Книга Амнезия творца - Джонатан Летем

– Что? – спросил Фолт.

– Что слышал. Ты сунул в банкомат фальшивую карточку. Обворовал здешних жителей. Нам тут не нужна хитрожопая шпана из Сан-Франциско. Давай сюда карточку.

Фолт отдал поддельную кредитку, Кули сунул ее в карман.

– Ладно, мотоковбой. Чтобы духу твоего в городе не было. Разрешаю только подкинуть старого друга к новому дому Иди. Посиди на крыльце, мне Хаос нужен на пару слов.

Фолт без звука поднялся на крыльцо.

– Знаешь, Хаос, вы с Иди – уникальное сочетание, честное слово. Да будет тебе известно, невезение экспоненциально. Если не хочешь лишних неприятностей, усовершенствуй радар, и побыстрее. Научись за версту чуять такие вот сюрпризы. – Он указал подбородком на Фолта.

– Где Иди?

– Я дам адрес. Но хочу кое-что взамен. Чтобы ты дал слово в понедельник прийти на тесты.

– Я могу найти дом Джеральда, – показал Хаос в сторону городского центра. – Дождаться, когда она приедет за мальчиками. Обойдусь и без твоей помощи.

– Ты не понимаешь. Думаешь, я тебя цепляю на крючок. На самом деле я хочу помочь. Надо пройти тесты, осесть тут, у нас, зарегистрироваться. Мы тебя и на сменную работу оформим. Наш экипаж приветствует вас, пристегните ремни и расслабьтесь хоть ненадолго. Тесты просто помогают жить нормальной жизнью. Неужели ты думаешь, что все мы тут затравленные параноики? Неужели думаешь, что все мы тут – такие же, как Иди? Не упусти свой шанс, и скоро сам все увидишь.

– Ты хочешь, чтобы я расстался с Иди.

– Ладно, Хаос. – Кули растянул рот до ушей. – Как знаешь. Вот я здесь, перед тобой, готов дать ее адрес, пытаюсь убедить насчет тестов, а их надо пройти обязательно, если хочешь тут остаться с Иди или без Иди, а ты намекаешь, что лучше проведешь ночь с Джеральдом. Как знаешь.

Хаос промолчал.

– В понедельник ей на работу… Пускай утром заодно подвезет тебя к моему офису. Гестирование займет часа полтора.

– Хорошо, я подумаю. – Сказав это, Хаос ощутил себя сломленным.

– Вот и прекрасно.

Кули дал ему адрес, и Хаос сразу почувствовал, что его надули – Иди поселилась в считанных кварталах отсюда. Едва машина Кули скрылась из виду, Фолт исторг поток бессвязных ругательств. Хаос не стал выяснять, почему он так долго ждал.

– Мне надо поспать, – рассеянно произнес Фолт, когда они остановились перед трехэтажным многоквартирным домом. Иди досталась квартира на третьем этаже. – А то застряну тут…

– Ага, хорошо. – Хаосу хотелось скорее подняться к Иди. Надо было поразмыслить.

– Так что давай там, улаживай, – продолжал Фолт, – а утром я за тобой подскочу. Годится?

– Что?

– С утра пораньше, пока город не проснулся. Сбежим от твоих приятелей-фашистов. Смажем пятки, пока они будут утренний кофе варить.

– Ну, не знаю…

– Ты же в Сан-Франциско хотел, помнишь? Там тебя Кэйл ждет.

– Не знаю. Я вообще не знаю, что делаю. – Хаосу не хотелось расставаться с Иди. А еще не хотелось проходить тесты на везучесть. Большой беды не будет, если завтра Фолт вернется, решил он. А сам он не поедет, если не захочет.

– На, – сказал Фолт. – Он вытащил из рюкзачка черный пластмассовый параллелепипед. – Кэйл просил передать. Тебе видак понадобится.

– Видак?

– Спроси у Иди. Они тут, наверное, почти в каждом телеке. Она знает.

Хаос взял кассету.

Фолт закурил сигарету и принял горделивую позу – восстановил образ мятежника, разрушенный Кули. Застегнул ремешок шлема и завел двигатель.

– До завтра, Эверетт.

Эверетт. Хаос мгновенно забыт.

Он унес это имя вместе с кассетой наверх.

Запись воспроизводилась минуты три. Из них две с половиной голова Кэйла – Кэйла Хочкисса – говорила, едва умещаясь в кадре. А начала она так: «Слышь, Эверетт, помнишь, когда нам было лет по двенадцать-тринадцать, мы с тобой поезд разукрасили?"

Хаос вспомнил. Они прошли по шпалам до конца пути, до парка, где ночевали составы. Там они достали из карманов аэрозольные баллончики с краской и один поезд разрисовали от колес до крыши, а затем вернулись на ближайшую остановку – ждать его появления. Но на скамейке под навесом их сморил сон, и поезда они не увидели. Кэйл был лучшим другом Эверетта. Наверное, вопрос был рассчитан на включение памяти, и он сработал.

Если и дальше так пойдет, подумал Хаос, я скоро привыкну к имени Эверетт.

– Хочу с тобой увидеться, – продолжал Кэйл. – Рад, что ты возвращаешься. Сдается мне, ты тут сумеешь помочь в одном деле.

Он замолк на несколько секунд и отвернулся от камеры, и Хаос почувствовал, что должен как-нибудь отреагировать, отозваться. Отчего-то лицо и голос на экране казались более реальными, чем все и вся, увиденное за долгий срок. Лицо и голос позволили ощутить вкус настоящей жизни. Жизни до перелома.

– Эверетт, ты был прав, – продолжал Кэйл. – Насчет причин ты прав на все сто. А все прочее – только следствия, надо разобраться с ними, чтобы найти причины, которые возникли, когда тебе было двенадцать или тринадцать. – Кэйл помолчал, затем уточнил:

– Причины роковых перемен. Когда ты был мальчишкой, тебе хотелось переделать все на свете, ты мечтал, чтобы мир взрослел вместе с тобой. И теперь это стало былью.

Хаосу хотелось верить, что этот темноглазый – его друг. Хотелось верить, что Кэйл скучает по нему, нуждается в его помощи. Знает его. Хаосу хотелось известности, такой известности, которая поможет узнать самого себя.

– Когда приедешь, обо всем поговорим, – сказал Кэйл. – Не хочу перегружать тебе психику. Просто я боялся, что ты маловато помнишь, чтобы вернуться. Что ты повернешь и снова сгинешь.

Кэйл отвел взгляд от объектива, и экран побелел. И – следующая запись: на черном фоне женщина в черном костюме, так что хорошо различимы только лицо и руки, плывущие в дымке пустоты. Она откинула руками волосы с лица, и камера придвинулась ближе. Женщина была красива.

Гвен. Невыразительное пространство на телеэкране очень напоминало затемненную ком-дату, где Хаос встречался с Гвен в снах.

– Эверетт. – Она поморгала и опустила взгляд. – Кэйл говорит, ты и правда здесь. Говорит, узнал об этом в снах. Но я-то больше не сплю. – Она тихо рассмеялась, взглянув на того, кто стоял за камерой. – Не знаю, что и сказать. Ладно, Эв, приезжай, навести меня. Хорошо? Хочу с тобой увидеться. Ну, все, наверное.

Камера еще несколько секунд подержала ее в кадре, затем экран почернел.

Иди научила Хаоса пользоваться видеомагнитофоном, затем села на стул и молча смотрела запись. Но, когда на экране появилась Гвен, она встала, ушла в спальню и затворила дверь. А Мелинда сидела на полу и нервно ерзала. Когда Хаос выключил телевизор, она сделала кислую мину и спросила: