Книга Вечная месть - Крейг Расселл

— А из дома доктора Грибеля ничего не пропало?

— Ну, поклясться в этом мы не можем… — Это Анна взяла слово. — У доктора Грибеля тоже была домработница. Наверняка не такая дотошная, как Кристина Драйер, но, по ее словам, вроде бы ничего не пропало.

Когда Анна с Хэнком покинули кабинет, Фабель позвонил Сюзанне в Институт судебной медицины. Сюзанна должна была провести полную психиатрическую экспертизу Кристины Драйер, чтобы полиция могла принять решение, выдвигать или не выдвигать против нее обвинение в предумышленном уничтожении улик. Официально Кристина все еще считалась подозреваемой в первом убийстве, но рыжие волоски, оставленные на каждом месте преступления, как и скальпирование жертв совершенно одинаковым образом, явственно указывали на то, что в обоих случаях орудовал один и тот же убийца.

— Письменный отчет о результатах будет завтра, Йен, — объяснила Сюзанна. — Откровенно говоря, я рекомендую отправить ее на лечение в психиатрическую больницу и обеспечить опеку социальных служб. По моему мнению, ее нельзя привлекать к ответственности.

— Я в общем-то с тобой согласен. Достаточно было с ней поговорить, да еще эта предыстория… Но я собираюсь побеседовать насчет нее с этим доктором Минксом из «Клиники страха». — Фабель помолчал. — Можно подумать, мы с тобой никуда и не ездили, да? Со всей этой хренью, что свалилось нам на голову сразу по приезде.

— Это не важно… — Голос Сюзанны был теплым и немножко сонным. — Приезжай ко мне сегодня, и я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое. Можем полистать странички недвижимости в «Абендблатт» и посмотреть, что там доступно нам по цене.

— Я точно знаю два объекта недвижимости, которые вот-вот появятся на рынке, — мрачно пошутил Фабель. — Их владельцам больше не нужна жилплощадь.

17.30. Бланкенезе, Гамбург

К тому времени, когда раздался телефонный звонок, Пауль Шайбе пил уже добрых три часа кряду. Но теплый вкус французской виноградной лозы не смог изгнать леденящий холод страха из его души. Мучнисто-белое лицо Шайбе стало влажным и липким от холодного пота.

— Найди таксофон и перезвони мне на этот номер. Мобильником не пользуйся. — Человек на другом конце провода продиктовал цифры и отключился. Шайбе неловко потянулся за карандашом и нацарапал номер на бумажке.

Предвечернее солнце слепило Шайбе, пока он брел от особняка к берегу Эльбы. Бланкенезе располагался на крутом берегу и славился своими дорожками с тысячами ступенек. Шайбе, еле волоча ноги после трехчасовых возлияний, топал к известному ему таксофону, находившемуся ближе к берегу.

Ему ответили сразу же, причем у него создалось впечатление, что он слышит шум мощного работающего оборудования.

— Это я, — сказал Шайбе. После трех бутылок мерло голос у него был сиплый и невнятный.

— Мудила! — рявкнул человек на другом конце провода. — Не смей никогда — слышишь, никогда! — звонить мне на службу или на мобильник ни по каким делам, кроме официальных. После стольких лет, да еще с учетом происходящего, я думал, у тебя хватит мозгов не рисковать и не подставляться!

— Из… вини…

— Не называй моего имени, придурок! — перебил его собеседник.

— Извини, — запинаясь, повторил Шайбе. Голос его звучал глухо не только из-за выпитого вина. — Я запаниковал. Боже… сначала Ганс Йохим, теперь Гюнтер. Это не совпадение. Кто-то убирает нас одного за другим…

Повисла недолгая пауза.

— Знаю. Создается такое впечатление.

— Впечатление?! — фыркнул Шайбе. — Ради Бога, да ты читал, что сделали с ними обоими? Читал о волосах?

— Читал.

— Это послание, вот что это такое. Послание. Ты не понял? Убийца красит им волосы в рыжий цвет. Кто-то охотится за всеми членами группы. Я сматываюсь. Исчезаю из поля зрения. Может, уеду за границу или еще куда… — В голосе Шайбе звучало отчаяние. Отчаяние человека, не имеющего никакого плана действий, но делающего вид, что в состоянии справиться с тем, с чем справиться невозможно.

— Ты останешься там, где ты есть! — снова рявкнул собеседник. — Если вздумаешь бежать, то лишь привлечешь к себе внимание. И ко всем остальным заодно. На данный момент полиция полагает, что ищет случайного убийцу.

— Значит, я просто сижу и жду, пока с меня снимут скальп?

— Ты сидишь и ждешь дальнейших указаний. Я свяжусь с остальными… — И он отключился.

Шайбе, по-прежнему прижимая трубку к уху, тупо смотрел на поросший травкой песчаный берег Бланкенезе, на противоположный берег Эльбы, невидящим взглядом проводил бесшумно проплывавший мимо контейнеровоз. У него защипало глаза, и огромная печаль вдруг охватила его. Он вспомнил другого Пауля Шайбе. Того Пауля Шайбе, каким он некогда был, обладавшего хвастливой юношеской самоуверенностью и нахальством. Того, прошлого Пауля Шайбе, чьи решения и действия теперь обернулись против него.

Прошлое рвало его настоящее в клочья. Прошлое настигало… И оно будет стоить ему жизни.

ГЛАВА 6

Пять дней после первого убийства: вторник, 23 августа 2005 года

10.00. Кафедра археологии, Гамбургский университет

Шевертс расплылся в широченной улыбке. На сей раз он был одет не так, как на раскопках в Хафенсити: брюки из ткани в рубчик, плотный твидовый пиджак с вышедшими из моды узкими лацканами, расстегнутая на шее рубашка на кнопках и темная футболка под ней. Но хотя стиль его одежды был более формальный, чем тогда на раскопках, цветовая гамма осталась той же, землистой. Кабинет Шевертса оказался светлым и просторным, но был завален книгами, папками и всякими археологическими штуковинами. Сквозь огромное панорамное окно в кабинет лился яркий свет, но вид из него открывался всего лишь на соседнее крыло университета.

Археолог предложил Фабелю присесть. Усевшись, Фабель вдруг с изумлением поймал себя на мысли, что облачение Шевертса, этот кабинет и атрибуты профессиональной деятельности археолога вызывают легкую зависть. Фабель на мгновение вспомнил, что некогда и сам уже практически шел по тому же пути. Вспомнил, насколько был увлечен историей Европы и как, будучи студентом, уже прикидывал, чем будет заниматься всю жизнь. А потом произошла трагедия — близкий Фабелю человек погиб от рук убийцы, и все планы полетели в тартарары. И вместо того чтобы заниматься исследованием прошлого, он стал расследовать преступления.

На стене, позади стола Шевертса, висела большая карта Германии, где были отмечены все основные места археологических раскопок на территории Федеративной Республики, Нидерландов и Дании. А рядом с картой был прикреплен здоровенный плакат, поражавший воображение. Там была изображена лежащая на спине мертвая женщина. Худое тело было обернуто в шерстяной плащ с капюшоном. Капюшон украшало перо, а длинные рыжевато-коричневые волосы женщины были разделены на прямой пробор. Кожа на ее лице и ногах, видневшихся из-под плаща, была такого же цвета — словно пергамент, как у найденного в Хафенсити тела, но более темного оттенка.