Книга По рукоять в опасности - Дик Фрэнсис

В ее старческом голосе звучало сейчас эхо тех лет, когда она читала лекции студентам. В этом голосе слышались уверенность и знание. В возрасте семнадцати лет я не выносил подобного тона, казавшегося мне назидательным и высокомерным, и в результате остался неучем. И вот теперь, годы спустя, я впервые пожалел об этом.

Стыдись, Ал, подумал я. Смирись. Смысл Песни на смерть Беды — в оценке добра и зла, которое каждый творит на земле. Да, смысл ее в том, что возмездие за совершенное зло — ад после смерти — неизбежно. Долгие века прошли после смерти Беды... В свои двадцать девять лет я знал, что истинный — и обычно незаслуженный — ад бывает только на земле, но меньше всего мне хотелось бы говорить об этом с Зоей Ланг.

Я не сомневался, что Айвэн знал, какое изречение выгравировано на кубке. Он судил себя и счел виновным. И он был беспощаден к самому себе именно потому, что его мерило честности было столь высоким. Наверное, подумал я, слова, выгравированные на кубке, значили для Айвэна больше, чем те деньги, которые он мог бы выручить за него.

— На какую сумму можно застраховать этот кубок? — спросил Сам своего эксперта.

— Застраховать? — поморщилась доктор Зоя Ланг. — Можете взвесить его и умножить вес на действующую цену золота. Можно с таким же успехом настаивать на том, что это ценный и интересный предмет эпохи викторианского романтизма, или утверждать, что за него не жалко и умереть.

— Ну уж нет, — фыркнул дядя Роберт.

— Люди гибли, защищая свою собственность, во все времена. Это могущественный инстинкт. — Зоя Ланг убежденно кивнула, как бы подчеркивая неоспоримую верность только что сказанного ею. — Не думаю, что вы согласитесь застраховать этот кубок на сумму, превышающую его стоимость в золоте.

Эта сумма не спасла бы пивоваренный завод, подумал я. Для этого к ней пришлось бы приписать немало нулей.

Дядя Роберт, погруженный в свои мысли, спрятал кубок обратно в коробку и закрыл крышку. Комната стала казаться немного темнее, как только кубок вернулся на прежнее место.

— Россказни о подгоревших пирогах и о том, что он страдал от геморроя, — все это вздор, — сказала доктор Ланг своим поучительным тоном. — Король Альфред страдал от невежества лекарей. Но остается фактом, что он единственный британский король, которого когда-либо называли Великим. Альфред Великий. Уроженец Вонтиджа в Беркшире. Как вы знаете, он был пятым сыном своего отца. Первородство не играло главной роли, королем избрали самого достойного. Альфред был образованным для своего времени человеком. Он умел читать и писать по-латыни и на своем родном языке — англосаксонском. Он освободил Южную Англию — Уэссекс — от власти вторгшихся туда датчан. Сначала он пытался задобрить их и вел искусные переговоры, а затем изгнал неприятеля силой оружия. Он был умен. — Старческое лицо Зои Ланг сияло. — Многие сейчас пытаются представить его человеком, мыслящим социальными категориями двадцатого века, основателем школ и автором новых, гуманных законов. Верно. Он делал и то и другое, но в контексте своего времени. Альфред умер в 899 году, и ни одного из достоверно известных королей всего этого первого тысячелетия не чтили так, как его, и даже не вспоминали с таким благоговением. Какая жалость, что эта замечательная золотая чаша не подлинное сокровище девятого века. Будь она подлинной, ее украли или потеряли бы, когда Генрих VIIIразорял церкви. Как много старинных сокровищ люди припрятали в тридцатых годах шестнадцатого века, чтобы сохранить их в безопасности. Эти люди умерли или были убиты, унеся с собой тайну, где спрятаны их сокровища. И по всей Англии фермеры вплоть до наших дней находят золото, зарытое в землю. Но этот кубок — не из таких находок. Увы, в дни Генриха VIII его еще не было. Я думаю, что сейчас самым подходящим местом для него мог бы стать какой-нибудь музей. Подобные вещи должны храниться и выставляться в музеях.

Она умолкла. Сам, не согласный с нею, тем не менее тепло поблагодарил ее за хлопоты и предложил гостье вина или чаю.

— Чего мне действительно хотелось бы, — сказала Зоя Ланг, — так это взглянуть на рукоять церемониальной шпаги принца Карла-Эдуарда Стюарта, принадлежащую Кинлохам.

От неожиданности Сам часто заморгал.

— Для показа у нас есть лишь копия.

— Нет, я хотела бы увидеть настоящую рукоять, — сказала доктор Ланг. — Покажите мне настоящую.

Улыбнувшись, Сам сказал:

— Мы были вынуждены спрятать ее, чтобы спасти от Генриха VIII.

— Что вы имеете в виду?

— То, что нам пришлось позаботиться о ее сохранности.

Сам подшучивал над мадам Ланг, и она, не сдержав невольной мимолетной улыбки, согласилась взглянуть на копию.

Мы пошли по длинному коридору, где когда-то лакеи, сменяя друг друга, спешили с дымящимися блюдами из кухни в большой зал, и Сам отпер тяжелую, массивную дверь, ведущую в замок.

Стены Большого зала после кражи декоративных тканей остались неприветливо-голыми. Темны и пусты были выставленные в этом зале ларцы. Стоящий в центре длинный стол, за которым в прежние времена пировали пятьдесят гостей разом, покрыт тонким слоем пыли. Дядя Роберт молча шел вдоль длинного зала с высоким сводчатым потолком. Дойдя до зарешеченной витрины, за которой прежде хранилась «Честь Кинлохов», Сам остановился и щелкнул выключателем.

Стеклянный ящик вмиг наполнился ярким светом. Золотистая поверхность хранящегося под стеклом предмета засияла в лучах света.

На черном бархате лежала рукоять шпаги, пусть не подлинная, пусть поддельная, но — впечатляющая!

— Это не золото, а позолота, — заговорил владелец реликвии. — Красные камни — не рубины, а шпинель, синие — лазурит, зеленые — оливин. Я заказал и оплатил их изготовление, и никто не оспаривает того, что копия рукояти церемониальной шпаги принца Карла-Эдуарда принадлежит мне.

Доктор Ланг в молчании пристально рассматривала копию реликвии.

Сам эфес, хотя и слишком большой даже для кулака крупного мужчины, был удивительно похож на Золотой кубок короля Альфреда. Разница состояла в том, что у эфеса не было зубчатого края и гравировки. Вместо этого здесь была головка эфеса, рукоять, соответствующая ладони руки, а вместо круглого основания — сужение, кончавшееся отверстием, невидимым, потому что сквозь него проходило поврежденное лезвие.

Принц Карл-Эдуард заказал эту шпагу в 1740 году во Франции (и что примечательно — сам заплатил за ее изготовление). Он думал, что эта шпага пригодится ему на коронации, когда он станет полноправным королем Англии и Шотландии. Шпага была собственностью принца, который волен был дарить ее кому сам пожелает. И под влиянием минуты, в отчаянии и из чувства признательности он подарил эту шпагу графу Кинлоху.

Доктор Зоя Ланг с жаром и какой-то неожиданной фанатичной убежденность вдруг сказала:

— Эта подделка может быть вашей собственностью, но я согласна с хранителями замка, что подлинная «Честь Кинлохов» принадлежит Шотландии.