Книга Потерянная невинность - Нэнси Пикард

Но тут он увидел второй бело-зеленый указатель с направленной на север стрелкой.

* * *

Темные очки и так скрывали половину его лица. Он потянулся к пассажирскому сиденью и нахлобучил на голову бейсболку, сразу почувствовав себя полным идиотом. Но меньше всего на свете он хотел неожиданной встречи с девушкой, которую когда-то покинул, уехав из этих мест. Если «Лужайки и ландшафты от Эбби» означали ту самую Эбби, случись ему встретить ее машину, движущуюся во встречном направлении, он хотел проехать мимо, оставшись неузнанным.

Он не просто покинул эту девушку. Он оставил ее… в постели.

«Выбрось эти мысли из головы!» — приказал он себе. И он их выбросил, но прежде перед его мысленным взором промелькнуло видение обнаженной шестнадцатилетней девочки, заставившее его почувствовать себя старым развратником.

Митч поплотнее надвинул бейсболку на лоб.

Он понял, что достиг цели поездки. Слева от дороги виднелась ограда, за которой стоял небольшой белый дом с зелеными ставнями, верандой и крыльцом. Он также обратил внимание на превращенный в теплицу хлев. За домом раскинулось целое поле молодых деревьев и кустарников, а также явно специально посаженных полевых цветов.

Все это смотрелось очень естественно и мило, хотя и весьма скромно.

Дом, как и хлев, не мешало бы покрасить. Припаркованный перед домом черный грузовик видал и лучшие времена, хотя рядом с ним стоял красный грузовик, побольше и поновее. Все указывало на то, что владельцы этого небольшого бизнеса работают в поте лица, чтобы удержаться на плаву.

Завидев дом, Митч притормозил, медленно проехал мимо и остановился поодаль.

Он уже собирался завести двигатель и умчаться прочь, как вдруг из дома, громко хлопнув дверью, выскочил высокий мускулистый мужчина довольно привлекательной наружности, очень похожий на ковбоя. У него даже сапоги были ковбойские, хотя он почему-то нес их в руках. Было видно, что жизнь успела его потрепать. Именно так отец Митча отзывался о пьющих и скитающихся с места на место людях. Ковбой в одних носках зашагал по щебню, которым была присыпана подъездная дорожка. Митчу показалось, что он чем-то разгневан и поэтому не ощущает впивающихся в ступни острых камней. И вдруг он его узнал. Господи Иисусе, да это же Патрик Шелленбергер, старший брат Рекса и по совместительству редкостный мерзавец!

Эбби вышла замуж за Патрика?

Прежде чем Митч успел сообразить, что все это может означать, дверь снова распахнулась, и он увидел девушку. Лучи едва поднявшегося над горизонтом солнца освещали ее лицо.

Сердце Митча на мгновение перестало биться.

Это была Эбби. Именно такой он ее запомнил.

Она что-то закричала вслед удаляющемуся Патрику, который в ответ поднял руку.

Эбби улыбнулась, глядя в спину Патрику, и в груди Митча как будто взорвалась боль.

Она по-прежнему была необыкновенно хорошенькая. И суда по тому, как бешено билось его сердце, оно по-прежнему принадлежало ей.

«Глупое, бестолковое сердце!» — проклинал себя Митч.

Он нажал на педаль газа, чтобы как можно незаметнее и ненавязчивее проскользнуть мимо.

Митч проехал не одну милю, не замечая ничего вокруг и забыв о времени. Колеса прыгали по ухабам неровной дороги, и единственной мыслью, стучавшей в его мозгу, было: все потеряно. Все и в самом деле было безвозвратно потеряно. Он утратил свои мечты и надежды, свои иллюзии и ожидания. Он утратил дом, семью, друзей, школу и свою девушку. Он утратил невинность и детство. Он утратил веру. Он утратил доверие. Он утратил надежду. С течением лет ему постепенно удалось восстановиться и перестроить свою жизнь, компенсировать свои утраты. Для этого он собрал вокруг себя вещи и людей, которые могли бы заменить ему то, что осталось в прошлом. Но вот он вернулся, и единственное, что он ощущает, — это горечь утраты. Возможно, он никогда не женился бы на Эбби. Возможно, он все равно уехал бы из Смолл-Плейнс. Возможно, он поссорился бы с родителями по какой-нибудь другой причине. Но в любом случае у него было бы право выбора, право идти своим путем.

В конце концов он остановился, развернулся и поехал обратно.

Проезжая мимо бело-зеленого домика во второй раз, он никого не увидел.

Пыль за грузовиком Патрика еще не осела, и в этом пыльном облаке он и доехал до выезда на шоссе, где снова задумался над тем, не стоит ли повернуть на северо-восток и вернуться в Канзас-Сити. Какая, в самом деле, разница, увидит он могилу матери или нет? Что может изменить пятиминутный визит на кладбище? Зачем ему вообще это нужно?

«Ты не узнаешь этого, пока не побываешь там», — напомнил он себе.

Повзрослев, Митч стал совсем не таким, каким ожидал стать. События его изменили. Или он позволил им изменить себя. До сегодняшнего дня ему даже в голову не приходило, что то же самое могло произойти с Эбби. Она тоже могла ожесточиться и огрубеть. Девушка, которую он любил, никогда не вышла бы замуж за Патрика Шелленбергера. Это было просто невозможно. «Таким, какой я стал, прежней Эбби я бы, пожалуй, не понравился», — вдруг понял Митч. Та Эбби, которую он помнил, не захотела бы иметь дело с грубым, амбициозным типом, в которого он превратился. Но она не захотела бы иметь дело и с Патриком, а он только что видел их вместе. «Ну и пусть! Что с того, что таким я ей не понравился бы… Мне-то зачем эта женщина, в которой не осталось ничего от прежней Эбби?»

Митч включил правый поворот и свернул на дорогу, ведущую к мемориальному кладбищу Смолл-Плейнс.

Глава 13

Менеджер Стейджкоуч-инн, расположенной в восточной части Смолл-Плейнс, беспомощно смотрел на молодую женщину в инвалидном кресле, извиняясь за то, что не может предоставить ей комнату.

— Мне очень жаль, — говорил он. Он не кривил душой. Ему действительно было невероятно жаль упускать шанс сдать комнату за тридцать семь долларов за ночь. — Но у меня просто не осталось комнат, приспособленных под нужды людей с особыми потребностями. Клянусь вам, эти комнаты месяцами никому не нужны. И вдруг именно они начинают пользоваться спросом. Это все из-за Дня поминовения. Родственники съезжаются в гости. Комнаты у меня еще есть, но нет лифта. Если бы вас кто-то туда доставил, другое дело. Но я таких людей не знаю. Во всяком случае мне, с моей-то спиной, это не под силу. Если бы я мог, то обязательно сделал бы это, — совершенно искренне повторил он. — Мне ужасно жаль. Насколько я знаю, в Эколодж мест тоже нет, все забито под завязку. Но если хотите, я могу им позвонить и уточнить.

— Если вам не трудно, — кивнула она.

Приезжая была тяжело больна. Об этом говорила и посеревшая кожа, и согнутая спина, как будто у девушки не хватало сил на то, чтобы сидеть прямо, даже откинувшись на спинку кресла. Ну и конечно, красноречивее всего остального говорил о ее болезни обмотанный вокруг головы шарф, скорее всего указывающий на полное отсутствие волос, что, в свою очередь, наводило на мысль о химиотерапии и раке.