Книга Принц вечности - Михаил Ахманов

Но хоть время его истекло, не истекло время тасситов. Их нельзя было счесть единым народом, так как разделялись они на множество племен, в равной степени воинственных и беспокойных, привыкших кочевать в степи и почитавших лишь закон силы. Они являлись прирожденными воинами и не имели склонности к ремеслам и земледелию, хоть жили в плодородных равнинных краях; не желали они строить города и вспахивать землю, как люди прочих Великих Очагов. Во многом были они подобны дикарским племенам и, если не считать их числа да свирепой жадности, лишь в одном сказывалось превосходство тасситов: сумели они приспособить косматых быков под седло и мчались на них в битву словно орда степных демонов. В остальном были они такими же, как многие из обитателей Эйпонны - темноволосыми и темноглазыми, с плосковатыми лицами, кожей цвета меди, невысокими, но широкими в кости и столь же выносливыми, как самые крепкие из степных быков.

Последний Великий Очаг - Сеннам, южная Окраина Мира - лежал столь далеко, что по суше не вела к нему ни одна дорога, а добирались туда на кораблях. Правил этой державой сагамор Мкад-ап-Сенна, носивший титул Повелителя Стад и Ахау Башен, ибо благородные люди в его стране жили в огромных каменных башнях, и чем больше было такое строение, тем важней и знатней считался вождь. Но все вожди чтили Мкада-ап-Сенну и подчинялись ему, и был он, в свои сто десять лет, в расцвете силы и на вершине могущества. По слухам, являлся сеннамитский сагамор мудрым правителем, не нарушавшим ни традиций предков, ни заветов Чилам Баль; в Уделе его, как положено, славили гимнами Шестерых, но не забывали и про Хардара, хвостатого, рогатого и клыкастого демона войны.

Если же говорить о самом Сеннаме, то главными его сокровищами считались просторные степи и необозримые стада скота; сеннамитские быки были лучшими в Эйпонне, но на них не ездили верхом, а запрягали в колесницу либо в повозку. Хоть Сеннам, покровитель южного удела, и являлся богом странствий, племя его склонностью к путешествиям не отличалось, и только немногие авантюристы, обуреваемые жаждой посмотреть мир, уходили в северные Очаги. На вид сеннамиты были рослыми и мрачными гигантами с очень темной кожей, широкоскулыми лицами и приплюснутыми носами; о силе и ловкости их ведали во всех эйпоннских землях, как и о том, что получаются из них прекрасные телохранители. О воинском же искусстве сеннамитов складывались легенды и говорилось про них: там, где закопаны кости сеннамита, споткнется враг, и топор его покроет ржавчина, а на копье выступят капли крови. И было это правдой, столь же весомой и прочной, как боевые сеннамитские посохи.

Такими были шесть Великих Уделов, чтимых по всей Эйпонне, но еще выше почиталась Юката, Святая Майясская Земля, где опустился Ветер из Пустоты. Край тот был знойным и находился, подобно Серанне, на полуострове, отделявшем северную часть Ринкаса от южной; стояли там прекрасные древние города, украшенные ступенчатыми пирамидами и резными гранитными арками, землю там рассекали бесчисленные каналы и ровные ленты дорог, а в просторных гаванях теснились корабли, ходившие на веслах и под парусом, и камышевые суда, и морские плоты, и челноки из коры и кожи. Но не имелось в земле майя единого правителя, а в каждом городе властвовал халач-виник, обычный человек, не светлорожденный, однако принадлежавший к древнему и знатному семейству. Боги не даровали владыкам майя своей крови, зато оставили нечто столь же ценное - четыре Книги Чилам Баль, высеченные в храме Вещих Камней близ Цолана, древнейшего из юкатских городов. И выбор их был верен, так как во времена Пришествия лишь майя умели писать и вести счет годам, и лишь они задумывались о жизни и смерти, о вечности и об устройстве мира. Со временем сделались они искусными земледельцами и строителями, лекарями и художниками, а язык их распространился во всех цивилизованных землях Эйпонны; и говорили на нем все светлорожденные и все жрецы, начиная с ранга Принявших Обет. Что же до внешности майя, то напоминали они изящные статуэтки из коричневого фаянса, были невысокими и хрупкими, с иссиня-черными прямыми волосами и темными раскосыми глазами. Женщины их отличались редкой красотой, но мужчин уродовали скошенные и уплощенные черепа, ибо носили они с детских лет зажим из двух досок для придания костям надлежащей формы.

Из прочих же стран и земель Эйпонны одни считались совсем варварскими, а другие - варварскими наполовину. О варварах многого не скажешь; кочевали они на севере, у Вечных Льдов, в Лесных Владениях, Крае Тотемов, Стране Озер да Мглистых Лесах; жили на Диком Берегу и в жаркой джассе Р'Рарды по берегам Матери Вод; обитали в неприступных горах и на Холодном Острове, что находился еще дальше Сеннама. И все они поклонялись не божественным Кино Раа, а своим демонам - Ледяному Хозяину Угхе и филину Шишибойну, владыке ночи, Пляшущему Духу Гриссе, который трясет землю, и Лесному Демону Камлу, Отцу Медведю, Брату Волку и многим другим. И не было у них ни сагаморов, повелевавших странами и людьми, ни великих сахемов.

Но в Кейтабе, Рениге, Сиркуле и в многочисленных мелких владениях, лежавших на Западном и Восточном Побережье Верхней Эйпонны и на Перешейке, соединявшем два материка, чтили великих богов, и заветы кинара, и Чилам Баль, хотя временами, по недомыслию своему, толковали божественную мудрость к собственной выгоде - как атлиец Ах-Кутум, называвший рабов наемниками, или кейтабские пираты, которым из всех изречений Книги Повседневного запомнилось одно: умный воюет за власть и богатства.

Однако кейтабцев нельзя было счесть полными дикарями, так как жили они в городах и владели всевозможными искусствами, главным из которых являлось мореплавание. Острова их были просторны и обильны, но людям, плодившимся будто пчелы в удачный год, не хватало ни земли, ни пищи, и потому плавали кейтабцы по морям, где торговали, где грабили, где добывали рыбу и жемчуг, а где высаживались на берег и строили поселения в местах диких и необжитых. Единого властителя в Кейтабе не имелось, и правили Островами несколько Морских Владык, заключивших между собой Морское Содружество и признающих Морское Право. Первым же законом этого кодекса был такой: никто не лезет в чужие дела, не хватает чужую добычу и не считает деньги в чужом кошельке.

Красотой кейтабцы не отличались и походили на жаб или весьма неуклюжих обезьян: невысокие, смуглые, с расплющенными носами и большими ртами, пучеглазые и широкоскулые, длиннорукие, с огромными кистями и ступнями, с пальцами, задубевшими от весел и канатов. Но внешность их была обманчивой, ибо народ этот являлся энергичным, удачливым, любопытным и лукавым; язык его знали все, кто занимался торговлей, и все признавали, что кейтабцы - лучшие корабелы, мореходы и купцы в Эйпонне.

Но более всех богатств и благ, больше славы и могущества ценили кейтабцы странствия по морским водам да новые земли, какие можно было в тех странствиях обрести, а потом и заселить, не проливая крови, а действуя лишь терпением да хитростью. Странствовали они в морях, но чтобы построить жилище или корабль нужна была им суша - теплый край, где росли деревья, обильный живностью, с реками и ручьями и с плодородной почвой, берег-пристанище, где прозрачные волны плещутся под зелеными кронами пальм. Но таких благодатных мест в Эйпонне было немного.

И все же кейтабцы искали их. Время от времени, когда переполнялись Острова лишним народом, толпы голодных и обездоленных возглавлял великий вождь, и наступала Эпоха Нашествий: флоты кейтабцев устремлялись к новым землям подобно пчелиному рою, что летит в месяце Молодых Листьев в поисках свободного дупла. Плыли островитяне большей частью на юг, в Нижнюю Эйпонну, и на протяжении столетий селились там, смешиваясь с местными племенами, с гуарами, теколо, шиах и киче, роднясь с их вождями и обретая среди них власть. Когда же на месте тростниковых хижин поднялись каменные дворцы, когда лес потеснили поля, и безлюдные бухты стали гаванями, когда рудники извергли поток самоцветных камней, тогда нашелся очередной великий вождь, соединивший все кейтабские колонии под своей рукой, а несогласных изгнавший в горы. Так на южном берегу Ринкаса поднялись две новые страны: жаркая равнинная Ренига и суровый горный Сиркул. В Сиркуле жили как в каменной крепости, и во многом походила эта страна на таинственную державу Чанко, отвергшую учение Шестерых; но обитатели Рениги не утратили дух первооткрывателей. Правда, не стремились они плыть за море, как их кейтабские сородичи, но продвигались к юго-востоку вдоль побережья Нижней Эйпонны, пока не достигли Матери Вод. И селились они повсюду на этом пути, так что сделался ренигский берег столь протяженным, что соколу за двадцать дней не облететь.