Книга Соколиная охота - Сергей Шведов

Граф Септиманский на словах сочувствовал верному Гуго, но особенного огорчения по поводу конфуза, случившегося с дочерью центенария, не испытывал. Да и сама Анхельма отнюдь не выглядела убитой горем. А когда огорченный отец отвернулся, чтобы налить графу вина, его дочь стрельнула в графа такими бесовскими глазами, что Бернард в эту минуту усомнился – Сивар ли соблазнил Анхельму или Анхельма Сивара. Дочка у центенария Гуго была явно себе на уме. Видимо, далеко не случайно епископ Драгон проявил к ней такое участие. Правда, сам Бернард устоял, просто его сейчас волновали совсем другие проблемы. Граф Септиманский был абсолютно уверен в том, что с такими способностями это падшее создание не пропадет на этом свете.

– Итак, дитя мое, ты знаешь место проведения богомерзкой церемонии?

– Знаю, сеньор, – бойко отозвалась Анхельма. – Я звана на бесовской пир.

– Нет, – резко обернулся к дочери Гуго. – Ты туда не пойдешь.

– Как прикажешь, батюшка, – опустила очи долу скромная дочь строгого отца. – Только мое отсутствие может вызвать подозрения не только у Хирменгарды, но и кое у кого рангом повыше. К тому же монсеньор Драгон заранее отпустил мне грех, который я совершу сегодня ночью.

– Девушка, пожалуй, права, – ласково улыбнулся юной распутнице граф Септиманский. – Пострадать ради веры – долг каждой порядочной христианки.

Центенарий Гуго промолчал. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла тысяча денариев, которые Септиманский отсчитал в качестве приданого его дочери. Денарии принадлежали епископу Драгону, но тот по каким-то причинам счел более приличным передать их девушке, оступившейся не по своей воле, через графа Бернарда.

– Ты уверена, что мистерия состоится именно в этой роще?

– Уверена, сеньор. Отец проводит вас туда, если, конечно, на то будет ваша воля.

– Хорошо, дитя мое, иди. И да пребудет с тобой Дева Мария в этот трудный для тебя час.

После ухода Анхельмы граф Септиманский призадумался. Мало знать место и время церемонии, надо еще суметь проникнуть туда так, чтобы не привлечь внимание сторожей. А они наверняка будут, ибо трудно предположить, чтобы императрица Юдифь, пускаясь в столь отчаянное предприятие, не озаботилась охраной.

– Я думаю, ты ошибаешься, Бернард, – покачал головой Эд Орлеанский. – Это далеко не первый Белтайн, который окрестные земледельцы отмечают под Парижем. Да и не только здесь.

– Неужели, Эд, ты в этом участвовал?!

– Если бы на твоем месте сидел сейчас епископ Драгон, то я бы, разумеется, ответил «нет», – самодовольно оскалился граф Орлеанский. – Но поскольку ты не кюре, граф Бернард, то я признаюсь тебе откровенно – да, участвовал, когда был помоложе и порезвее. И тем заслужил признательность простого люда.

Граф Септиманский собрался было ужаснуться, но потом понял, что это будет выглядеть слишком уж фальшиво, и просто махнул рукой.

– И что ты предлагаешь, Эд?

– Я предлагаю тебе последовать примеру самоотверженной Анхельмы, заранее получить отпущение грехов от епископа Драгона и принять участие в сельском празднестве.

– И это же самое ты предложишь сделать королю Карлу?

– А что еще остается делать, Бернард? Королю иной раз полезно побывать в шкуре простого серва, еще не потерявшего связи с матерью-землей.

– Значит, Эд, ты не веришь в колдовскую силу обряда?

– Я оставляю за собой право на сомнение, дорогой Бернард. Впрочем, когда дело касается Юдифи, я готов поверить во что угодно. Эта женщина представляет угрозу не только для нас, но и для своего сына.

К удивлению графа Септиманского, Карл без колебаний принял столь сомнительное предложение. А вот епископ Драгон впал в смущение. Похоже, он не считал, что разоблачение одной грешницы стоит грехопадения стольких сеньоров, включая юного короля Карла.

– Мы не собираемся принимать участия в обрядах, – утешил епископа Карл. – Но я должен увидеть все собственными глазами.

– Это опасно, государь, – покачал головой Драгон. – Один удар кинжала в спину, и все будет кончено не только для тебя, но и для Нейстрии.

– Со мной будут графы Септиманский и Орлеанский, а также капитан Рюэрг, которому я верю как самому себе. По-моему, ты преувеличиваешь опасность, монсеньор.

Маскарад удался на славу. Сеньоры, одетые в простую холстину, смотрелись последними мужланами. Если бы Бернард встретил графа Орлеанского на дороге, одетого в такой наряд, то непременно вытянул бы его хлыстом вдоль хребта. Шутка, что и говорить, была грубоватой, но Эд не обиделся. Да и некогда уже было предъявлять претензии друг другу.

Четыре всадника выехали из скромного охотничьего домика, расположенного в предместье Парижа, на проселочную дорогу, ведущую к реке. Центенария Гуго граф Септиманский решил с собой не брать. Верный помощник Бернарда был слишком религиозным человеком и мог случайно выдать своих спутников каким-нибудь благочестивым жестом или поступком.

Ночь уже вступала в свои права. Было почти по-летнему тепло, земля, истомившаяся за долгую зиму, благоухала, как девственница перед первой брачной ночью. Во всяком случае, именно такое сравнение пришло на ум Бернарду Септиманскому, и он подивился своему мечтательному настроению.

Место для празднества было выбрано далеко не случайно. Где-то здесь, под ногами путников, которые уже слезли с коней и взбирались теперь на холм, заросший березами, находился языческий храм, посвященный Великой Матери. Так, во всяком случае, утверждал Раймон Рюэрг. Впрочем, граф Бернард ему не слишком верил, ибо сам капитан, по его же словам, в этом храме никогда не был, а только слышал о нем из уст язычницы Сенегонды.

В священной роще уже зажигали костры, что существенно облегчило путь благородным сеньорам, не привыкшим к пешим прогулкам, особенно в ночную пору. Вокруг костров ходили люди, мужчины и женщины. По виду это были обычные простолюдины, если и посвященные в какие-то таинства, то, вероятно, в самые непритязательные. Ничего греховного в их поведении сеньоры пока что не углядели. Не считать же за оскорбление христианской веры хороводы, которые они водили вокруг костров, хотя, возможно, епископ Драгон и нашел бы это невинное зрелище предосудительным.

– По-моему, нам следует разъединиться, – предложил Карл. – Если мы будем бродить между костров вчетвером, то наверняка привлечем к себе внимание.

Селяне, судя по веселым и возбужденным лицам, были настроены мирно, а потому граф Септиманский счел разумным предложение молодого короля. Бернард и Эд отстали на несколько шагов от Карла и капитана Рюэрга, которые спустя какое-то время были вовлечены в хоровод вокруг самого большого костра. Видимо, графам Септиманскому и Орлеанскому надо было бы последовать примеру короля, но сеньоры предпочли отступить под сень березы, растущей неподалеку.

– Я разочарован, Эд, – вздохнул граф Септиманский. – Все это слишком похоже на обычные деревенские церковные празднества, на которых Карлу наверняка уже доводилось бывать.