Книга Переправа - Элли Гриффитс

Забросив работу, Рут садится перед телевизором. Идет программа «У меня есть для вас новости», но ее не увлекают ни остроумие Иэна Хислопа, ни сюрреалистический блеск Пола Мертона. Она все думает о родителях Скарлетт Хендерсон, ждущих ее в этом неухоженном доме. Делила мучительно жаждет снова обнять свою дочь; может, хотела бы снова упрятать ее в своем теле, где она будет по крайней мере в безопасности.

Убрав руки от лица, Рут осознает, что плачет.

По ночам появляется новый звук. Он раздается снова и снова. Три крика подряд, очень тихих, разносящихся эхом. Третий всегда самый долгий и самый пугающий. Она привыкла к другим ночным звукам, к свисту и шелесту, к завываниям ветра, громким, негодующим возгласам. Иногда ей кажется, что ветер с ревом ворвется в люк и поднимет ее холодным, гневным дыханием. Она представляет себе, как взлетит высоко в небо, поплывет среди туч, глядя сверху на дома и людей. Странно, но она точно знает, что увидит. Там есть маленький белый дом, квадратный, с качелями в заднем саду. Девочка на качелях со смехом взлетает в воздух. Если закрыть глаза, она все еще видит этот дом, и трудно поверить, что она не плыла среди туч, глядя на девочку, качели и аккуратные ряды ярких цветов.

Однажды она видела в окне лицо. Лицо чудовища. Серо-белое, с черными полосами по обе стороны. Она замерла, ожидая, что чудовище заметит ее и сожрет. Но этого не случилось. Оно обнюхало решетку влажным черным носом и ушло. Больше она его не видела.

Новый звук иногда раздается очень близко. Это бывает особенно темными холодными ночами. Звук будит ее, и она дрожит, кутаясь в одеяло. Он слышится трижды. И она почему-то думает, что, может, это зовут ее. Однажды она откликается: «Я здесь! Выпустите меня!» — и собственный голос пугает ее еще сильнее.

Глава четырнадцатая

Утром Нельсон привозит тело Спарки обратно. Он стоит на пороге с картонной коробкой зловещего вида и похож на торговца, не уверенного, примут ли его.

Рут щурится спросонок, глядя на раннего гостя.

— Я обещал.

Нельсон указывает на коробку.

— Да. Спасибо. Входите. Я приготовлю нам кофе.

— Это будет замечательно.

Нельсон осторожно ставит коробку на пол у дивана. Оба стараются не смотреть на нее. Рут варит кофе, а Нельсон стоит в гостиной и оглядывает ее, слегка хмурясь. Рут вспоминает, как впервые увидела его в университете, и подумала, что он слишком велик для ее кабинета. То же происходит и здесь. С Нельсоном в толстой черной куртке крохотный коттедж кажется еще меньше. Эрик высокий, но как-то умеет вписаться в это пространство. Нельсон выглядит так, словно вот-вот собьет что-то или заденет головой потолок.

— Много книг, — говорит он, когда Рут входит с кофе и бисквитами на подносе.

— Да, я люблю читать.

Нельсон хмыкает.

— Моя жена состоит в книжном клубе. Они только и жалуются на своих мужей. О книгах совсем не говорят.

— Откуда вы знаете?

— Слышал, когда они собирались у нас дома.

— Может, они говорят о книгах в ваше отсутствие.

Нельсон воспринимает это с легкой улыбкой.

— Нашли что-нибудь, — спрашивает Рут, — на… на Спарки?

Нельсон отпивает глоток кофе и качает головой.

— Узнаем в лучшем случае завтра. Я поручил еще раз проверить письма. Мы сверяем отпечатки пальцев и результаты анализа ДНК с данными известных преступников.

Рут размышляет, чем вызван такой образ действий. Создается впечатление, что Нельсон имеет в виду какого-то «известного преступника». Не успевает она спросить, как Нельсон ставит чашку и смотрит на часы.

— Есть у вас лопата? — бодро спрашивает он.

Вот и наступила эта минута, и Рут испытывает странное нежелание идти в сад и хоронить Спарки. Ей хочется сидеть в доме, пить кофе и делать вид, будто не случилось ничего страшного. Но она понимает — откладывать нельзя, поэтому надевает пальто и показывает Нельсону сарай с инструментами.

Сад Рут представляет собой небольшой квадрат растрепанной ветром травы. Поселившись здесь, она пыталась посадить всякую всячину, но ничего не выросло, кроме чертополоха и дикой лаванды. Рядом, в саду у приезжающих на отдых, стоит изящный стол, и летом его уставляют терракотовыми горшками. Однако сейчас их сад выглядит таким же пустым, заброшенным. Сад Дэвида еще более заросший, хотя там есть замысловатая стойка для птиц с отпугивающим кошек устройством (Рут боится, что оно не работает).

В конце сада растет карликовая яблоня, и здесь Рут просит Нельсона вырыть могилу. Странно видеть, как копает кто-то другой. Нельсон делает все не так, сгибает спину, а не ноги, но работа идет быстро. Рут смотрит в аккуратную яму и механически отмечает слои: почву, аллювиальную глину, мел. Флинт наблюдает за ними с яблони, подергивая хвостом. Нельсон подает Рут коробку. Она кажется трогательно-легкой. Рут хочет заглянуть внутрь, но понимает, что этого делать не стоит. Вместо этого целует крышку, говорит: «Прощай, Спарки», — и опускает коробку в могилу.

Рут берет другую лопату, помогает Нельсону засыпать яму, и в течение нескольких минут в саду слышится только их дыхание. Нельсон снял куртку и повесил на яблоню. Флинт исчез.

Засыпав яму, Рут и Нельсон глядят друг на друга. Кажется, Рут теперь понимает, почему похороны обладают утешающим воздействием. Прах к праху. Она похоронила Спарки, но ее кошка навсегда останется частью сада, частью ее жизни. Она вспоминает письма о Люси. «Люси лежит глубоко под землей, но она воскреснет». Рут трясет головой, чтобы избавиться от этих слов.

— А как со свечкой? — спрашивает она Нельсона.

— Поставлю в воскресенье. И буду десять дней читать молитвы по четкам.

— Всего десять дней?

— Двадцать, и поминать черта на счастье.

Они смотрят друг на друга поверх свежей могилы и улыбаются. Наверно, Рут следует что-то сказать, но почему-то молчание кажется уместным. Высоко в небе кричат гуси, начинает моросить дождичек.

— Я, пожалуй, поеду, — говорит Нельсон, но не двигается.

Рут смотрит на него, дождь мягко падает ей на волосы. Нельсон улыбается, улыбка у него странно мягкая. Рут открывает рот, чтобы заговорить, но тишину нарушает голос, словно бы идущий из другого мира, из другой жизни:

— Рут! Что ты здесь делаешь?

Появляется Питер.

Когда Нельсон уезжает, снова угрюмый, озабоченный, Рут готовит еще кофе и садится за стол с Питером.

«Он хорошо выглядит», — думает Рут. Рыжеватые волосы стали короче, он похудел примерно на стоун и даже загорел — это до того необычно (у Питера типичная для рыжих кожа), что сейчас вид у него потрясающе иной.

— Ты хорошо выглядишь, — говорит Питер.

— Нет, — резко отвечает Рут, сознавая, что лицо у нее без косметики и волосы слиплись от дождя.