Книга Девадаси - Лора Бекитт

Уилсон и его спутники, чертыхаясь, пролезли через пролом, который Томас еще днем освободил от камней, и, стараясь не стучать подошвами сапог, принялись подбираться к храму.

Он возвышался впереди, подсвеченный тревожным сиянием луны. От этого гармоничного и безупречного в своем совершенстве здания, казалось, исходила какая-то особая чувственная сила. Ночь скрыла от глаз грабителей ослепительное сочетание линий, великолепную скульптурную резьбу, орнаменты и рельефы, покрывавшие его стены. Для них он не был святыней — всего лишь местом, где можно поживиться деньгами.

Бывший заместитель начальника гарнизона Калькутты и сопровождавшие его солдаты недоговаривались о том, что будут делать, если встретят служителя храма, однако у всех троих имелись сабли и ножи. Томас понимал, что в их интересах — хорошо замести следы. Если станет известно, что ограбление совершили иностранцы, может разразиться скандал. Он не думал о том, что для любого индуса сама мысль о подобном деянии кощунственна и недопустима.

Они вошли в зал для верующих. Перед статуей Шивы распростерся человек. Он молился, а может, молча беседовал с богом.

Сначала Уилсон остановился, а потом быстро подался вперед.

Услышав посторонние звуки, человек обернулся, вгляделся в темноту, вскочил, молнией бросился к неприметной боковой двери, но его успели догнать, схватить и приставили к горлу нож.

Несмотря на непредвиденное осложнение, Томас не собирался отступать. Пока один англичанин стерег индийца, двое других обшаривали храм. Им повезло, они нашли и украшения, и золото, которыми доверху набили принесенные с собой мешки.

Как известно, бог Шива обитает не только в любящих его сердцах, но и на полях сражений, в местах сожжения трупов, на перекрестках опасных дорог. Он часто воюет с демонами и другими богами, и никому не удается его одолеть. Противники веры насылали на него огромного тигра, но Шива завернулся в его шкуру, словно в шелковый шарф, а гигантского змея обернул вокруг шеи подобно ожерелью.

На этот раз все было иначе. Неподвижный бог молча взирал на святотатцев и не только позволил им взять сокровища, но и разрешил увести того, кто посвятил ему свою жизнь и доверил судьбу.

Томас запретил товарищам убивать пленника на территории храма, потому они заставили его пролезть в дыру в стене и привели на край большого оврага, который заметили, когда шли к храму.

— Что будем делать? — спросил один из них, тот, что крепко держал несчастного.

— Он все видел и расскажет жрецам. Те поднимут шум, и тогда нам не удастся скрыться. Придется его убить. Тело сбросим вниз, в овраг. Там растут кусты — едва ли его скоро найдут в этих зарослях. Нет, — остановил Томас товарища, когда тот вынул саблю, — по-другому, так, как это мог бы сделать любой прохожий. Скажем, камнем.

— Я не смогу, — сказал солдат и содрогнулся, представив, как во все стороны брызнут кровь и мозги, а лицо жертвы исказится от предсмертной муки.

— Давай я, — предложил второй. — Это нетрудно, главное, посильнее ударить, чтобы не пришлось добивать.

То, что его собираются убить, пленник понял сразу, как только его привели к оврагу. Преступники не видели выражения его лица и глаз, их не волновало, какие мысли теснятся в его голове, какие чувства обуревают душу и сердце.

Он не сказал им ни слова, потому что не знал их языка, и не стал молить о пощаде, ибо чувствовал, что унижение не поможет ему спастись.

На голову несчастного обрушился страшный удар, кровь хлынула, заливая лицо и глаза. Раздался стон, тело отяжелело, обмякло, дыхание стало судорожным, прерывистым.

— Больше не надо, — решил Уилсон, — иначе здесь будет море крови.

Они подхватили безжизненное тело и швырнули вниз. Оно угодило в самую гущу зарослей и осталось лежать там, не видимое сверху.

Томас забросал окровавленную землю пучками травы. Место было пустынное: пока здесь кто-нибудь пройдет, следы преступления смоет роса или дождь.

Они ушли, и только ветер шумел в листве, но земле ползли длинные тени, а с небес лился призрачный свет звезд и луны.

Тропический лес еле слышно шелестел и вздыхал, впитывая в себя остатки закатного света, напоминающего тлеющие уголья. Над гребнями гор протянулась тонкая алая полоска.

Пылающий шар коснулся вершин, что застыли на горизонте темной стеной. Листва переливалась красноватыми отблесками; казалось, где-то вдали разгорается огромный пожар.

Тара задержалась в пути и прибыла в Бишнупур позже, чем предполагала. Приближаясь к храму, девушка ощущала, как ее сознание и чувства раздваиваются. Одна половинка души тянулась к той жизни, какую она успела изведать за минувший год, другая — навеки принадлежала прошлому.

Тара долго думала, каким путем проникнуть в храм: войти в ворота, как это сделала бы благочестивая паломница, или пробраться через тайный ход. В конце концов она вошла в ворота и сразу направилась туда, где жили девадаси.

Встреча подруг была бурной. Амрита нашла, что Тара выглядит независимой и уверенной в себе. Тара заметила, что Амрита несказанно похорошела и повзрослела: мягкую девичью красоту сменила пламенная женственная сила.

Ее дочь, Амина, была прелестным ребенком с большими черными глазками, бархатистой кожей и нежными чертами лица.

Как и прежде, они проговорили всю ночь.

— Я не останусь в храме, — сразу сказала Тара.

— Вернешься к англичанину?

— Нет, — ответила Тара и добавила, предупреждая вопрос подруги: — Он хорошо обращался со мной, но в конце концов мы оба поняли, что наши отношения не имеют будущего.

— Разве ты сможешь жить одна? — удивилась Амрита.

Тара рассмеялась и обняла подругу.

— Нам всегда говорили, что храм — единственное место, где женщина может жить, не имея мужа, да и то потому, что его заменяет божество. Теперь я уверена в том, что это не так. Если рядом со мной нет того единственного, о котором я мечтаю, я буду жить одна. Девадаси — желанная гостья на свадьбах и прочих празднествах богатых людей. Я сумею заработать на жизнь.

— Жить одной опасно, — заметила Амрита.

— Поверь, я не дам себя в обиду.

Амрита кивнула. Если бы она обладала такой решимостью и такой воистину неженской волей, как Тара, если бы могла, не таясь, смотреть в лицо трудностям и порой тяжелой и безысходной правде, наверное, ее судьба сложилась бы по-другому.

— Я должна рассказать тебе о Киране, — промолвила Тара и взяла руки подруги в свои.

Когда она закончила говорить, Амриту захлестнули противоречивые чувства. Молодая женщина изо всех сил пыталась облегчить боль, вызванную потерянной и обманутой любовью, и… не могла.

— Неужели Киран действительно приезжал в Бишнупур? — прошептала она.

— Приезжал. И теперь он знает о том, что у тебя есть ребенок. Непонятно только, почему он не решился подойти к тебе. Наверное, смалодушничал, как это обычно делают мужчины. А мне заявил, что у тебя есть другой. — Тара презрительно скривила губы.