Книга Обезьяны - Уилл Селф

— По-ожалуйста, вожак, по-ожалуйста, мы просто хотим побегать, ну хоть немножко!

В этот момент «вольво» остановился у светофора на углу Альберт-Роуд, впереди маячило зеленое облако Риджентс-Парка. Справа виднелись вершины мачт и натянутые на них тросы — крыша над птичьим вольером Сноудона в зоопарке. «Хи-хи-хи», заклекотал Буснер и, повернувшись к Прыгуну, показал:

— Может, остановимся здесь и сперва сползаем поглядеть на настоящих людей, а уж потом поедем к мнимому, как думаешь «хууу»?

У Прыгуна только что челюсть не отвисла, он вопросительно поглядел на босса.

— Шучу, шучу, не стоит воспринимать все мои жесты так серьезно. — Повернувшись к подросткам, Буснер отмахнул: — Идет, отправляемся на двадцатиминутную прогулку по Примроуз-Хилл, но потом ползем дальше.

Прыгун поискал, где оставить машину, но безуспешно.

— Похоже, свободного места не найти, — щелкнул пятый самец пальцами, когда они в четвертый раз проехали по части Риджентс-Парк-Роуд, примыкавшей к Примроуз-Хилл. Ситуация усложнялась еще и тем, что машины постоянно отъезжали от бордюра, а их место сразу занимали другие — одни мамаши с детьми шли гулять, другие возвращались домой. Буснер начал злиться, его пальцы взмывали в воздух все быстрее и быстрее. Прыгун знал, что это значит: еще немного, и Буснер устроит им настоящую лекцию о том, куда катится современный мир.

— «Уч-уч» какой, к черту, смысл жить в этом городе?! Посмотрите на это «ррряв!» автомобильное столпотворение! Часы пик учетверенькали в прошлое — у нас теперь пик весь день! Когда наши предки возводили эти изящные террасы, здесь повсюду была зелень. Архитекторы и строители времен Регентства задумали создать здесь этакий лесной, деревенский мостик, связующий городские районы. Но поглядите на все это сегодня! Вы собрались в парк, а вам даже припарковаться негде!

Буснер ткнул пальцем в сторону длинной вереницы машин — все, как одна, свистели тормозами, медленно сползая вниз по холму.

— «Хууу» чтоб мне провалиться, Прыгун, я не намерен больше терпеть. Придется тебе высадить нас прямо тут и поездить вокруг квартала минут пятнадцать, пока мы не вернемся.

Прыгун остановил машину. Буснер и старшие подростки высыпали наружу. Именитый психиатр протиснулся между двумя машинами, перепрыгнул через ограду и рванул вверх по зеленому склону, даже не дав себе труда удостовериться, что подростки следуют за ним. Солнце висело прямо над головой, — судя по всему, днем будет по-настоящему жарко. Буснер заприметил скамейку, располагавшуюся на полпути к вершине, до нее было примерно четыреста пятьдесят три с половиной метра — так ему показалось на глаз, — и засеменил на четырех лапах прямо к ней по стриженому газону.

Не показать, чтобы на Примроуз-Хилл банану негде было упасть, но народу хватало, тут и там толпились шимпанзе всех возрастов, классов и этнических групп. Опрятные, разодетые мамаши со Слоун-Сквер вприпрыжку скакали по аллейкам, демонстрируя окружающим намозольники с цветочным узором и оглашая окрестности характерным для их социального статуса протяжным воем. На шее у самок висели их Джулии, Джоны и Джорджии, ухватившиеся за материнскую шерсть, пробивающуюся на свет из-под груза жемчугов; некоторым даже удавалось забраться к матери на загривок и усесться там наподобие жокеев.

Поблизости развлекались несколько развязных самцов. Они выглядели как самые настоящие работяги — с тем только отличием, что не были в данный момент заняты работой, — бегали вверх-вниз по холму, надувая щеки и вздыбливая шерсть, частично скрытую под футболками от Фреда Перри,[57]и играли в борьбу за превосходство в своей группе. Кое-где попадались компании, занятые цепным спариванием, впрочем, смотреть было особенно не на что, самая длинная цепочка насчитывала всего троих шимпанзе.

На глаза Буснеру попалась кучка старших подростков, они явно прогуливали школу — ни одного взрослого поблизости. Наверное, я старею, подумал именитый психиатр, как еще объяснить, что меня выворачивает от одного вида обезьяны с кольцом в носу? Все машут лапами — мол, это модно, это украшение, а я, если вижу такое, только и хочу, что спросить — можно сморкаться через кольцо, когда ты простужен?

У прогульщиков был с собой музыкальный центр, включенный на полную мощность. В данный момент воздух сотрясал популярный регги-хит последнего времени «Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, убили бонобо, убили бонобо, убили, ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, ни за что ни про что», под который они чистили друг друга в небрежной манере, свойственной всем старшим подросткам во всех уголках планеты. Буснер остановился, залаял в их сторону и замахал лапами:

— А ну выключите эту штуковину немедленно! Вы прекрасно знаете, что в парке запрещено слушать громкую музыку «уч-уч»!

Те глянули в сторону Буснера, запустили пальцы поглубже друг другу в шерсть и, как по команде, расхохотались ему в морду. Буснер решил было задать им перцу и оглянулся, с удовольствием отметив, что Эрскин, Чарльз и Карло уже стоят у него за спиной, готовые ринуться вперед. Но среди юных нахалов было всего три самца, да и те шелудивые, худосочные и неухоженные. Мои разорвут их в клочья, щелкнул про себя пальцами Буснер, почесывая задницу, какой интерес возиться со слабаками, скука одна.

Группа Буснера продолжила путь по холму. Скамейку, на которую положил глаз именитый психиатр, занимали трое бродяг. Как так можно — еще и половины одиннадцатого нет, а эта троица уже вдрызг пьяна, самцы, хоть и сидят, шатаются, передавая из лап в лапы бутылку, и лишь каким-то чудом не падают на дорожку. Похоже, все трое страдают алкоголизмом в последней стадии — ни один не потрудился по-шимпанзечески одеться, шерсть у всех свалявшаяся, нечищеная, выпадает клочьями. На груди ясно видны ожоги от сигарет, носы испещрены вздутыми венами и кровоподтеками, глаза у всех заплывшие, едва различают, что происходит вокруг.

Буснер подчетверенькал к скамейке и тихонько кашлянул, жестом показав своей группе приблизиться.

— Вот посмотрите, ребята, — развел лапами Буснер, когда те поравнялись с ним, — перед вами «уч-уч» один из ярчайших примеров того, сколь прискорбно моральное состояние современной цивилизации…

— «Хууу» вожак, — схватил его за палец Эрскин, — неужели ты собрался угостить нас очередной лекцией?

— Эрскин, ты нарываешься «ррряв»! Лапы прочь! Когда я захочу узнать твое мнение, я им поинтересуюсь. Итак, как я показывал, эти бездомные, грязные бродяги, чьи мозги насквозь пропитаны этиловым спиртом и неспособны мыслить, представляют собой тех самых козлов отпущения, над которыми обожает издеваться наше общество, причем издеваться с особым наслаждением. Я же, в отличие от многих моих коллег по профессии, почему-то называемой «уч-уч» [врачеванием. — У.С.], не вижу ни единой причины описывать состояние этих несчастных как патологическое. Я, скорее, наблюдаю здесь синдром, совокупность симптомов, которые…