Книга Рождение гигантов - Николай Басов

Скорее всего, чтобы избежать этой неприятной для всех троих темы, Лада вдруг высказалась:

– С водой будут проблемы. Местные насосы едва справляются, а если еще и те колбы сюда притащим, тогда…

Ростик, как будто переживания Сонечки придали ему второе дыхание, сказал:

– Знаешь, о воде можно не беспокоиться. Тут столько ручьев, что Зевс и сам о них позаботится. Аймихо в крайнем случае можно попросить, они же у Храма как-то перенаправили подземный поток, вот и тут было бы неплохо… повторить их прием.

Лада деловито покивала. А потом почти насильно увела Ростика спать наверх. Он устроился там очень удобно, в кровати, которую Лада собственноручно на его глазах застелила свежим бельем, но… проспал недолго. Всего-то пару часов, и задолго до рассвета, томимый какими-то мутными ощущениями, снова спустился в подвал.

Тут уже были сделаны полати, почему-то в два этажа, словно в казарме, и на некоторых лежали те самые шкуры, в которых когда-то спал Ростик, когда еще не понимал, насколько это важно – быть здесь, пока рождались Гулливер и птерозавр Евы. В стороне Ромка, Витек и Фрема ставили какие-то тумбочки, тоже почти казарменного вида, только повыше и отлитые из камня, в которых, как они объяснили, собирались хранить личные вещи и кое-какую еду. Все трое держались дружественно, нетрудно было понять, что они составили неплохую компанию и очень этим довольны, а еще – что все трое еще настолько молоды, что все время хотят есть. Особенно это сказывалось на Фреме, хотя он и стеснялся этого. Ростик решил, что Ромка пообвык за последние полгода, пока совершал с пурпурными переход через междулесье, и держал себя в руках, Витек вообще никогда не голодал, у него была более высокая избирательность к пище и связанный с этим запас сил, а вот довольно изнеженный Фрем, который все время жил при матери, никак не мог с этим справиться.

Мальчишкам Ростик не помогал, во-первых, это был тот случай, когда они его и просить не хотели о помощи, а во-вторых, неявная, внутренняя работа вдруг навалилась на него с ошеломляющей плотностью и во всей ее необыкновенной сложности. Поэтому, послонявшись между тюкающих топорами бакумуров, между ребятами, увлеченно и отстраненно от него занимающихся обустройством своего быта, он просто улегся на свое прежнее место, в шкуры, и, к удивлению всех пристутствующих, преспокойно уснул.

Проснулся он уже под вечер следующего дня и с удивлением обнаружил себя лежащим на свежесрубленных полатях, чуть в строне от мальчишек, которые увлеченно играли в шахматы. Тут же случилась и Сонечка, которая хмуро восседала на каком-то топчане. Она и завела разговор, когда поняла, что Ростик уже не спит.

– Я думаю, ты что-то с мальчиками делаешь, Гринев.

Рост умылся из алюминиевого тазика и принялся бриться, этим занятием он частенько пренебрегал последнее время, а борода росла, даже несмотря на то, что остальную растительность на голове Гулливер у него вывел, кажется, почти под корень.

– Я не с ними что-то делаю, Сонечка, а с… – он кивнул на автоклавы.

– А с ними-то что?

– Они почему-то были переведены в спящий режим, – он подумал. – Да, это можно так назвать. Понимаешь, – он порезался туповатой бритвой, которую одолжил у Ромки и которая оставляла желать лучшего, – почему-то вышло, что Зевс решил, что нам эти… которых он тут выращивает, не нужны. И заставил этот процесс утихнуть.

– Какой процесс? – Сонечка мало что понимала, но определенно старалась. – Ты поясни понятней.

– Не могу я понятней, я и сам многого не понимаю.

– Отец, – Ромка с ребятами уже стояли в паре шагов от них, и на лице у него было написано такое возбуждение, что Рост решил: помимо необходимости их присутствия тут, придется придумать и систему защиты, чтобы они не могли вот так запросто вмешиваться. – То есть, командир, значит, ты пытаешься их откупорить? И как это у тебя получается?

– Пока не очень, но я все равно должен. Думаю, через пару недель мы увидим результаты.

Потом он пошлялся по заводу, узнал, что Сонечка вполне хозяйственно выделила еще один небольшой подвальчик, где вздумала установить гигантские амфоры для молдвуна, которые Лада полетела выбивать в Одессу, к сожалению, с Изыльметьевым. Вот на это Ростик рассердился, приказал еще раз, довольно сердито, чтобы Изыльметьева не трогали, потому что он должен быть на заводе, и даже в том же подвале, где жили теперь он и ребята.

А дальше… Получилось, что он провалился в настоящую, очень длительную, а временами даже мучительную медитацию и едва соображал, что происходило вокруг. Ведь что-то же происходило, но он не очень понимал, что именно. Больше всего это напоминало тот период его рабства у бакумуров, когда он пребывал там со стертым сознанием. Он и был тут, физически и даже психически, или, вернее, его тело тут находилось, и в то же время его не было. Он словно бы спал все время, хотя, конечно, это было не сон и не могло быть сном.

Он очнулся, слабый, как новорожденный щенок, как-то под утро, и понял, что прошло уже очень много времени. Подвал здорово изменился, на стенах появились какие-то плотные занавеси, ребята спали где-то близко, но и на расстоянии. Рост полежал, а потом понял, что нужно подойти к автоклавам. Он отправился к ним, качаясь и придерживаясь за стойки кроватей, какие-то столы и стены, словно раненый. Но он успел.

Потому что из уже бывшего тут ранее автоклава появился еще один птерозавр, мощный, очень сильный и голодный. Он почти сразу же набросился на еду, которую Рост приказал принести двум бакумурам, которых Сонечка, кажется, отрядила дежурить тут постоянно. Ростик был в таком скверном состоянии, что не сумел даже членораздельно объясняться… Но все-таки приказал Изыльметьеву раздеваться и вползать в этого второго по счету птерозавра, хотя, как это у него получилось, он и сам не понял, кажется, с помощью Лады. Она оказалась поблизости, должно быть, и она спала тут же, в подвале.

После этого он снова выключился из мира, и снова надолго. На этот раз он так ослабел, что даже не стал просыпаться, когда начал вылупляться еще один такой же птерозавр, как и два предыдущих. Только он был чуть субтильнее и слабее, но намного более быстрый и энергичный. Ростик определенно чувствовал, что его тело устроено иначе, что он более вынослив и, пожалуй, даже умнее своих… сородичей.

Как-то так получилось, что Рост сумел определить, что в него должен забраться… Фрем. Птерозавр явно этому обрадовался и выбрался из подвала весело. Какой-то частью своего сознания Ростик проводил его в первый полет и даже немного последил, на расстоянии, словно к его глазам и затылку была прижата обволакивающая маска, в которой внутри гиганта можно было дышать, видеть, питаться и даже думать сообща с гигантом.

Потом… Вот что произошло потом, он уже и не пытался понимать. Он сломался, он стал просто каким-то растением, чем-то вживленным в то большое и очень продуктивное, что и порождало этих зверей. Он даже придумал в какой-то момент, что у него уже нет сознания, и это было очень интересное ощущение. Вот он был как бы сам собой, Ростом Гриневым, но при этом ни одна мысль не беспокоила его, ни одно внешнее ощущение не касалось его, он просто остановил свое пребывание в этом мире, и даже еду ему приходилось поставлять… как-то по-особенному.