Книга Мир пятого солнца - Андрей Посняков

Десятник насмешливо скривился:

– Ты думаешь, шочимильки глупее тебя? Наверняка выставили там часовых.

– Да, выставили… Но мы сможем пробраться незаметно.

– Вы – это кто?

– Я, охотник Сипак, еще некоторые из нашей казармы…

Ничего не ответив, «взводный» бросил взгляд на большое озеро, посреди которого на острове маячили в утренней туманной дымке ступенчатые громады дворцов и храмов. Это и был Шочимилько, на сегодняшний день – главный враг Колуакана и ацтеков. О, при прошлом правителе колуа Кошкоштли пришельцы-ацтеки неплохо потрепали этих заносчивых и жестоких врагов, собственно, именно за это Кошкоштли и разрешил им поселиться севернее Колуакана – в Мешикальтцинко. Но это было давно, а ныне коварные шочимильки вновь набрали силу.

И вновь – как много лет назад – войска верных своему новому сюзерену, вождю и правителю колуа Ачитомитлю ацтеков выступили в военный поход, желая не столько наказать шочимильков во славу Колуакана, сколько показать свою силу, напомнить, что даже Ачитомитль должен теперь с ними считаться.

Воинов было много, очень много – целый лес раскрашенных деревянных шлемов и перьев. Поглядывая на ряды плотов и пирог, солидно переговаривались опытные бойцы из отборных отрядов, вооруженные макуавитлями, палицами и секирами, нетерпеливо рвалась в бой молодежь, не имевшая пока еще ни шлемов, ни панцирей из простеганной ваты, ни особых заслуг. Первых больше влекла в бой добыча, вторых – слава, и верховный вождь Теночк хорошо понимал всех.

Асотль видел его лишь издали, великого правителя ацтеков, – высокого роста, смуглый, в плаще из зеленых перьев кецаля, Теночк что-то говорил, воодушевляя воинов. Что именно, было не слышно – новобранцы стояли позади всех, впрочем, и не нужны были слова, и так все казалось ясным.

Сейчас же высокая фигура вождя застыла на вершине плоской скалы в окружении жрецов и полевых командиров. Все с нетерпением ждали знака… И, когда первый луч солнца, скользнув между скал, разорвал туман, Теночк поднял руку – пора.

Двигались тихо – пока не нужно было привлекать к себе внимание врагов, поэтому сейчас не били бубны и барабаны, не выли флейты, и боевой клич ацтеков, от которого у врагов стыла в жилах кровь, не оглашал округу. Пока не оглашал.

Негромко переговариваясь, воины в строгом, заранее рассчитанном командирами отрядов порядке рассаживались на плотах и пирогах. Один из военных вождей в небрежно накинутой на плечи пятнистой шкуре ягуара лично распоряжался погрузкой, разруливая движение, словно инспектор ГАИ:

– «Синие перья» – налево, «Желтые» – направо… «Красные» – прямо… Эй, «Желтые»! Что стоите? Я же сказал: направо.

– Мы – разведка, вождь.

– Что ж сразу не говорите? Тогда во-он туда, к ивам.

Все делалось спокойно, без суеты, без всякой спешки, словно выполнялась важная, но давно уже ставшая привычной работа. Да, в сущности, война как раз и была такой работой для всех ацтекских воинов.

Война…

Асотль неожиданно для себя почувствовал, как нетерпеливо задрожали руки, как пробежала по спине нервная дрожь, дрожь предвкушения схватки, крови, победы! Юноша знал: то же самое ощущают сейчас все, от украшенного сверкающими перьями ветерана до новобранца, попавшего на войну как альтернативу жертвеннику, на который – при всем религиозном экстазе – желали попасть очень и очень немногие.

Их, конечно, заметили, еще бы – такое большое войско! Лучше было бы напасть до рассвета – ночью шочимильки не выставляли часовых и не воевали… Как, впрочем, и все – люди каменного века, наивные до благородности подданные жестоких и коварных богов. Сама мысль о том, что можно воевать не по правилам, даже в голову не могла прийти никому из военачальников.

На стенах, не таких уж и высоких, выстроенных, скорее, для выпендрежа, чем для военной надобности, – Шочимилько все-таки остров, – уже толпился народ: воины, вожди в заметных издалека высоких шлемах, успевшие уже раскраситься в синий цвет смерти – для устрашения врагов, жрецы и просто зеваки – таких тоже было достаточно.

Асотль хорошо слышал, как ведомая своим верховным вождем орда ацтеков, высадившись на берегу, – ха, им дали причалить! – с воинственными воплями бросилась в битву. Там, на северном берегу, безо всяких хитростей. Хитростью был сейчас небольшой отряд Асотля.

Конечно же, те совсем немногочисленные воины, которые и были на южной стене, услыхав вопли, бросились в гущу сражения. Не встретив никакого сопротивления, ацтеки без особого труда перебрались через невысокую стену и, быстро сориентировавшись, бросились в направлении главного храма, горделиво возвышавшегося на вершине средней паршивости пирамидки – видали пирамиды и покруче! Скажем, в Колуакане.

Вопли сражавшихся слышались где-то вдалеке, а здесь, у подножия храма, было тихо, спокойно и даже, можно сказать, уютно. Время от времени потихоньку подходили воины, приводили пленников, которых, радостно потирая руки, уже ждали жрецы.

Те из воинов, кто был помускулистее, посильнее, тащили пленников за волосы, прочие же брали несчастных под руки, поднимая по крутой лестнице на вершину, к храму. Жрецы буднично и привычно бросали пленных на жертвенник и столь же буднично и привычно вскрывали ловким ударом обсидианового ножа грудь, вырывая сердце. Еще живое, трепещущее, его показывали солнцу – и бросали в глиняный сосуд в виде головы ягуара. Все без особых эмоций, вполне по-деловому, словно исполняли какую-то важную, необходимую, но уже несколько надоевшую рутинную работу.

Один из младших жрецов – выкрашенный синей краской невысокий кривоногий парень с большой головой и длинными, как у обезьяны, руками – так же деловито, обыденно стучал в барабан из человеческой кожи.

Удар – воины передавали очередного пленного жрецам.

Удар – жрецы распинали врага на жертвеннике.

Удар – сверкал в лучах солнца острый обсидиановый нож.

Удар – летело в священный сосуд вырванное из груди сердце.

Бил барабан. С треском ломались ребра. Красная кровь тонкой струйкой стекала по специально выдолбленным бороздкам жертвенного камня. Все – во славу богов.

Какой бог был главным у шочимильков? Как у всех – какая-нибудь ипостась Тескатлипоки.

Ничего необычного, все знакомо и привычно до слез.

И столь же привычно подтаскивали пленников воины-шочимильки, собственно, ради них – приносимых в жертву пленных – и затевались многие войны.

Лишенные сердец тела жрецы сбрасывали с пирамиды вниз, но не по главной лестнице, а с другой, противоположной, стороны, так сказать – с черного хода. У подножия растерзанные трупы уже поджидали морщинистые старцы самого гнусного вида. Подхватывали, ухмылялись – как же, все-таки еще на что-то годны! – и утаскивали в сложенный из черных базальтовых плит амбар, приземистое строение, из которого пахло каким-то отвратительным варевом; Асотль и все прочие хорошо знали, каким – обычное дело.