Книга Сны замедленного действия - Владимир Леонидович Ильин

– Законы вероятности не позволяют допустить, чтобы в одном и том же месте несколько человек подряд стали жертвами разлада темпорального поля, по вашему убеждению, существующего в нашем мозгу. Если бы речь шла о всей стране, то я еще мог бы с вами согласиться, но когда одно и то же явление повторяется в довольно небольшом городе – увольте, речь о случайном совпадении идти никак не может…

И тут он меня удивляет.

Ни с того ни с сего обрушивает кулак на столик, сотрясая посуду и заставляя прочих посетителей и официанток воззриться в нашу сторону, а потом гневно рычит:

– И ты туда же!.. Слепцы! Догматики! Дилетанты в тогах докторов наук! Да кто вам дал право судить о том, что в этом мире вероятно, а что нет?! Вы тычетесь в стену носом и потому не способны понять, что стена эта – круглая и построена она по периметру круга – замкнутого круга вашего неверия! А нужно-то всего лишь отойти от стены подальше, и тогда все будет видно как на ладони!.. И ведь бесполезно что-то доказывать вам, сволочам! Придешь к вам на прием с какой-нибудь оригинальной и, главное, уже работающей методикой – скажем, излечения от хронического алкоголизма, а вы бурчите барским голосом: «Кто такой? Что предлагаешь? Самый умный, что ли? То, что ты предлагаешь, невероятно, а следовательно – невозможно в принципе! Так что – закрой дверь с обратной стороны!»

Ножин не на шутку разъярен, но я почему-то не ощущаю никакой обиды на него. Может быть, потому, что знаю, что не являюсь истинным объектом его обвинительной речи.

– Успокойтесь, Михаил Юрьевич, – мирным тоном наконец говорю я. – Я вовсе не хотел поставить под сомнение ваши заслуги в деле борьбы с алкоголизмом… Нет-нет, все нормально, девушка, это мы слишком увлеклись дискуссией с коллегой… Может быть, вы и правы, Михаил Юрьевич, но пока мы тут с вами сидим и обсуждаем теоретические вопросы, в городе, возможно, ходят и другие потенциальные жертвы этого странного несчастья. Те, что завтра окажутся на больничной койке… А ведь наша с вами задача заключается не только в том, чтобы объяснить причины происходящего, но и постараться предотвратить новые случаи заболевания… А как это сделать, вы можете сказать?

Ножин тяжело дышит и все еще раздувает ноздри, но видно, что его полемический запал иссяк. И, наверное, чтобы заменить его хоть чем-нибудь, он протягивает руку к уже изрядно опустошенной бутылке.

– Я больше не пью, – решительно заявляю я. – Мне еще сегодня предстоит кое-какая работа… Нужно отправить предварительный отчет в Москву.

Секунду Ножин недоверчиво вертит бутылку в руке, а потом со вздохом ставит ее на столик.

– А что, у тебя уже есть какие-то результаты? – интересуется он, опустив голову к тарелке.

Результатов нет. Есть, правда, кое-какие наметки, но они – не про твою честь, теоретик.

– Пока нет. Но у нас заведено, независимо от результатов, информировать начальство о проделанной работе. Тем более что в деле возникли новые осложнения…

– Ох, чует мое сердце, накличешь ты, Владлен, на нашу голову репортеров, – сетует мой собеседник. – Им же только дай повод – во все дырки будут соваться. Никакой серьезной работы ни у тебя, ни у меня, а тем более у Шагивалеева тогда не будет!..

– Я же не собираюсь публиковать свой отчет в газетах, – возражаю я.

– Все равно!.. Попомни мое слово, разнюхают писаки о Спящих!

– Ну и что? Да пусть разнюхивают, – нарочито беззаботным тоном изрекаю я. – В конце концов, никакой государственной тайны в этом нет. Может быть, наоборот, гласность окажется полезной для нас?

– Как же, держи карман шире, – не соглашается со мной Ножин. – Как показывает практика, Владлен, там, где начинается гласность, заканчивается всякое познание. Мироздание не терпит, когда его принимается препарировать толпа невежд!..

Чего у него не отнимешь, так это любви к напыщенным заявлениям.

Хотя, по большому счету, он прав.

Если бы все исследования в мире велись гласно и исключительно силами широких масс общественности, Инвестигации попросту не было бы на свете. А я бы не работал в ней.

* * *

Вопреки моим ожиданиям, Щербакова в номере не оказывается, когда я прибываю к месту своего базирования в Мапряльске. Зато по этажу опять дежурит хорошенькая Анна Владимировна, у которой можно выведать кое-какую полезную для себя информацию. Например, о том, что за личности размещены на постой хотя бы в пределах нашего этажа…

Личности и в самом деле незаурядные. Те любители физических упражнений, которых я наблюдал утром в парке, оказываются командой спортсменов-радиолюбителей. В количестве шести голов. Кажется, они называют себя «охотники на лис». Приехали в Мапряльск, потому что в окрестностях полно лесов, по которым можно бегать с рациями… Тренируются они в преддверии каких-то ответственных соревнований и занимают аж два трехместных номера на третьем этаже.

Странный соглядатай мой, внешность которого я старательно описываю своей собеседнице, оказывается сотрудником какого-то центрального печатного органа. Не то газеты, не то журнала. Фамилию его Анна не помнит, но добавляет, что буквально за два часа до моего прихода он уже крутился на нашем этаже, и, скорее всего, его интересовал двести третий номер. А сам он проживает в двухместном четыреста пятом, причем единолично занимает весь номер…

Ну, разумеется: что не позволено быку, то разрешается Юпитеру. Для журналиста из столицы всегда открыты все двери: никому не хочется быть нелестно ославленным на всю страну!..

Значит, Ножин как в воду глядел. Только «хвоста» из представителей прессы мне не хватало для полного удовольствия… А может, этот писака не ограничивается одним лишь наблюдением за мной? Может быть, он шествует за мной по пятам, опрашивая тех же людей, с которыми я вступаю в контакт, чтобы понять, что может разнюхивать в Мапряльске инвестигатор? Но это, конечно, при условии, что ему известна моя настоящая профессия. А откуда он может это знать – большой вопрос… Во всяком случае, раньше мы с ним не встречались. Утечка информации из нашей конторы в принципе вероятна, но только не в данном случае, поскольку шеф лично занимался обеспечением секретности этой операции…

Постой, а не журналисток ли распивал водку с Ножиным в кафе перед тем, как я пожаловал туда? Нонсенс. Откуда ему было знать, что я зайду именно в это кафе? Или у него есть сообщник? И вообще, может быть, он такой же сотрудник «масс медиа», как я – научный сотрудник?..

От подобных размышлений, которые вертятся в моей голове, пока я, наконец-то добравшись до своего койко-места, скидываю с себя одежду и отправляюсь принимать традиционный душ, тянет могильным холодком. Чтобы не простыть на этом невидимом сквознячке, лучше поступать вопреки совету древних римлян: «Memento mori».

Однако отделаться от пагубных мыслей не так-то легко.

Поэтому я прибегаю к наиболее действенному средству: устроившись поудобнее на кровати с «мобилом» на коленях, пытаюсь провести экспресс-анализ известных мне фактов о Спящих.