он этого не сделал. И теперь она здесь только из-за их… из-за своего ребенка.

— Лейла…

Страсть, с которой он произнес ее имя, заставило ее задрожать всем телом. Почему ему удается быть таким естественным? Почему она все еще мечтает броситься к нему в объятия?

Он обнял ее, прижал к себе и повел через весь зал по красному ковру.

По центру низкого дивана, на церемониальном помосте, сидел мулла, перед ним лежало три свитка. Хайдар и Джалал стояли по обеим сторонам, словно телохранители.

Как только они приблизились к мулле, музыка замолкла. Лейла отчаянно боролась с необходимостью смотреть на Рашида. Ее взгляд заскользил по залу, уставленному несколькими сотнями изысканно украшенных столов. Вокруг сидели и стояли тысячи людей, от чьих решений зависели судьбы этого мира. Еще не став королем, Рашид уже получил власть, о которой другие не могли и мечтать.

— Может, покончим уже с этим поскорее?

Потеряв надежду поймать ее взгляд, Рашид вздохнул:

— Любимая, дай мне свою руку.

Лейла протянула ему холодную ладонь. Мулла накрыл их руки белым платком и положил свою сверху, произнося клятвы, которые Рашид и Лейла за ним повторили.

— Назови калым за невесту, Рашид, — сказал он, обращаясь к жениху.

Обычно речь шла об определенной сумме или ценном имуществе. Цена калыма определялась двумя составляющими: одна часть выплачивалась после подписания контракта, а другая — в случае расторжения брака.

— Вот он, — сказал Рашид, протягивая Лейле алую бархатную коробочку.

В ней оказалась обычная золотая брошь с эмблемой рода Рашида. Очень изящная и красивая, но не имеющая особой ценности с точки зрения денег.

— Это принадлежало моей матери. Это мое первое воспоминание о ней. Мне было четыре, когда она рассказала, что это — первый подарок моего отца. Ему было всего восемнадцать, когда он купил брошь со своей первой зарплаты. В ночь, когда мама умерла, я проник в ее комнату, но мне не позволили ее увидеть. Я кричал и вырывался, но все, что я смог сделать, — это схватить ее украшение, когда меня выволакивали из комнаты. Это все, что у меня от нее осталось. Это — единственное имущество, имеющее для меня значение в этой жизни. А ты — единственный человек, который мне нужен. На всю жизнь.

— Ты… сукин сын.

Рашид лишь улыбнулся:

— Называй меня как хочешь. Зови меня монстром, но не ставь на мне крест. Оставь дверь приоткрытой. Молю тебя, Лейла. Прими мой подарок. — Рашид достал брошь и прикрепил ей на платье, около сердца. Затем кивнул Хайдару и Джалалу. — А это — вторая часть калыма.

Хайдар протянул мулле толстую папку. Пролистав содержимое, он поднял на Рашида изумленный взгляд:

— Я все правильно понял, шейх Рашид?

— Да. Здесь все мое имущество.

— Какую игру ты затеял на тот раз? — наконец произнесла Лейла.

— Я никогда с тобой не играл, любимая. Я весь твой. Сердцем и душой. И мое имущество — лишь ничтожная часть меня.

— Мне не нужны ни они, ни какая-либо твоя часть.

Рашид лишь повернулся к мулле:

— Подписывайте.

Тот послушался. Затем Лейла и Рашид подписали три копии документов, а Хайдар и Джалал скрепили их своими личными печатями.

Гости поднялись, словно по команде, чтобы приветствовать молодоженов бокалами розового нектара — традиционного свадебного напитка. Когда все присели снова, зал наполнили звуки азмахарской национальной музыки.

Рашид присел рядом с Лейлой:

— Ты же понимаешь, что тебе рано или поздно придется поговорить со мной. Можешь начать прямо сейчас.

Продолжая молчать, Лейла потянулась к холодному бокалу и почувствовала себя так, словно коснулась оголенного провода.

— Даже если ты не хочешь этого признавать, теперь я твой муж…

— Только на время, пока не родится ребенок.

Взгляд Рашида стал еще нежнее.

— Это семь месяцев. Помнишь, что однажды произошло за семь часов?

— Когда я была забитой, неуверенной в себе дурочкой? У тебя нет ни малейшего шанса снова обвести меня вокруг пальца.

— Я всю жизнь цеплялся за малейшие шансы. Не раз побеждал смерть. Я завоюю твое прощение.

— Это займет у тебя всю жизнь. И еще пару часов.

Раздался гром аплодисментов, обозначивших конец первой части концерта, и Лейла вскочила. Все гости посмотрели на нее, стоящую на небольшом пьедестале, где проходила церемония.