Книга Тайна ее поцелуя - Анна Рэндол

— А есть ли какая-либо замена подобным балам в турецкой культуре?

Мари покачала головой:

— Нет, конечно. Турецкие женщины не бывают в обществе мужчин, если они не члены их семьи. Женщины тоже танцуют, но только тогда, когда их никто не видит. И для этого нужны вуали.

Делая поворот, он прижал ее к себе крепче, чем позволяли приличия.

— А вы видели эти танцы?

Мари тихонько засмеялась.

— Я сама их танцевала.

Тут музыка смолкла, но Беннет не выпускал ее руку, когда повел в другой конец зала.

— Где ваш отец? — спросил он строго.

Ее отца нигде не было видно, но она знала, что он скрылся в комнате для игр.

— Стойте там, где я буду вас видеть, — добавил майор.

— Значит вы — моя дуэнья?

Мари рассмеялась.

Беннет молча кивнул, давая понять, что именно так он и считал.

Вскоре Мари, как в романе, оказалась в окружении мужчин, но грозная «дуэнья» тут же разогнала их всех. Внезапно к ней приблизился еще один джентльмен, и майор прошептал:

— Еще и этот?..

— Он ректор, — шепнула в ответ Мари.

Беннет нахмурился.

— Тогда ему следует знать, что нельзя так смотреть на вас.

Но оказалось, что милейший ректор собирался пригласить на танец вовсе не Мари, а одну из женщин, крутившуюся вокруг Беннета.

— Так я буду с кем-нибудь еще танцевать в этот вечер? — пробурчала Мари.

Беннет провел ладонью по ее руке и тихо сказал:

— Мы же не знаем, кому можно доверять.

— Думаю, мистер Томосэп едва ли представляет угрозу.

— Он ведь археолог, не так ли?

Мари кивнула:

— Да. Но если вы думаете, что мне грозит опасность и от соперников моего отца, то вы ошибаетесь. У него уже давно нет соперников, так что… — Взглянув на подол своего платья, Мари пробормотала: — О, мне надо подколоть подол, пока я не свалилась на пол или не упала прямо на вас.

Она судорожно сглотнула, представляя, как лежала бы на нем. Ее груди прижимались бы к его груди. А губы были бы всего в нескольких дюймах от его губ. Ох, возможно, ей не следовало подкалывать платье…

Беннет помолчал, потом заявил:

— Да, вы правы. А то еще упадете на какого-нибудь мужчину, с которым будете танцевать… — Он предложил ей руку. — Пойдемте.

Она положила руку на его рукав, однако сказала:

— Меня не надо сопровождать. Сомневаюсь, что негодяи прячутся в дамской комнате.

Ей требовалось немного остыть, пока она не натворила глупостей. Ее горящие щеки, возможно, могли бы свидетельствовать о том, что в зале очень жарко, но соски, вырывавшиеся из корсета, свидетельствовали совсем о другом.

Беннет содрогнулся и проворчал:

— У меня нет никакого желания сдаваться на милость этой стае пираний.

Мари невольно улыбнулась:

— Ну… значит, мы исчезаем вместе. А после того как вы покинете Константинополь, женщины найдут что-то новое, чем будут мучить меня.

— Это вас беспокоит?

Она тряхнула волосами и усмехнулась:

— Нет, никогда.

А если ее что-то и беспокоило, то совсем другое…

«Может быть, в дамской комнате никого не будет», — думала Мари. И если повезет, то она сможет принудить Беннета поцеловать ее.

Или сама его поцелует.

Но что бы она сделала, если бы он отверг ее? Что, если он сдержит свое обещание и не ответит на ее чувства?

Мари вздохнула. Кажется, у нее не было шансов даже выяснить это. Плотная стена атласа, тафты и шелка загораживала вход в дамскую комнату. Несколько женщин вообще отказались от попыток войти и поправляли свои прически и корсажи прямо в холле.

Неправильно истолковав ее вздох, Беннет прошептал:

— Сделайте это миссией по возвращению утраченного. Берите свои булавки и отступайте за угол. Я буду ждать вас там, где меня не заметят.

— А потом?

— Потом мы сможем проскользнуть в кабинет посла — это дальше по коридору. И там вы сможете подколоть ваш подол.

— А не трусость ли это?

Майор пожал плечами:

— Нет, наверное. Просто мы избегаем встречи с превосходящими силами врага.

Мари снова вздохнула. Она уже привыкла к Беннету, и, возможно, она даже нравилась ему. Но ведь он собирался вернуться в Англию…

А она отказалась возвращаться туда.

Мари пробралась сквозь толпу женщин и вскоре собрала около дюжины булавок. А затем скользнула за угол, и никто этого не заметил.

— Успешно? — спросил Беннет.

Она с поклоном показала горсть блестящих металлических вещиц.

— Миссия выполнена, майор.

Он открыл дверь и ввел ее в кабинет посла, где не оставили ни одного светильника, — очевидно, для того, чтобы сюда не заходили гости. Майор подошел к каминной полке и зажег несколько свечей. Приятный успокаивающий свет заполнил комнату. А из зала доносились выразительные аккорды шотландского рила.

Мари посмотрела на Беннета, прислонившегося к каминной полке; свет свечей сейчас смягчал резкие черты его лица, и теперь он очень походил на того человека, которого она недавно узнала по его стихам. Человека, которого его сержант вызвал на состязание по ощипыванию кур. Человека, который отдал собственную лошадь, чтобы тащить телегу с детьми и женщинами, потому что мул этой семьи пал от истощения.

— Да-да, булавки… Мне нужно заколоть булавками, — пробормотала Мари, придавая своим мыслям более безопасное направление.

Беннет усмехнулся, но промолчал.

Мари же положила булавки на стол и, наклонившись, принялась за дело. Но она не заколола и нескольких дюймов, как корсет впился ей в ребра. Она раскашлялась и пробурчала:

— Проклятые корсеты…

Беннет скрестил на груди руки.

— Я всегда именно так думал об этой части женской одежды.

Мари чуть приподняла подол и пробормотала:

— Возможно, я немного поспешила, собираясь на бал.

Беннет улыбнулся и приблизился к ней. Взяв со стола булавку, он опустился на одно колено и принялся ей помогать.

— Вот так… Теперь лучше, да?

Мари посмотрела на него и поняла, что все происходящее очень его забавляет.

— И вот так. Теперь еще лучше, правда?

Ноги Мари дрожали, но она заставила себя улыбнуться:

— А у вас большой опыт в починке женских туалетов?