Книга Секрет обаяния - Сандра Браун

— А я уже подумала. И ответ — нет.

Арден присоединилась к ним в вестибюле десять минут спустя. Выглядела она восхитительно, учитывая, что у нее практически не было времени на сборы.

— Мне так нравятся твои облегающие маленькие топы, которые ты надеваешь, — прошептал ей на ухо Эндрю, обнимая за плечи. Мэт важно выступал на несколько ступенек впереди них и при этом выглядел совершенно независимым.

— Это — сарафан, — сказала она, улыбаясь в свое удовольствие.

— Да, но сшит так же, как и тот топ, который был на тебе тогда, когда мы обедали вместе. Мне он понравился потому, что…

— Знаю. Ты мне уже говорил об этом.

— Потому что он…

— Это — последняя модель.

— Потому что через него видны соски, когда они твердые. Вот как сейчас.

— Прекрати это. — Она попыталась изобразить негодование, но у нее не получилось.

— Интересно, какого они цвета и какие на вкус. Хотелось бы мне попробовать их языком.

Она бросила на него умоляющий взгляд:

— Пожалуйста, Эндрю, прекрати эти разговоры.

— Хорошо. Я перестану. Но только потому, что вон те два матроса буквально пожирают тебя глазами, они смотрят на тебя с таким вожделением, что мне очень хочется как следует вмазать им. И мне, уж конечно, совершенно не хочется, чтобы они видели этот твой умоляющий взгляд. Не знаю ничего более привлекательного, пожалуй, только мертвец не отреагирует на него. — Он издал звук, похожий на рычание, когда те два матроса прошли мимо них. Затем он прошептал ей на ухо: — У тебя также потрясающие ноги.

Арден засмеялась.

Эндрю был крайне недоволен, что одним из пунктов, указанных в списке покупок, были памперсы.

— У Мэта их совсем не осталось, — объяснила Арден.

— Я хочу, чтобы он переставал пользоваться ими, но миссис Лаани говорит, что он еще не совсем готов пользоваться горшком.

— Она права. Это может травмировать ребенка, если начать приучать его к горшку слишком рано.

— Я знаю, — проворчал он, засовывая руки в карманы темно-синих шорт. Рельефные мышцы его ног выглядели великолепно. — Просто чисто формально он станет моим сыном, когда мы сможем пойти вместе в мужской туалет.

Арден подняла глаза к небу:

— Ох уж это мужское «я»! Просто невозможно поверить. Я столько раз меняла ему памперсы и дважды видела его в ванной. Он совершенно точно твой сын.

Эндрю хитро прищурился:

— Думаешь, он унаследовал что-то от меня?

Ее щеки залились румянцем. Он от души рассмеялся, и Арден высказалась:

— Он может научиться гораздо быстрее, если ты иногда будешь брать его с собой мыться. Так ему легче будет понять, что от него требуется.

— Ты уходишь от темы.

— Да. Ты прав.

Он поцеловал ее коротким поцелуем.

— Я постараюсь сердцем прочувствовать твое предложение. Идея неплохая, но мне нужно это обдумать.

Когда они вернулись в гостиницу, Арден несла покупки, а Эндрю — Мэта. Пора было переодевать его, чтобы везти на обед к родителям Элли. Арден была крайне удивлена, обнаружив, что большую часть ее вещей перенесли в спальню, в которой прежде жила миссис Лаани.

— Напомни мне поблагодарить управляющего гостиницы за оперативность его служащих.

— Эндрю, — сказала Арден, поворачиваясь к нему. — Я не останусь здесь с тобой на ночь.

— Не со мной. С Мэтом. Он в незнакомом месте. Ему будет спокойнее, если кто-нибудь будет с ним в комнате.

— Тогда ты ложись с ним.

Он прижал указательный палец к ее губам.

— Ты слишком умна, чтобы быть такой хорошей. — Он проследил за своим пальцем, которым очертил контур ее губ. — Пожалуйста. Не произойдет ничего такого, чего ты не захочешь. Обещаю.

В конце концов Арден уступила. В действительности она расценивала возможность провести ночь с сыном как дар свыше.

— Ты можешь поехать с нами. — Эндрю повторил эту фразу трижды, когда он и Мэт были готовы ехать.

Арден покачала головой, она расчесывала кудряшки Мэта.

— Нет, Эндрю. Я не могу.

— Для меня это не будет иметь никакого значения.

По его интонации она поняла, что для него важнее убедить ее в том, что он говорит совершенно искренне.

— Спасибо за приглашение. Но мне не хотелось бы появиться так вдруг ниоткуда и испортить их встречу с мальчиком. Я уверена, что они с нетерпением ждут вас.

— Это так. Мэт — их единственный внук.

Тогда по-настоящему у них нет ни одного, так ведь? — подумала Арден.

— Элли была единственным ребенком?

— Да. Она уехала на материк, когда ждала… до того, как родился Мэт. Они хотели, чтобы она… хм… родила его здесь, но она захотела рожать в Лос-Анджелесе. Но когда мы привезли его сюда, они были просто в восторге. Сегодня он оторвется по полной программе. Они его очень балуют.

Итак, даже родители Элли не знали, что ее беременность была фикцией. Кто-нибудь, кроме Эндрю и самой Элли, знает об этом?

Рон, конечно.

— Чем ты займешься, пока нас не будет? — спросил Эндрю.

— Поработаю над статьей. Я тут выяснила, что в гостинице есть пишущая машинка, и они могут разрешить мне ею воспользоваться. — Эндрю отговорил ее брать с собой свою портативную машинку. — Может быть, схожу в бассейн, а может быть, позагораю.

— Надень что-нибудь поскромнее. Мне не хотелось бы, чтобы какому-то бродяге с нечестными намерениями могло прийти в голову, что тебе можно сделать непристойное предложение или просто познакомиться.

Арден уперлась кулаками в бока.

— Именно так я познакомилась с тобой.

— Вот это-то и беспокоит меня.

Солнце было жарким, его тепло проникало глубоко в ее тело. Было очень приятно. Ветер с океана был немного прохладным, и только ее кожа, слегка смазанная лосьоном от загара, нагревалась под лучами послеобеденного солнца. Арден не вслушивалась в разговоры туристов, не слышала их смеха, не обращала внимания на играющих детей и шумных подростков, она слушала лишь шум прибоя. Его ритм был настолько гипнотизирующим, что ей казалось даже, что все ее тело колышется ему в такт.

Прибой ли вызвал приятное напряжение внизу ее живота? Или, возможно, это было воспоминание о поцелуях Эндрю, о его нежных руках, о его языке, который искал встречи с ее языком и который нежно прикасался к ее коже. Он открыл для нее мир чувственности, который ранее был ей неведом. До тех пор пока не встретила его, Арден считала, что такое существует только в воображении поэтов и мечтателей, романтиков, желающих воспринимать жизнь лучше, чем она есть на самом деле.