Книга Выше неба - Рене Манфреди

Анна покрутилась перед зеркалом, с подозрением глядя на свое отражение. Она была стройной, как молодая девушка, словно зеркало возродило черты ее прежнего, девичьего тела. Еще до замужества Анна очень боялась, что роды изменят ее тело, что кожа растянется. Ей вспомнились долгие месяцы беременности, когда ее грудь напоминала дыни, а полосы на животе и бедрах были похожи на демаркационные линии, которые наложили на ее плоть муж и дочь. Как приятно было снова ощутить кожу гладкой и упругой.

Она легла, собираясь немного вздремнуть, но крепко проспала два часа.

Когда Анна проснулась, боль в виске горячо пульсировала. Ей приснился сон, в котором шишка превратилась в кокон для маленьких паучков.

Затем Анна услышала, как кто-то ходит по дому. Сердце сильно билось, когда она всунула в ботинки опухшие ноги. Конечно, Поппи разбудила бы ее сразу, как приехала.

Анна вышла в гостиную и увидела Грету.

– Привет, – сказала Грета. – Я пришла, чтобы тебя разбудить. Я уже забегала пару часов назад, но ты была мертва для всего мира.

– Даже не верится, что я так долго спала!

– Может, тебе просто нужно было выспаться.

– Ни телефонного звонка, ни весточки от моей своенравной дочки. – Анна подняла газету. В разделе «События» была уже напечатана сезонная программа выступлений оркестра. Анна в эти дни ни разу не репетировала, а первый концерт должен был состояться менее чем через месяц. Хорошо сыграть Рахманинова у нее точно не получится. Она отложила газету и посмотрела на Грету: – Что новенького, подруга?

– Ничего особенного. Только что вернулась с репетиции с детьми.

– Как все прошло?

– Хорошо, – сказала Грета и отвернулась. Анна подняла брови:

– И?

– И что?

– Когда последний раз ты отвечала так односложно? Обычно я слышала просто страницы текста в ответ.

– Ну ладно. – Грета опустила глаза и покраснела. Потом положила ноги на край кресла Анны, допивая открытую бутылку воды.

Анна достала сигарету и налила бокал вина:

– Хочешь отравиться?

– Нет, спасибо, – отказалась Грета.

– Что такое? – опешила Анна. Грета рассмеялась и пожала плечами. Анна не сводила глаз с подруги.

– Что случилось? Что изменилось? – А затем поняла: – Ты беременна.

Грета широко открыла глаза:

– Откуда ты знаешь?

– Так ты беременна?

– Я не знаю. Может быть. У меня небольшая задержка.

– Да, ты беременна, – сказала Анна, потому что это было заметно.

За свою жизнь она видела так много беременных женщин, что практически сразу же могла определить это по одной только походке: даже на очень маленьком сроке женское тело, казалось, каким-то образом концентрировалось в середине. Женщины, ждущие ребенка, никогда не убирали руки далеко от живота и словно подбирали голову, подбородок, плечи внутрь. В кабинете, полном пришедших на обследование, Анна с легкостью могла определить будущих мамаш уже по тому, как те располагались; беременные женщины всегда сидели немного вдалеке от группы. Это была чистейшая биология, просто инстинкт: самка, ждущая потомства, оставляла для себя больше пространства, чтобы предотвратить любое неожиданное нападение.

– Ты делала тест на беременность?

– Еще нет, – сказала Грета. – Я боюсь. Боюсь узнать, что беременна. Мне не хочется спугнуть, что ли, и загадывать и радоваться так рано. Что-нибудь может пойти не так, ты же знаешь. И потом, у меня уже однажды случился выкидыш. Да и со сперматозоидами Майка тоже были проблемы.

– Да? – сказала Анна. Грета кивнула:

– Мы выяснили это на прошлой неделе. Подвижность? Это правильное слово?

– Да. Но вообще-то для этого достаточно и одного, который сумеет дойти до цели. – Анна улыбнулась. – Я на самом деле очень за тебя рада, дорогая.

– Не говори так. Не сейчас. Ты можешь меня сглазить. Но все равно спасибо.

Грета ушла, и Анна устроилась в кресле у окна с книгой в руках. Она уже собиралась все бросить и лечь спать – было уже полпервого, – как вдруг послышался звук из прошлого: треск, жужжание и шум автобуса марки «Фольксваген». Неужели? Не может же это быть тот самый автобус, который Марвин купил у них много лет назад.

Анна встала, у нее кружилась голова, она не знала, что ей делать: броситься на крыльцо? Подождать, пока позвонят в звонок? Она услышала, как хлопнула дверь машины, и мужской голос произнес:

– Убери это сейчас же, Флинн.

– Нет, – сказал ребенок.

– Возьми кошку. И я тебе уже несколько раз велел снять эти очки.

В дверь позвонили. Анна спустилась по ступенькам и включила свет. Большая фигура Марвина заполнила весь дверной проем.

– Вот и вы. – Она отошла в сторону, чтобы они могли пройти внутрь. – Я уже начала волноваться.

– Извини, – заговорил мужчина. – Мы немного выбились из графика. У нас… э-э… случилась небольшая проблема в дороге.

– О? – Анна искала взглядом Поппи.

Марвин легонько взял ее под локоть и увел от двери.

– Флинн? – крикнул он через плечо.

– Я достаю кота, – ответила девочка, – Сейчас приду.

– Где Поппи?

Марвин опустился на диван, вздохнул и провел руками по волосам – они все еще спускались до плеч, такие, какими она увидела их в первый раз. Сегодня он зачесал их в конский хвост. Анна уже и забыла, каким он был красивым.

– У нас произошла небольшая проблема в Пенсильвании. – Марвин снял куртку и развязал шнурки. – Поппи пропала.

– Что? Что значит «пропала»? – Анна встала, повернулась к двери, словно какая-то частичка ее надеялась, что он врет.

– Анна, пожалуйста, – прервал он и откинулся на спинку дивана. – Позволь мне рассказать все, пока не вернется дочка, хорошо?

Анне никак не удавалось совладать со своим дыханием.

– Как ты мог так со мной поступить? Позвонить, нарушить спокойное течение моей жизни, дать надежду вновь увидеть Поппи и не привезти ее?

– Я пытался. На самом деле пытался. Но у нас возникли проблемы. Этот приезд был ее идеей, Поппи на самом деле очень хотела приехать. Но в последнее время у нее начались перепады настроения – чем ближе мы подъезжали, тем больше она не хотела ехать. Мы остановились позавтракать в Пенсильвании. И последнее, что я увидел, была ее записка на ветровом стекле. Она написала, что передумала, что Флинн и я должны ехать без нее. Пообещала, что даст о себе знать и приедет позже. Во всяком случае, это все, что было в записке.

– Как ты мог так поступить? Почему не пошел и не нашел ее? Где она исчезла?