Книга Обещать - не значит любить, или Давай разводить олигархов - Юлия Шилова

Я не могла сдержать слёз, слыша от соседей: «Лучше бы её изнасиловали, чем вот так всю жизнь жить ей в инвалидной коляске». Говорили, что она сама своими руками искалечила себе жизнь, да и вообще чудом осталась жива. Я хорошо помню, как соседка по лестничной клетке громко объявила моей маме, что изнасилование — не беда, а вот калекой остаться страшно.

— Говорят, она девственницей была, — в сердцах ответила мать соседке. — Неопытная, пугливая, вот и выбросилась из окна.

— Дура девка, — не унималась соседка. — Лучше бы перетерпела, чем жить калекой. Вот и сохранила свою девственность. Только какой ценой? Кому она теперь нужна со своей чистотой? Куда её девать?

— А так бы не только физическую, но и моральную травму получила, — заметила мать.

— Пережила бы. Время всё лечит. Сама себя девка наказала. Парень-то из тюрьмы выйдет и женится, а вот ей всю жизнь мучиться.

Я прислушивалась к их разговору, сама не понимая, где правда, а где ложь. Получается, у каждого своя правда. Это только в журналах для женщин пишут, что можно свести к минимуму риск оказаться подвергнутой насилию. Мол, если на вас нападает насильник, ударьте его под дых, укусите, отбейтесь, вырвитесь, попробуйте себя защитить. Легко сказать, а как же трудно сделать…

Охранник достал пистолет и направил его на меня.

— Давай, быстро делай то, что велят.

— Я всё сделаю, только пусть охранник уйдёт. Я не могу при посторонних…

— Какая скромница, — засмеялся Толик и велел охраннику подождать за дверью.

Он взял у охранника пистолет, и, когда я встала на колени и принялась расстёгивать ему ширинку, несколько раз провёл стволом по моей голове. Когда я взяла в руки его стручок, он закатил глаза и тяжело задышал. Рука с пистолетом повисла так, что мне не составило большого труда его выхватить, быстро подняться и что было сил ударить эту сволочь по башке. Я закрыла дверь туалета на защёлку и врезала ему по голове ещё парочку раз.

— Я никогда бы не стала проституткой, если не обстоятельства! Да, я оступилась, но это не значит, что теперь со мной можно обращаться подобным образом. И уж тем более не в мою последнюю ночь!

Негодяй застонал, из разбитой головы рекой лилась кровь.

Но хотя он лежал неподвижно, я боялась, что он очнётся, поэтому, словно в безумии, начала лупить его чем могла, в том числе и ногами. Толик валялся у моих ног словно мешок с картошкой, он не шевелился и не издавал ни звука. Посмотрев на лежащего в крови Толика, я прислонилась к стене, затем по ней съехала, обхватила колени руками и громко заревела. Из коридора дверь усиленно пинали. Вскоре её вышибли, и на меня тут же налетел охранник. Он молниеносно ударил меня ногой и не успел убить по той простой причине, что в него выстрелил Павел.

Павел помог мне подняться, взял за руку, вывел из туалета и повёл мимо зала, где шумной толпой гуляли цыгане.

— Ну что, побывала на празднике жизни? — спросил он, когда мы сели в машину.

— Да.

Он надавил на газ, и машина рванула вперёд. Я смотрела на тёмную дорогу и тихо плакала. Паша взял мобильный и возбуждённо заговорил в телефонную трубку, которая выпадала у него из рук несколько раз, и он несколько раз поднимал её.

— Разборка в кабаке. Шлёпнули Толика и его охранника. Нужно сделать так, чтобы все подумали, будто это сделали подвыпившие цыгане. Мол, что-то не поделили между собой. Толик захотел трахнуть цыганку из табора, затащил её в туалет, а она размозжила ему пистолетом голову. Затем в туалет влетел её ревнивый муж и шлёпнул Толика. Короче, терпилами должны быть цыгане. Меня в кабаке не было. Моей подруги тоже. Мы уехали вместе со всеми, когда объявили об эвакуации. Толик сегодня в ударе, хотел покуролесить, эвакуировал весь ресторан. Вот и покуролесил…

Когда Павел закончил разговор, я нервно застучала пальцами по коленям.

— Пострадают ни в чём не повинные люди, — глухо произнесла я.

— У тебя есть другие предложения?

— Просто жалко…

— Жалко у пчёлки. Хочешь в тюрьму?

— Мне нельзя. Я должна спасти сестру.

— Тебе проще продать свою жизнь, чем сесть в тюрьму?

— За мою жизнь деньги дают хорошие, при чём тут тюрьма?

— В тюрьме ты будешь жить, это дороже любых денег.

— Да, наверное, но это не мой вариант, — стояла я на своём. — Я готова заплатить ценой своей жизни за жизнь сестры. Да и выбора у меня нет, я вроде как заключила сделку.

— Послушай, ты реально сумасшедшая.

— Я нормальная, ты меня не поймёшь. У тебя просто никогда не умирал близкий человек.

Мы подъехали к дому, сели на скамейку.

— Послушай, а чего ради ты Толика в туалете замочила? Вроде смотрела на него, открыв рот.

— Так он же там меня трахнуть собрался.

— А ты?

— А я не хотела.

— Почему? Потому что денег не дал?

— Потому что я не проститутка.

— Да неужели? А кто же ты?

Не удержавшись, я залепила Павлу пощёчину и закрыла лицо руками, чтобы он не смог нанести мне ответный удар.

— Я не шлюха, не проститутка! Я обязана спасти сестру!

Но вместо того чтобы ударить, Павел убрал от лица мои руки и вдруг нежно поцеловал в губы. Я так растерялась, что невольно отстранилась. Павел обнял меня, и мы вошли в дом. Он подхватил меня, на руки и понёс в спальню, а затем я почувствовала, как сильные и умелые руки обнимают меня всё крепче и крепче, а горячие губы нетерпеливо скользят по моему телу. Сладость поцелуев отдавалась в каждой клеточке, я застонала. Очень страстные объятия словно спровоцировали разряд электротока, пронзившего меня сладкой и острой истомой, я почувствовала неземное наслаждение, напрямую связанное с физическим притяжением.

Я познала многих мужчин, но такое блаженство испытала только сейчас. Мне даже показалось, меня нет, это не я. Я будто распылилась в белой мгле. Я не хотела возвращаться в реальность, где слишком много проблем и сложностей. Я ощущала себя словно в раю, искала какую-то дорогу и не видела себя.

Мне стало страшно, что этого могло и не произойти. Представить только: я бы никогда не испытала этих невероятных ощущений, пропустила захватывающий момент своей жизни, в котором были те наслаждения, которых искала я и которые искали меня. Я не знаю, сколько продолжался наш сексуальный марафон, но отдохнула не только телом, а ещё согрелась душой…

Мы лежали, не разжимая объятий. Павел гладил меня по голове, как маленького ребёнка, и говорил ободряющие ласковые слова.

— Тебе понравилось?

— Очень…

— Может, немного поспим? — Этим вопросом он привёл меня в шок.

— Ты с ума сошёл?! Мне осталось несколько часов, я не хочу провести их во сне. А ты выспишься, когда меня увезут умирать.