Книга Безмолвный Джо - Т. Джефферсон Паркер

В кейсе же я обнаружил две вещи, которые не ожидал там найти: фотографию нашей семьи, сделанную, когда мне было шесть лет. Она была без рамки, потертая и помятая. На ней были заметны отпечатки пальцев.

Я вспомнил о том времени, когда мне было всего шесть и я прожил год в новой семье, не переставая думать, что все это лишь прекрасный сон о доме на холмах и чудных людях, которые меня не боялись. Для меня были абсолютно новыми такие забота и любовь, и я не мог свыкнуться с новыми условиями жизни.

Другой находкой, удивившей меня, была небольшая подборка статей, вырезанных из газет и сцепленных скрепкой. Всего было шесть таких вырезок. Все они касались Лурии Блас и Мигеля Доминго. И никаких пометок Уилла, только статьи. Я бегло их просмотрел и убрал назад.

Взяв блокнот-ежедневник, я открыл его на странице последней недели жизни отца и просмотрел список его встреч и собраний, обедов и заседаний, публичных выступлений и личных встреч. Мое внимание привлекли две записи. Обе касались встреч, назначенных на дневное время, когда я был на работе, и о которых он ничего мне не говорил.

Первая встреча состоялась около полудня с его коллегой, старшим инспектором Даном Миллбро, и директором транспортного управления Карлом Рупаски. Они встречались во вторник, за день до гибели Уилла, в "Лесном клубе". Уилл и Миллбро были непримиримыми членами одного и того же выборного совета. Миллбро представлял там более зажиточный южный округ, а Уилл – относительно бедный и густонаселенный центральный. Они спорили между собой и частенько голосовали друг против друга.

Однако позднее Миллбро стал поддерживать Уилла при голосовании по некоторым вопросам, связанным с транспортом.

Мне на память пришло одно из таких голосований, состоявшееся где-то в конце мая. На повестке стоял вопрос, стоит ли округу выкупить у частной фирмы одну из убыточных платных дорог, построенную несколько лет назад. Дорога была восемь миль в длину. За проезд по ней в часы пик взималась плата два доллара и шестьдесят пять центов. И ею почти никто не пользовался. Построивший ее консорциум терял до тысячи долларов в день, не считая затрат на ремонт полотна, и хотел продать ее округу за двадцать семь миллионов долларов.

Уилл выступил за категорический отказ от сделки – пусть разоряются сами частники, а не налогоплательщики. Рупаски же поддерживал это приобретение, утверждая, что транспортному управлению эксплуатация и ремонт дороги обойдутся дешевле, чем теперешним владельцам, и уже к 2010 году трасса начнет приносить доход. Он считал, что это выгодная сделка – всего за полцены.

В ответ Уилл заявил, что эта сделка выгодна только приятелям самого Рупаски – участникам консорциума – и округу ни к чему брать на поруки прогоревших дельцов. Рупаски заметил, что такие моралисты, как Уилл, довели округ до сплошных пробок на дорогах и невыносимой жизни для всех жителей. Уилл назвал Рупаски марионеткой в руках застройщиков, которых он и пытается спасти от убытков за счет округа.

Мне ясно вспомнился тот вечер.

Совет старших инспекторов состоит из семи членов. Дан Миллбро неожиданно проголосовал "против", что спасло округ от покупки убыточного предприятия у друзей Карла Рупаски.

Я отчетливо представил лица Рупаски и Миллбро после оглашения результатов голосования. Казалось, Рупаски только что попался на рыбный крючок. А Дан Миллбро – серьезный, с тихим голосом, блондин – выглядел расстроенным и почти напуганным.

Отодвинув от себя микрофон, Уилл закрыл кейс, спустился с помоста и кивнул мне в сторону выхода. По дороге домой он злорадно обсуждал итоги голосования. При этом называл Миллбро Милли, а Рупаски – самым мерзким головорезом, которого когда-либо встречал.

"Человек, у которого есть вооруженная охрана, сверхмощный автомобиль и возможность творить законы по своему усмотрению, приобретает слишком большую власть, Джо. И хорошо, что Милли все-таки выступил против этого сукина сына" – именно так он тогда выразился.

Я знал, что за автомобиль он имел в виду, поскольку у транспортного управления округа Ориндж был целый парк новеньких, с иголочки, ослепительно белых, с затемненными стеклами "шевроле-импал", которые приобретались для высшего звена.

"Джо, у меня мозги стынут, когда я вижу этих низкопробных бюрократов, которые бездарно жгут бензин в таких могучих машинах, особенно в этих тачках с затемненными стеклами, где невозможно разглядеть, что за вонючка из транспортного управления сидит за рулем".

Это была одна из причин, по которой Уилл обратился к властям округа и в результате получил разрешение на аренду этой великолепной машины невероятной мощности, в которой я сейчас и сидел. Уилл не был чужд лицемерия. Однажды он заявил мне, что если бы в мире воцарилась справедливость, то всем бы заправляли старшие инспектора, а бюрократам из транспортного управления – типа Карла Рупаски – пришлось бы гулять.

В общем, встреча всей троицы на ленче в "Лесу" выглядела весьма странно, а Уилл мне о ней даже не заикнулся. Он и после ничего не рассказал о встрече, хотя мне припоминается, что последние несколько дней перед смертью он был раздражителен и чем-то озабочен.

Другой неожиданностью была запись в календаре о встрече с некоей Эллен Э. в среду, как раз в день смерти. Время встречи – два часа дня, место встречи – маленький мексиканский ресторан на выезде из Ривер-сайд, на самой границе округа.

Достав телефонную книжку Уилла, я просмотрел страничку на букву "Э". Там я нашел имя Эллен Эрскин, а рядом адрес и два номера телефона. Я не был с ней знаком и никогда не слышал это имя. Звонить было уже поздновато.

Еще какое-то время я сидел в машине, проводя ладонью по вещам, которых Уилл когда-то касался, припоминая и взвешивая.

Глава 8

Я стоял позади большого зеркала для наблюдения в одной из комнат для допросов в управлении шерифа. Рик Берч открыл дверь и впустил Джона Гэйлена. У меня все внутренности задрожали, когда тот вошел в комнату, обернулся, сложив руки, и взглянул на меня через одностороннее зеркало. Эта дрожь сопровождалась тревожным жужжанием.

На секунду отведя взгляд, я сделал вдох поглубже и снова посмотрел через стекло. Жужжание не прекращалось.

Я постарался подавить эту реакцию, а просто наблюдать и анализировать. "Рот на замке, глаза открыты".

В комнате также находился Хармон Одеркирк, помощник Рика. Это был невысокий толстяк лет сорока. Он плотно прикрыл дверь за вошедшим.

Гэйлен опять бросил взгляд в мою сторону, хотя и не мог меня видеть. Потом обратил внимание на видеокамеру в углу, установленную на треноге. Это была ложная камера, которая большую часть времени демонстративно была повернута объективом в сторону. Рабочая камера была спрятана за решеткой кондиционера на противоположной стене.

– Вы ничего не говорили о записи.

Мои нервы снова натянулись, лоб похолодел, а в голове раздался легкий звон. Тот же голос – низкий и четкий, с ироничным, слегка искаженным оттенком.