Книга Распад - Брюс Стерлинг

— Почему нет?

— Ну, фундаментальные исследования приносят всегда две экономические выгоды: интеллектуальную собственность и патенты. Чтобы компенсировать инвестиции в исследования, необходимо соблюдать джентльменское соглашение о том, что инвесторы имеют эксклюзивное право на собственные открытия. Но китайцам никогда не нравилось само понятие «интеллектуальная собственность». Мы не переставали давить на них, так что в конце концов разразилась торговая война, и китайцы не дали себя обойти. Они просто сделали все наши разработки доступными из их спутниковой сети, так что все в мире могли ими воспользоваться. Они передали всем информацию, которой мы владели, бесплатно, и это привело к нашему банкротству. Так что теперь благодаря китайцам фундаментальные научные исследования потеряли экономический вес. Сейчас наши работы имеют значение лишь для престижа. Чтобы жизнь развивалась, этого слишком мало.

— Китайцев в этом году неожиданно крепко поколотили. А вот как насчет голландцев?

— Да, голландская экологическая технология… Голландцы проникают на каждый остров, на все низко лежащие морские побережья, строят тысячи дамб. Они создают альянс против нас, куда входят островные государства и те, что расположены низко над уровнем моря, они выступают против нас на любом международном форуме… Они хотят перекроить мировую науку, чтобы она занималась исследованиями для экологического выживания. Они не собираются тратить время и деньги на исследование нейтрино или космические разработки. Голландцы принесут нам еще много хлопот.

— Вторая холодная война не входит в компетенцию Сенатского комитета по науке, — сказал Оскар. —

Но это возможно сделать, если мы сможем доказать, что это вопрос национальной безопасности.

— И чем это поможет науке? — пожала плечами

Грета. — Светлые головы идут на тяжкие жертвы, если только им позволяют работать над теми вещами, что их действительно интересуют. А если вы заняты скучной работой над военными проектами, то вы просто обезьяна в энной степени.

— Замечательно! — воскликнул Оскар. — Я как раз и хотел от вас откровенного обмена мнениями.

Она нахмурилась.

— Вы действительно хотите откровенного разговора?

— Поверьте.

— Что дал нам Золотой век? Народ не умеет обращаться с чудесами. У нас была атомная эра, опасная и ядовитая. На смену ей пришла космическая эпоха, которая, правда, быстро сошла на нет. Затем наступила информационная эра, и выяснилось, что убийственным приложением к развитию компьютерной сети является социальный развал и софтверное пиратство. Прямо вслед за ней американская наука начала биотехническую эру, и выяснилось, что убийственное приложение к ней — изготовление свободной пищи для орд кочевников! А теперь у нас когнитивная эпоха, и мы ждем, что будет дальше.

— И что она может нам принести, эта новая эпоха?

— Если бы мы были в состоянии предсказать результаты наших исследований, это не были бы фундаментальные исследования.

Оскар недоумевающе заморгал глазами.

— Можно я сформулирую это более прямо? Вы посвятили вашу жизнь нейроисследованиям, но не можете рассказать нам, что это нам принесет?

— Я не могу этого знать. Нет никакой возможности оценить это заранее. Общество — очень сложный феномен, и наука также очень сложна. Мы открыли невероятно много нового за прошедшие сто лет… Научные знания разделились на множество отдельных узкоспециализированных направлений, и ученые знают все больше, но о частностях — фрагментация науки… Невозможно принимать обоснованные решения относительно социальных последствий научных открытий. Мы, ученые, даже не знаем наверняка, что обладаем большими знаниями, чем кто-либо другой.

— Очень откровенно с вашей стороны. И вы уходите с поля боя, оставляя принятие решений по развитию науки на откуп случайным предположениям бюрократов.

— Случайные предположения тоже никуда не годятся.

Оскар задумчиво потер подбородок.

— Это плохо. В самом деле плохо. Все это звучит безнадежно.

— Возможно, я несколько сгустила краски. Наука немалого добилась — мы совершили множество исторических открытий, и даже в последнее десятилетие.

— Назовите мне какие-нибудь, — попросил Оскар.

— Ну, мы знаем теперь, что восемьдесят процентов биомассы на планете является подземной.

Оскар пожал плечами.

— Хорошо.

— Мы знаем, что даже в межзвездном пространстве могут существовать бактерии, — сказала Грета. — Согласитесь, это большое открытие.

— Конечно.

— Медицина сильно продвинулась в этом веке. Мы справились с большинством видов рака. Мы излечили СПИД. Мы можем лечить псевдоэстрогенные нарушения, — продолжила Грета. — У нас есть теперь способ мгновенного излечения кокаиновой и героиновой наркомании. . — Но он не годится для алкоголиков.

— Мы научились восстанавливать разрушенные нервные клетки. Мы можем сделать лабораторных крыс умнее собак.

— О, ну и конечно, космологический вращательный момент, — сказал Оскар, и они оба рассмеялись. Было непонятно, как они могли хотя бы на мгновение забыть о космологическом вращательном моменте.

— Давайте поговорим теперь о другом, — предложил Оскар. — Расскажите мне немного о Коллаборатории. Чем отличается Буна — в чем ее отличие от других лабораторий, почему она незаменима и неповторима?

— Ну конечно, ведь здесь хранятся генетические архивы. Мы знамениты на весь мир именно поэтому.

— Гм-м, — пробормотал Оскар. — Догадываюсь, что сбор этих образцов со всего света был тяжелой и требующей больших затрат работой. Но разве нельзя при современных технологиях просто скопировать эти гены и хранить их где угодно?

— Но логичнее всего хранить их здесь. У нас безопасные хранилища. И полностью защищенный гигантский комплекс.

— Меры безопасности действительно так необходимы? Ведь в нынешние дни генная инженерия является простой и безопасной?

— Да, но если Америке понадобятся средства для ведения биологической войны четвертого уровня, то они находятся прямо здесь. — Грета замолчала. — Кроме того, у нас есть первоклассные сельскохозяйственные культуры. Множество исследований по урожайности. Богачи до сих пор едят пищу, приготовленную из зерновых. Они также любят наших редких животных.

— Богатые люди предпочитают натуральные зерновые культуры, — возразил Оскар.

— На наших биотехнологических исследованиях была построена вся современная индустрия, — не сдавалась Грета. — Посмотрите, что мы сумели сделать для Луизианы!

— Да-да, — подтвердил Оскар. — Но вы думаете, стоит нажимать на это в сенатских слушаниях?

Грета помрачнела. Оскар кивнул.

— Я тоже хочу быть откровенным, как и вы. Я могу объяснить вам, как встретят ваши заявления в конгрессе. Страна лежит в развалинах, а ваши административные расходы превышают все нормы. У вас около двухсот человек находится на дотации федералов. Вы сами ничего не зарабатываете — за исключением симпатий знаменитостей, которым дарите ценных животных из вашего зоопарка. Вы не связаны ни с какими крупными военными заказами или охраной национальных интересов. Биотехнологическая революция уже давно свершившийся факт, здесь не надо новых затрат, теперь это вполне стандартная индустрия. Так что же вы делаете для нас в последнее время?