Книга Закон землеройки - Александр Косарев

Поставив перед собой новую задачу, я принялся перечислять в уме все возможные варианты дальнейших действий – от банального вызова из Москвы Михаила на роль единственного помощника до официального оповещения городских властей об обнаружении мною на дне пруда ценнейшего клада. Перебрав таким образом не менее шести вероятных сценариев развития событий, я переключился на мысли о собственной безопасности: как ни крути, а одно дело – умудриться незаметно извлечь гипотетический сундук со дна пруда, и совсем другое – суметь доставить его в Москву, не потеряв при этом головы.

В ходе активных дорожных размышлений я пришел к выводу, что более-менее «управлять» ближайшими событиями смогу лишь в том случае, если буду молчать о кладе как рыба. И что в первую голову о монастырских сокровищах не должна узнать ни одна живая душа из городского руководства: бог весть, какими узами родства, дружбы и общих интересов могут быть связаны между собой жители Энска! Словом, первый свой шаг для достижения цели я в итоге сформулировал предельно ясно: добиться, чтобы меня оставили в «прудовом проекте» вплоть до его завершения.

«Предложи мне сейчас отец Аристарх принять монашество, и ведь соглашусь не раздумывая», – усмехнулся я мысленно собственному рвению и вдруг понял, что… заблудился. Обнаружив, что топаю почему-то уже не по проселочной дороге, а по сильно заросшей лесной тропинке, торопливо развернулся и зашагал в обратную сторону. Тропинка однако долго петляла, словно не желая выпускать меня из леса, и пришлось обратиться за помощью к доброму старому другу – компасу. Тот, как обычно, не подвел, и скоро лесная чаща сменилась светлыми грибными полянками, а еще спустя несколько минут я благополучно выскочил на гравийную дорогу. Когда же услышал раздавшийся неподалеку звук автомобильного двигателя, вздох облегчения вырвался из груди сам собою: значит, паром уже близко!

Достигнув причала, я увидел съехавшую с него на борт парома видавшую виды коричневую «Победу» и слегка подивился: в Москве подобных раритетов уже днем с огнем не сыщешь, а тут, в провинции, они, оказывается, до сих пор в ходу! Поэтому, прыгнув на паром, невольно заглянул в салон. Увидел, что характерные для «Победы» диваны заменены одним-единственным креслом, явно снятым с «Жигулей», а все остальное пространство занято толстыми досками.

– Любуетесь или любопытствуете? – выглянул из окна автомобиля водитель.

– Удивляюсь! – признался я.

– Да чему ж тут удивляться? – вышел он из машины. – Просто приспособил дедову тачку под перевозку камня. Камень-то в наших черноземах всем нужен, тем более что в последнее время каждый второй желает собственным домишком обзавестись…

– И какой же вес она выдерживает?

– Мотор слабоват, но за три ходки не меньше тонны булыжников перевожу.

В этот момент из-за пристроенного к пристани сарая показался Владислав, толкавший перед собой старый велосипед, на руле которого висела объемистая сумка.

– Извиняюсь за опоздание, – сказал он, приблизившись, – проклятая железка подвела: цепь на полпути лопнула. Три километра на себе это чудище тащил.

– Да надо было оставить его в каких-нибудь кустах, а на обратном пути забрал бы.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Славик. – Не догадался, балда!

Спрятав злополучный велосипед в густых зарослях орешника неподалеку от переправы, мы добрались с ним вскоре до деревни Черногрудино.

– И где же здесь карьер? – спросил я, окинув взглядом раскинувшиеся перед нами равнинные окрестности.

– «Копанки» расположены в полутора километрах отсюда, – ответил спутник. – Но идти будет легко, под гору. Только кажется мне почему-то, что напрасно мы сюда заявились.

– С чего бы вдруг такие сомнения?

– Да я лишь по дороге сюда вспомнил, что в прошлом году в нашем городе неожиданно настоящий серебряный бум случился. Даже сеструха себе тогда цепочку и несколько колечек прикупила. Причем штучки-то все литые – сразу видно, что не Турция и не штамповка. В общем, производства явно местного. Ванька Новгородцев, приятель мой из соседнего дома, тоже тогда серебряным перстнем обзавелся, а уж на дискотеке и вовсе каждый второй серебром сверкал. Вот и сообразил сейчас: значит, партизанские монеты кто-то еще в прошлом году обнаружил…

– Хм… Кажется, я даже догадываюсь, кем они могли быть обнаружены, – хмыкнул я, припомнив парня на «Победе». – Сборщиками камней! – Встретившись с удивленным взглядом Владислава, пояснил: – Видишь, вокруг только огромные каменные валуны лежат, которые и вдвоем-то не поднять. Значит, все более мелкие камни давно уже собраны и вывезены на местные стройки. А когда на дорогах камушки закончились, сборщики отправились…

– В «копанки»! – догнал мою мысль Славик. – Раньше здесь действительно груды камней всюду лежали, а теперь одни лишь неподъемные валуны остались. Потому, видно, сборщики-камневозы и полезли вглубь склона… – с грустным вздохом заключил он.

Разговор наш вынужденно оборвался, ибо мы свернули с дороги на крутую и узкую тропу, пройти по которой можно было лишь по одиночке. Зато она вывела нас вскоре к совершенно удивительному месту: у неширокой реки возвышалась грандиозная, поросшая густым лесом земляная гряда, похожая на застывшую морскую волну. И вся видимая ее часть – от подошвы и до тридцати метров в высоту – была испещрена ямами разных форм и размеров. Одни «копанки» выглядели мелкими, уходящими вглубь лишь на пару-тройку метров, а другие представляли собой огромные и явно глубокие пещеры. Тотчас подтвердилось и мое предположение насчет вывоза бутового камня именно отсюда: каменной мелочи весом менее двадцати килограммов здесь практически не наблюдалось, а почва была настолько укатана колесами, что напоминала городскую площадь. Вдобавок ко всему я заметил у гряды знакомую «Победу».

– До того места, где стоит вон та коричневая тачка, – указал я на машину напарнику, – нам заниматься поисками бессмысленно.

– Почему?

– Раз партизаны отступали отсюда, как ты говоришь, зимой, значит, почва успела уже крепко промерзнуть, и, подстегиваемые следующими по пятам фрицами, они не стали тратить время на выкапывание глубоких ям, а скорее всего просто свалили все имевшиеся при отряде ценности в одну из пещер и вход в нее потом подорвали. В прошлом же году, разбирая очередной завал, кто-то из сборщиков камней наткнулся, судя по всему, на их захоронку. И имел, наверно, тот везунчик в числе знакомых хорошего ювелира, с которым чуть позже и заключил взаимовыгодную сделку. Вот тебе, собственно, и разгадка внезапного появления в вашем городе большого количества серебряных изделий.

– И шансов у нас, получается, не осталось?

– Отчего же? Мы ведь не знаем, сколько конкретно «захоронок» сделали партизаны: одну или несколько? Некоторые «копанки», насколько я понял, довольно тесные, так что для ускорения процесса избавления от мешков партизаны могли устроить тайники и в нескольких местах.

Слава мигом воодушевился:

– А что, запросто! И с чего тогда начнем?