Книга Сейд. Джихад крещеного убийцы - Аждар Улдуз

Учитель не часто использовал это обращение к Сейду. Когда они были еще в Аламуте, в Орлином Гнезде, он называл его так только тогда, когда они оставались одни. По пути ж в Иерусалим – несколько чаще, чем раньше. Словно проверяя и еще больше привязывая к себе... Учитель вообще вел себя по дороге очень странно. Довольно часто возжигал кальян, заправленный гашишем. По ночам, когда караван, к которому они присоединились, назвавшись купцами, останавливался на отдых, что-то писал своим тайным языком на маленьких свитках из очень дорогого пергамента. Такого, на котором обычно хафизы пишут суры из Кур’ан-И-Керим’а. В одну из таких ночей Муаллим подозвал к себе Сейда и сказал:

– Что бы со мной ни случилось, сынок, ты должен будешь доставить эти свитки в Гнездо... Школа должна жить! Что бы с нами со всеми ни случилось...

Сейд просто кивнул в ответ. Говорить с Муаллимом после путешествия в пустыню ему отчего-то стало очень непросто, а порой – даже неприятно. Он всё чаще ловил себя на том, что перестает верить в смысл того, что они делают. Но вера была единственным, что имело смысл в его жизни. Единственным, как он считал, что делает его человеком. И потому он крепко ухватился за нее, эту разрушающуюся, рассыпающуюся, подобно пескам пустыни, веру, пытаясь удержать каждую крупицу, не дать ускользнуть сквозь щели сомнения, оставив руки убийцы (а ведь он уже – убийца!) пустыми. Потому что тогда эти руки перестанут быть руками человека, и превратятся... во что они превратятся? В когти орла? Или же в оружие, просто оружие, как нож, кинжал, меч, бессмысленный сам по себе, если их не направляет сердце, полное веры, как учил Муаллим? Это пугало еще больше. Сейд очень хотел оставаться человеком.

По пути они часто встречали тех, кто перестал быть человеком. Трупы, совсем новые или же совсем разложившиеся, в изобилии устилали караванный путь. После смерти семи имамов в Иерусалиме противостояние между бедави и христианами стало нарастать. Кланы пустынных бедави атаковали каждый второй христианский караван, христиане же и раньше не брезговали нападениями на караваны мусульманских торговцев... Чтобы спокойно торговать, мусульманские общины, еще проживавшие в христианских городах, хоть и значительно сократившись в числе, платили сумасшедшие деньги наемникам-христианам за охрану в пути. Что, впрочем, вовсе не означало уверенности в безопасной дороге – очень часто такая охрана сама грабила своего же нанимателя. Всё это привело к тому, что цены на базарах Иерусалимского Королевства невероятно выросли, торговля шла на спад, жители роптали и покидали города... Король же иерусалимский был умен и твердо верил словам из Экклезиаста, поучавшим, что «сила государя – в многочисленности народа его...», и потому требовал от своих воинов еще строже наказывать грабителей и обеспечивать безопасность торговых путей. Однако наемники были до денег жадны, жалованье же казна королевства платила невысокое, и потому зачастую те, кто должен был охранять торговцев, сами становились грабителями. Король понимал и это, но платить больше своим солдатам не мог – с ослаблением торговли казна оскудевала, Рим же, в свою очередь, всё чаще проявлял недовольство тем, что подати в виде «даров от короля Иерусалима» в Латеран идут всё реже... а порой и вовсе не доходят. Оставался единственный выход – война! Война с Египтом из некогда каприза короля и его брата превратилась в насущную необходимость. Лев Пустыни же был всё еще жив, а благодаря провалу союза с мусульманскими общинами (и да заберет геенна души убийц этих имамов! – кричал каждый вечер прокаженный король) обретал всё большую власть и поддержку.

Единственной поддержкой короля в этой сложной ситуации оставался Орден тамплиеров. Вернее сказать, магистр ордена, человек, прозванный Сабельником, бывший наемник, авантюрист и великолепный, непобедимый воин и генерал, волею случая возглавивший Восточное Крыло самого сильного из рыцарских орденов христианского мира. Своей воинственностью он вызывал недовольство уже и у самих тамплиеров. Храмовники Западного Крыла Ордена считали, что Тампль свою задачу на Священной Земле выполнил, закрепившись и взяв под свою охрану главные христианские святыни. У Ордена назревали серьезные разногласия с Римом, пути Тампля предполагали усиление власти Ордена в самой Европе за счет контроля богатств Востока. Верхушка Западного Крыла уже неоднократно предлагала Де Сабри претворить в жизнь их план, встав на защиту караванов всех без исключения торговцев, как христианских, так и мусульманских, и даже – иудеев! Согласно измышлениям верховных рыцарей Запада, Тампль на Востоке должен был в кратчайшее время стать самой надежной силой, к которой за защитой обращались бы все. Предполагалось также, чтобы представители Ордена выписывали торговцам «кредитные письма», которые заменили бы собой золотые деньги на всем пространстве влияния Ордена. В результате торговцы бы доверяли (были бы вынуждены доверять!) свои настоящие деньги и ценности Ордену взамен за безопасные в пути, но удобные при расчете «кредитные письма», и со временем Тампль контролировал бы богатства торговцев всех вероисповеданий и народов!

Однако эти дерзкие по размаху, но сложные для понимания солдатом, коим был Де Сабри, планы, магистру Восточного Крыла не могли понравиться. Веруя в силу своего меча и собственную солдатскую удачу, бывший генерал наемников мечтал сразиться со Львом Пустыни, разбить его в сражении, завоевать богатый Египет и, быть может (если дать достаточно денег Риму) стать помазанником Божьим и королем... возможно – того же Египта! А для этого надо пока что поддерживать в его воинственных мечтах прокаженного королька и сдерживать слишком ретивых воинов Ордена, так и рвущихся выйти в бой и с кланами бедави, и с разбойниками, что из числа христиан, грабивших торговые пути.

Совсем недавно, за день до выхода каравана в путь, до Муаллима донесли интересные новости, которыми он счел нужным поделиться со своим учеником. Рассказывали, что из Европы прибыл посланник Западного Крыла Ордена, приведший с собой несколько кораблей, полных воинов-тамплиеров. О человеке этом было известно, что он всё время носил с собой лютню, умело обращался со странным, узким клинком и умел говорить по-арабски так, как говорят в Иберии мусульмане Гранады. Помимо лютни и кораблей со свежими силами для тамплиеров в Иерусалиме посланник привез рекомендации, звучавшие скорее как приказ и призывавшие магистра Восточного Крыла приступить к воплощению в жизнь планов Тампля в Европе. Поговаривают, Сабельник был в бешенстве, однако не стал вступать в открытое противостояние с посланником, ко всему прочему прозывавшемуся еще и Первым Мечом Тампля. А такие прозвища храмовники, к которым Муаллим относился с определенным уважением, просто так не дают! И всё же хитрый солдат удачи Де Сабри нашел выход. Как рассказывали осведомители Муаллима, магистр Восточного Крыла собрал отряд из тех рыцарей, что наиболее рьяно противостояли ему и требовали скорее навести порядок на торговых путях. Поставив во главе отряда новоприбывшего посланника, он отправил его к одному из пустынных оазисов с заданием разобраться с бандой разбойников из бедави, якобы уничтоживших уже пять христианских караванов. Но там, куда этот отряд пришел, оказалась почему-то не разбойничья шайка, а одно из крупных соединений самого Салах-ад-Дина, Льва Пустыни. Причем войска, численностью превосходившие отряд тамплиеров более чем в десять раз, располагались в оазисе уже давно, и на самом деле никаких караванных путей там не проходило. Тамплиеры вступили в бой и погибли. Правда, другой осведомитель джаллада-джаани, явившийся от некоего Акына-Сказочника, рассказал, что погибли не все тамплиеры. Нескольких рыцарей, среди которых есть и человек с лютней, говорящий по-арабски, подобно маврам Гранады, взяли в плен. Того же, с лютней, держит при себе сам Лев Пустыни и даже допускает для бесед в свой шатер.