Книга Охотница. Пробуждение - Марли Гибсон

— Третий час ночи, а ты пытаешься перебудить весь район.

— Прости, мам. Я не хотела тебя разбудить. Мне не спится.

— Я вижу. Генератор не помогает? Я улыбаюсь.

— Ты даже не представляешь, как помогает.

— В каком смысле?

— Ни в каком. Еще раз извини. Я ложусь под одеяло.

— Не волнуйся, я скоро засну.

По маминому лицу видно, что она не верит ни единому моему слову. У нее такое озабоченное выражение, какое бывает только у матерей.

— Кендалл, мы с отцом очень за тебя волнуемся. Ты не можешь не спать по нескольку ночей подряд. Это не нормально.

— Я знаю, мам…

— Я запишу тебя на прием к доктору. Пускай выпишет рецепт на снотворное. Оно здорово помогает при нарушениях сна.

Боже.

— Ты сейчас цитируешь какую-то рекламу? Мама изображает телевизионный голос:

— Твои сны скучают по тебе.

Не те, в которых участвует Джейсон Тиллсон.

— К тебе на работу сегодня приходили представители фармацевтической компании?

Из ее рассказов за ужином мы давно поняли, что в мире нет ничего агрессивнее этих страшных людей с их бесконечными брошюрами и образцами.

— Нет, Кендалл. И можно обойтись без сарказма. Она всегда так делает. После каждого визита торговых представителей фармацевтов, заваливающих больницы бесплатными образцами лекарств, она тащит все это домой и пытается вылечить наши с Кейтлин воображаемые заболевания. Клянусь, у нас в доме нет ни одной ручки без логотипа фармацевтической компании.

— Не нужны мне лекарства, мам.

Честно! Не нужна мне зависимость, которая не только память мне испоганит, но еще может помешать развитию паранормальных способностей. К тому же у этих таблеток полно побочных эффектов: усталость, головокружение, паралич, кровавый стул, дивертикулит, дым из ушей, отрыжка, газы, тремор, выпадение ресниц и зубов, опухание языка, почернение ногтей… я могу еще долго продолжать. Никакого снотворного.

— Не нужны при этом лекарства.

— При чем? — удивленно интересуется мама.

Я натягиваю одеяло до самого подбородка.

— Ни при чем, — бормочу я в ответ.

У меня жутко колотится сердце. Неужели я сболтнула лишнее? Не то, чтобы я не хотела поговорить с мамой… просто я не думаю, что она в состоянии меня понять. И я не думаю, что в ее аптечке найдется средство, способное меня излечить.

Но мама не позволяет сбить себя с толку.

— Кендалл! Я — твоя мать, и я страшно за тебя беспокоюсь. Поговори со мной! Мы выдернули тебя из мира, в котором ты прожила всю жизнь. Тебе приходится привыкать к новой школе. Я все это понимаю. — Она садится на кровать и берет меня за руку. — Мой отец служил в армии, и мы часто переезжали. Техас, Колорадо, Джорджия, Алабама, снова Техас, Германия и, наконец, Иллинойс. У меня никогда не было нормальной жизни и настоящих друзей, но и таких проблем со сном, как у тебя, у меня тоже никогда не было. Я понимаю, что ты сейчас переживаешь, но дай Рэдиссону шанс. Твоему отцу здесь очень нравится, а у тебя скоро появятся новые друзья. Поверь мне, милая.

Я накрываю голову одеялом и издаю некрасивый стон. Потом я смотрю на маму. Она действительно очень обо мне беспокоится.

— Мам, у меня уже есть друзья. На самом деле, завтра они у нас ночуют.

Обожаю эту мамину улыбку.

— Замечательно. Я очень рада. Только пообещай рассказывать мне, что с тобой происходит.

Она собирается уходить.

— Я не только твоя мать, милая, но и твой друг. Ты можешь довериться мне.

Мое сердцебиение снова ускоряется, только на этот раз ничего сверхъестественного в этом нет. Мне нужно все рассказать. Мама говорит, что поймет. Моя телепатическая интуиция твердит «поверь матери» и «расскажи правду». Я никогда ее не обманывала, но мне и ни разу не приходилось рассказывать своей очень религиозной матери о том, что я могу разговаривать с духами умерших людей. Сможет ли она это вынести? Любовь в ее глазах говорит, что да.

Я сажусь.

— Мам?

— Да, милая?

Я прикусываю нижнюю губу и покрепче сжимаю в ладони медальон.

— Я действительно могу все тебе рассказать?

— Конечно, Кендалл.

— И ты не начнешь сходить с ума и все такое?

Она делает глубокий вдох.

— Я точно сойду с ума, если ты сейчас же все мне не расскажешь.

Ладно… поехали.

— Ты не поверишь, но… но…

— Но, что, Кендалл?

— Все эти проблемы со сном у меня из-за пробуждения… типа того…

— Я не понимаю.

Я вздыхаю. Не хочу я этого делать. Не хочу. Не может это побыть секретом чуть дольше, пока я сама во всем не разберусь? Мама от нетерпения вот-вот начнет подскакивать на кровати. Надеюсь, она выслушает и поможет мне.

— Кажется, я… телепат.

Мама смотрит на меня так, словно я только что совершила самый страшный из смертных грехов. Любовь в ее глазах сменяется недоверием.

— Для игр уже очень поздно, Кендалл.

— Я не шучу, мам. Мне действительно кажется, что я — телепат.

— Ты что?

От волнения я начинаю говорить со скоростью света. Слова выливаются из меня огромными волнами. Я не могу остановиться.

— Знаю, что в это трудно поверить. Я сама сначала не верила. Но я не могу спать из-за того, что переживаю телепатическое пробуждение. Я буквально вздрагиваю от каждого шороха. Я знаю, о чем думают люди, и могу чувствовать чужую боль. Да, и я встретила одну женщину, у которой есть такие же способности, и она помогает мне пройти через пробуждение. Учит концентрировать внимание, правильно дышать и общаться с духами с помощью этого медальона.

Я показываю маме розовый кварц на ладони.

Мама только моргает в ответ.

— Ты г-говоришь с духами? — хриплым голосом спрашивает она.

— Да, мам. Ты в это не поверишь, но я вижу мертвецов.

После целого десятилетия молчания, мама резко вырывает у меня из руки медальон. Удивление на ее лице сменяется потрясением, а затем и ужасом. Мои способности позволяют мне познать всю глубину ее ужаса. Она его излучает волнами, как микроволновая печка. Меня вдруг окружает тьма. О-о. Это признание было не такой уж и хорошей идеей.

Вот оно — материнское понимание.

Как говаривала моя бабушка Этель, проигрывая в карты своим подружкам-пенсионеркам: «Я по уши в дерьме и без спасательного круга».

Глава десятая

Ладно, с фразочкой из Шестого чувства я явно перестаралась.