Книга Две недели на соблазнение - Сара Маклейн

Это заявление было столь дерзким и в то же время таким прозаическим, что дамам потребовалось несколько секунд, чтобы его осмыслить. А затем Марианна широко улыбнулась, а Джулиана громко расхохоталась.

— Я говорила, как люблю французов? — спросила она.

Модистка подмигнула.

— Мы, иностранцы, должны держаться вместе, верно?

Джулиана улыбнулась.

— Oui.

— Bon. — Мадам коротко кивнула. — А что насчет герцога?

Джулиана сделала вид, что не понимает.

— Какого… герцога?

Марианна со вздохом пробормотала:

— Ох, Бога ради, ты совершенно не умеешь притворяться.

— Того, который спас вам жизнь, мадемуазель, — прояснила модистка с усмешкой. — Он крепкий орешек, поп?

Джулиана повертела в руках перо цапли, любуясь переливами скрытых цветов. Потом наконец заявила:

— Мне нет до этого дела. Я за ним не бегаю. Просто хочу… как следует расшевелить его. — «Тряхнуть». Но, разумеется, этого она сказать не могла.

Мадам Эбер, забрав у Джулианы перо, прошла в противоположную сторону комнаты, к стене с тканями. Наклонившись, взяла рулон дорогого материала и, взглянув на Джулиану, проговорила:

— Думаю, следует позволить вашему брату купить вам новое платье. — Модистка приложила перо к великолепному атласу, и это выглядело скандально, страстно и…

Марианна радостно рассмеялась:

— О, это просто чудо!

Взглянув на портниху, Джулиана спросила:

— Когда я смогу его получить? — Она была почти уверена: этот наряд поставит герцога на колени.

Модистка взглянула на нее с загадочной улыбкой.

— А когда оно вам нужно?

— Ну… он придет на обед через два дня.

Марианна с сомнением покачала головой:

— Но Калли сказала, что он не принял приглашение.

— Примет, непременно примет, — решительно заявила Джулиана.

* * *

— Не то чтобы я не хотел, чтобы наши военные хорошо финансировались, просто… Полагаю, эти дебаты могли бы подождать до следующей сессии. Мне надо присмотреть за сбором урожая.

Саймон бросил карту на стол и обратил взгляд на своего оппонента, перекатывавшего в зубах сигару.

— Сдается мне, Фэллон, вы боитесь пропустить лисью охоту, а не сбор урожая.

— И это тоже, врать не буду. У меня есть занятия получше, чем осень в Лондоне. — Граф Фэллон в раздражении сбросил на стол карты. — Вы ведь и сами не хотите тут торчать!

— Чего я хочу не важно, — отозвался Саймон. И солгал. То, чего он хотел, было очень даже важно. Он поддержит любую специальную сессию парламента — даже для обсуждения законов, регулирующих картографию, — лишь бы предотвратить появление гостей на пороге своего загородного дома: он должен был как можно дольше сохранять в тайне семейный позор.

Положив карты на стол, герцог проговорил:

— Похоже, граф, вам следует больше времени проводить за картами, а не в поисках способов увильнуть от ваших обязанностей пэра.

Собрав свой выигрыш, Саймон поднялся из-за стола и, не обращая внимания на ворчание Фэллона, вышел в коридор. Впереди его ждал вечер с приглашениями в театр и на полудюжину балов, и он знал, что надо поехать домой, помыться, одеться — и вперед, исполнять свой долг, ибо каждый вечер, когда он выступает как образец благопристойности и светскости, помогает защитить имя Лейтонов. И не важно, что он начинает находить все эти ритуалы скучными и утомительными. Ведь таков порядок.

— А, Лейтон… — Маркиз Нидэм, отдуваясь, поднимался по широкой лестнице с первого этажа клуба; и, пока добрался до верхней ступеньки, порядком запыхался. — Вас-то я и надеялся увидеть! — заявил маркиз, немного отдышавшись. — Скажите, когда вы намерены поговорить с моей дочерью?

Саймон оцепенел — ведь клуб был крайне неподходящим местом для разговора, который он предпочел бы вести один на один.

— Быть может, вы не откажетесь присоединиться ко мне в гостиной, Нидэм?

Маркиз намеком пренебрег.

— Чепуха! Незачем замалчивать предстоящий брак.

— Боюсь, я не согласен, — возразил Саймон. — Пока леди не согласилась…

— Чушь! — выкрикнул маркиз.

— Заверяю вас, Нидэм, мало кто считает мои мысли чушью. Я бы не хотел объявлять о помолвке, пока у меня не будет возможности напрямую поговорить с леди Пенелопой.

Нидэм прищурился и завил:

— Тогда вам лучше сделать это побыстрее, Лейтон.

Саймон скрипнул зубами, он не любил, когда с ним говорили так, как этот дурак маркиз, к тому же никудышный стрелок. Но, похоже, выбора у него не было. И он, коротко кивнув, изрек:

— Да, непременно. — И поспешно вышел в коридор.

Огромный эркер, находящийся посередине лестницы клуба, выходил на улицу, и Саймон остановился возле окна, чтобы понаблюдать за проезжающими по мостовой экипажами и поразмышлять над своим следующим шагом. Наверное, ему следовало отправиться прямиком к леди Пенелопе, чтобы поговорить с ней серьезно. Ведь каждый проходящий день лишь отсрочка неизбежного. Хотя, если честно, сейчас у него не было никакого желания жениться. Во-первых, не нравилась невеста, а во-вторых…

Тут вдруг яркая вспышка цвета на противоположной стороне улицы привлекла его взгляд — это было что-то ярко-алое, совершенно неуместное среди серых красок лондонских улиц. И действительно, какая женщина оденется в алое средь бела дня на Сент-Джеймс?

Ответ напрашивался сам собой. Это могла быть только она.

Проклятие! Разве не предостерегал он ее?! Ведь только вчера вечером говорил о недопустимости такого дерзкого, безрассудного поведения! Говорил, что это — ребячество! И предупреждал о последствиях! Да-да, предостерегал, говорил, убеждал… Но до этого сказал, что она может делать все, что ей заблагорассудится, дабы выиграть пари. И вот сейчас ее следующий шаг.

Черт возьми, эта женщина заслуживает того, чтобы перебросить ее через колено и как следует отшлепать. И он, Саймон, именно тот, кто это сейчас и сделает.

Герцог побежал вниз по лестнице, оставляя без внимания приветствия других членов клуба. Набросив на плечи накидку, он стремительно вышел на улицу и направился прямиком к Джулиане, хотя не очень-то хорошо представлял, что станет делать, когда окажется рядом.

Она повернулась как раз в тот момент, когда он подошел к ней.

— Вам бы следовало поосторожнее переходить улицу, ваша светлость. Несчастные случаи на проезжей части совсем не редкость.

Она проговорила это спокойно и добродушно, как будто они находились в какой-нибудь гостиной, а не на лондонской улице с известнейшими мужскими клубами.