Книга Дерзкая наследница - Элизабет Бойл

И туг он понял, что ему ужасно хочется вышвырнуть из дома этого несносного солиситора и поскорее приступить к поискам дневников. Или все-таки лучше отложить?

Лили налила месье Труссебуа чашку кофе.

Глубоко вздохнув, Уэбб решил пока не думать ни о чел и внимательно наблюдать за происходящим.

Услышав вздох сообщника, Лили посмотрела на него и улыбнулась:

— Хочешь кофе, мой милый?

Уэбб молча кивнул.

«Господи, — думала Лили, наливая ему кофе, — неужели у этого человека совсем нет сердца?»

Уэбб по-прежнему молчал. Более того, он хмурился делал вид, что отчаянно скучает.

Месье Труссебуа долго ерзал на стуле. Наконец, успокоившись, сделал глоток кофе и поставил чашку на стол. После чего раскрыл кожаную папку и принялся перебирать бумаги. Вскоре Лили стало казаться, что он совершенно забыл о ней.

Она посмотрела на Уэбба, но тот только пожал плечами, всем своим видом давая понять, что тоже не знает, что делать.

Утомленная затянувшимся молчанием, Лили спросила:

— Не хотите ли пирожных, месье Труссебуа?

Солиситор вздрогнул и в изумлении уставился на молодую женщину — казалось, он никак не может сообразить, кто же она, собственно, такая.

— О Боже… Да-да, конечно. Если это не затруднит вac, — выпалил он скороговоркой.

Лили положила на тарелку несколько самых красивых пирожных и протянула солиситору.

— Полагаю, что нам обоим сейчас трудно, — сказала она. — Но я надеюсь, мы сумеем установить такие же отношения, какие были у вас с моим отцом. Я знаю, что он очень уважал вас, — продолжала Лили, удивляясь, что такой умный человек, как Анри де Шевену, мог нанять на службу подобного простофилю.

— Ах да, ваш отец… — как-то странно улыбнулся месье Труссебуа. — Прекрасный был человек, хотя кое в чем я бы его упрекнул. К примеру: почему он так долго держал на Мартинике свою дочь? И почему скрывал ото всех, даже от меня, факт ее существования? Представьте мое удивление, когда я обнаружил его последнее завещание. Там говорится, что все свое имущество он завещает вам, дочери, о которой никто ничего не знал.

Лили улыбнулась. На эту тему она могла бы говорить часами.

— Мой отец решил, что так будет лучше для меня. Он заботился о моей безопасности. — Лили говорила тихим ровным голосом, стараясь походить на девушку, которая восемь лет провела в монастыре. — Ведь за это время во Франции многое изменилось. Я узнавала обо всем из писем отца. Так что нет ничего удивительного в том, что он принял меры предосторожности и отправил меня на Мартинику. Он поступил как заботливый, любящий родитель.

Разумные слова молодой женщины, казалось, немного успокоили солиситора. Однако он продолжал задавать вопросы — расспрашивал Лили о ее жизни на Мартинике, просил поделиться детскими воспоминаниями. В конце концов он окончательно успокоился. Было очевидно, что «допрос» вполне его удовлетворил. Правда, один раз месье Труссебуа тяжело вздохнул — заканчивая рассказ о своей жизни, Лили сообщила, что почти не умеет танцевать.

— Месье Франсуа был в отчаянии, когда учил меня, — с улыбкой сказала Лили.

— О, мадемуазель де Шевену, я просто не могу представить, что такая очаровательная девушка, как вы, не умеет танцевать. Вы должны порхать, как птичка. А сейчас, когда мы познакомились, — продолжал месье Труссебуа, — я должен перейти к деловой части нашей беседы. Как вы знаете, ваш отец, покойный граф де Шевену, в последнее время больше известный как гражданин де Шевену, оставил вам довольно значительное состояние. По моим предварительным подсчетам, вы должны получить… — Он сделал паузу, еще раз заглянул в бумаги и назвал цифру.

Хотя Уйбб оставался совершенно невозмутимым, Лили поняла, что он ошеломлен. Да и она лишь с огромным трудом удержалась от возгласа изумления — граф де Шевену завещал своей дочери Аделаиде огромные деньги.

— Я понимаю, — продолжал Труссебуа, — что вы не в силах сразу осознать, сколь велико состояние вашего отца. Но уверяю вас, вы — одна из богатейших женщин Парижа.

Лили, конечно, догадывалась, что служба Анри де Шевену очень щедро оплачивалась, но все же она не понимала, как ему удалось сколотить такое огромное состояние и сохранить его во времена террора и Директории? Что ж, неудивительно, что солиситор так нервничает.

И тут Лили захотелось выяснить, знает ли Труссебуа о шпионаже де Шевену. И если знает — то как много? Конечно же, Лили понимала, что Уэбб отчитает ее за любопытство, но все же она решила рискнуть.

— Как такое возможно, месье Труссебуа? — спросила она, изображая смущение. — Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Сразу после моего отъезда трибунал отобрал у отца все его имения. Мне даже в голову не приходило, что кроме этого дома и небольшого дохода от приданого моей матери я получу что-нибудь еще. Уж во всяком случае, я не рассчитывала на такие деньги.

Уэбб придвинулся ближе к Лили и сжал ее руку, как бы говоря: «Прекрати, никаких расспросов». Но она проигнорировала предупреждение сообщника.

Месье Труссебуа смотрел на нее с улыбкой, делая вид, что не расслышал вопроса. Лили же твердо решила добиться своего, ведь перед этим солиситор расспрашивал ее с пристрастием. Более того, даже казалось, что он ей не доверяет.

— Откуда могло взяться такое богатство? — снова спросила она, как бы в испуге понижая голос и делая вид, что ужасно обеспокоена. Сбросив со своей руки руку Уэбба, она подалась вперед и еще тише спросила: — Надеюсь, здесь нет ничего незаконного?

— Мадемуазель! Как вы можете говорить подобные вещи? Ваш отец был примерным гражданином и настоящим патриотом.

— Вы неправильно меня поняли, — сказала Лили. — Я просто не верю, что унаследовала такую сумму, поэтому пытаюсь быть осторожной, месье. Пусть я долго жила на Мартинике, но я не столь наивна, чтобы не понимать: мне могут задать массу вопросов. Как отцу удалось накопить такие богатства в столь тяжелые времена? Я беспокоюсь за себя… и за вас. Ведь вы вели дела моего отца.

Лили мысленно усмехнулась. Вот она все и выложила. Так что если в голове у солиситора мозги, а не вата, он поймет ее намек: «Донесешь на меня, и будь уверен: я потащу тебя за собой».

— Я могу заверить вас, что здесь нет ничего незаконного, — поморщившись, ответил солиситор. — Просто ваш отец был чрезвычайно удачливым человеком и знал, куда вкладывать деньги. Дворец де Шевену и его земли были конфискованы, но графу удалось сохранить этот дом и загородный дом вашей матери, который она получила в наследство.

— И все же я не понимаю, как удалось моему отцу, имея всего два дома, достичь такого богатства. И кроме того… Я проезжала по городу и видела, какое запустение царит повсюду. А дом отца совершенно не пострадал. Мне кажется, что это очень странно.

— Выбросьте из головы подобные мысли, мадемуазель, и наслаждайтесь жизнью. — Солиситор поскреб подбородок. — Загородный дом — прекрасное место для летнего отдыха. Если помните, до него всего лишь час езды.