Книга Химия чувств. Тинктура доктора Джекила - Бет Фантаски

Тристен бросил стаканчик в стоящую неподалеку мусорную корзину, и я вспомнила жар его руки в ту ночь, когда он угрожал оторвать голову Тодду Флику. В школе, когда мы по вечерам делали свои опыты, я чувствовала себя с ним в безопасности. Но, встретив Дарси и ее дружка, он как с цепи сорвался…

Тристен встал, сунул книгу в сумку, которая казалась вообще бездонной — он запихивал в нее многочисленные вещи с таким же пренебрежением, какое он демонстрировал и мистеру Мессершмидту, и другим взрослым.

Мы с Тристеном были так далеки друг от друга… но каким-то странным образом мы становились ближе. Он меня не вожделел, но между нами появилась некая связь. Связь, основанная на кровопролитии и бедах.

В голове снова пронеслись слова Дарси. Тристен Хайд склонен к насилию, так что ты вполне можешь кончить так же, как и твой отец.

Меня вдруг бросило в жар, затошнило, я отвернулась от Тристена и положила бутерброд в салфетку — доедать мне его расхотелось. За все эти годы борьбы за первенство я очень хорошо знала, что Дарси Грей крайне редко ошибается дважды в день. Она была неправа насчет того, что между мной и Тристеном что-то есть, — значит ли это, что она наверняка знает, как я «кончу»?

Хоть я и знала, что Тристен ко мне ничего не чувствует, и боялась, что в нем и вправду может таиться чудовище, я все же повернулась, чтобы снова посмотреть на него. Я не могла не думать о том, как мне хотелось бы, чтобы такой талантливый парень — и в то же время потенциальный убийца, — шедший по столовой с таким видом, будто вся школа принадлежит ему, на самом деле был мой.

Глава 34 Джилл

— Тристен, что ты тут делаешь? — спросила я, запахивая халат, чтобы скрыть уродливую пижаму. — Уже почти полночь!

— Знаю. — Тристен протиснулся мимо меня в прихожую. — Хочу показать тебе, что я обнаружил.

— А что, до утра это подождать не могло?

— Нет. — Он вошел в гостиную и включил лампу. При свете я заметила, как блестят его глаза. А еще я увидела, что он держит в руке.

Список. Которого я сама не видела с того самого вечера, когда мы ходили в гараж.

— Мама… — начала я, пристально глядя на листок. — Зачем ты сюда пришел? Если она это увидит… Я тебе говорила, она даже не упоминала его с той ночи, когда у нее случился срыв. Не знаю, что с ней может случиться, попадись он ей на глаза.

— Она же приняла снотворное, так? — предположил Тристен. Он сел на диван и положил листок на кофейный столик, разгладив его. — Мы шуметь не будем.

Он был прав: мама крепко спала. Но вес же…

— Иди садись. — Он похлопал рукой по дивану рядом с собой.

При свете единственной лампочки я еле могла разобрать, что там написано, но темные кровавые пятна были похожи на отпечатки пальцев. Я отвернулась.

— Смотри, Джилл, — велел Тристен, сунув список мне прямо в лицо, и тут же поток воспоминаний и реальности пролился на меня. Дышать стало трудно. Папа… Тристен… Они оба стишком много значили для меня…

Он сам, похоже, был настолько взволнован, что не замечал моей неловкости.

— Сначала мне показалось, что в записях твоего отца нет никакой логики, — объявил он, — то есть я понял, что в его работе с солями есть какая-то система, но ничего не понимал. — Он ткнул пальнем в одну из папиных формул. Знакомый почерк, а рядом кровавые пятна… — Но общий алгоритм очевиден. Когда я начал размышлять об этом, мне в голову пришла мысль и о шифрах.

Я старалась не думать о крови, а просто следить за пальцем Тристена, указывающим на формулы из списка, «СаСl2 плюс R»… Хлорид кальция плюс… что? Да, очевидно, что отец зашифровал формулы, отчего его и без того засекреченная жизнь стала казаться еще более таинственной.

— Как ты думаешь, удастся расшифровать? — спросила я, даже не понимая, на положительный или отрицательный ответ я надеюсь.

Хотела ли я знать правду об отце, когда немногие известные факты уже складывались в такую ужасающую картинку? А что, если в этих записях зашифрована какая-то новая страшная правда?

— Я уже расшифровал, — сообщил Тристен, положив конец моему внутреннему диалогу. — Не хочу обидеть твоего отца, но код оказался незамысловатым. — Мы снова посмотрели на список, Тристен придвинулся еще ближе, так что на продавленных диванных подушках мы сидели буквально бок о бок. — Видишь? — сказал он, показывая пальцем. — Он просто поделил алфавит на две части и заменил «А» на «М» и наоборот. Очень просто. Вялая попытка ввести соперника в заблуждение.

— Но зачем ему вообще понадобилось это делать?

Тристен был слишком занят собственными вопросами, чтобы обращать внимание на то, что интересует меня.

— Кто знает? — ответил он. — Суть в том, что если сопоставить этот список с записями доктора Джекила, становится очевидно, что твой отец целенаправленно добавлял в соли примеси по базовым формулам, и, похоже, он использовал вещества, которые были доступны в аптеках или лабораториях в девятнадцатом веке.

— Ты, похоже, все продумал, — сказала я, отталкивая его руку. Этот листок… кровь была прямо у меня перед глазами. — Но ты уверен, что нигде не ошибся? Про девятнадцатый век ты откуда знаешь?

— Из Интернета, — ответил Тристен. — Мы хоть и живем в глуши, но доступ в киберпространство имеется.

— Но…

— Джилл, я не ошибся, — твердо сказал он. — Это вопрос моей жизни… и смерти. Я уверен, что все правильно.

Я посмотрела на «окровавленный список».

— Это касается и моего отца, — буркнула я скорее самой себе, чем Тристену. — И меня.

Тристен притих, потом он положил листок на столик и повернулся ко мне.

— Джилл, — мягко сказал он, — я не забыл о том, что этот список поднимает много новых вопросов о твоем отце. — С болью в голосе он продолжил: — Поверь мне, я много думал о том, какую роль этот листок мог сыграть в последние моменты его жизни. Но ты должна простить и мою воодушевленность. Клянусь, если я спасусь, то я посвящу все силы победе на конкурсе. И я помогу тебе разрешить все связанные с отцом загадки — если ты этого хочешь. Но позволь мне для начала позаботиться о себе.

Я пристально смотрела ему в глаза, его лицо было всего лишь в нескольких сантиметрах от моего. Никакой необузданности в нем не было. В тот момент я не могла поверить в ее существование. Он казался теплым. Добрыми Нежным. Он готов был мне помочь. Если бы только у него были ко мне какие-то чувства… такие же, какие в тот момент испытывала я сама…

И вдруг, когда мы смотрели друг другу в глаза, мое желание чуть не сбылось — я увидела какую-то перемену во взгляде Тристена. Не ту, которая могла меня напугать, как, например, случилось в тот вечер, когда он пригрозил Тодду. А ту, которую я в тот же вечер заметила в лаборатории.

Тогда в школе мне показалось, что я заметила в его взгляде незнакомую до этого теплоту, и, может быть, ее же я видела и в гараже, хотя тогда я не была уверена. Почти…