Книга Генеральские игры - Сергей Донской

– В вашем штабе сидят предатели?

– Предатели не навешивают на себя соответствующие таблички. Конкретно я не подозреваю никого, но сейчас ни на кого положиться нельзя, абсолютно ни на кого.

– Поэтому-то вы и обратились к человеку, которого в первый раз видите? – саркастически спросил Хват.

– Я обратился к человеку, который никоим образом не может слить информацию заинтересованным лицам, – мгновенно нашелся Конягин. – К человеку, давно отошедшему от дел. Это пока все, что я могу сообщить. – Конягин шумно вздохнул. – Я и сам не знаю точно, в чем тут петрушка. Мне поручено подыскать надежного человека со стороны, вот я и ищу.

– Повторяю вопрос, – произнес Хват ровным тоном. – Почему вы решили обратиться ко мне, а не к кому-нибудь другому? На мне свет клином сошелся?

– Похоже на то.

– Я попросил бы разъяснить.

– Я внимательнейшим образом изучил твое дело, пришел к выводу, что ты человек проверенный, значит, довериться тебе можно. – Конягин принялся загибать пальцы. – Воевал в Грозном, язык и специфику Чечни знаешь. Плюс ко всему – спецназовец, а не хрен с бугра. То есть и стрелок, и альпинист, и специалист по выживанию, и врач, и сапер…

– И общественник, и хороший семьянин, – перебил увлекшегося генерала Хват. – Не надо эту бодягу разводить. Мне прекрасно известно, что представляет собой специалист моего класса. Но я также знаю, что таких отставников сейчас полным-полно. Выбирай любого.

– Ошибаешься, – возразил Конягин. – Большинство твоих однокашников, уйдя в отставку, в таких структурах прописались, что связываться с ними просто опасно. Киллеры, антикиллеры – у них своя обедня, а у нас, военных, своя. Их разговорами о долге и чести не проймешь.

– Классного специалиста проще купить. Без рассуждений о высоких материях.

– За те десять тысяч долларов, которые я уполномочен тебе предложить? Не смеши меня, капитан. В Москве можно срубить в пять раз больше, знай только обоймы меняй да использованные стволы сбрасывай.

– То есть вы решили купить меня по дешевке?

– Хрена с два тебя купишь! – гаркнул Конягин. – И меня тоже. Ни по дешевке, ни втридорога. – Он понизил голос: – Если хочешь знать, то мой выбор на тебе остановился, потому что наши с тобой взгляды на предназначение офицерства совпадают. Ты согласишься, ты уже согласился, я вижу. – Генеральский голос упал до хриплого шепота. – Потому что для тебя не само задание важно, а принцип. Разве я не прав, капитан? Разве не подмывает тебя снова сунуться в пекло и разворошить его так, чтобы тамошним чертям тошно стало?

– Давайте лучше насчет оплаты, – сказал Хват. – Надеюсь, деньги вперед?

Конягин зашелестел извлеченным из кармана пакетом.

– Здесь четверть суммы. В рублевом эквиваленте. Сам понимаешь, штаб округа не коммерческий банк. – Он горестно вздохнул, выпуская деньги из рук. – Если бы ты знал, капитан, чего мне стоило такую сумму наличными раздобыть…

– Не знаю и не хочу знать, – отрезал Хват. – Когда я получу остальное?

– Сразу по возвращении, – пообещал оживившийся почти до суетливости Конягин. – Если что, деньги будут выплачены твоей сестре, не сомневайся.

– Сомневаюсь.

– Да ты что? За кого ты меня принимаешь?

– Успокойтесь, никто вас в нечестности не обвиняет… Пока, – добавил Хват после секундного колебания. – Но деньги получу я и только я, из рук в руки. Катерине совсем не обязательно знать, кто и за что мне платит.

– Понятное дело, – прогудел Конягин с облегчением. – Но это же на самый крайний случай. Ты понимаешь, о чем я толкую, капитан?

– Нет, товарищ генерал, не понимаю. Я обязан вернуться, и я вернусь. Никаких «но» быть не может.

– Завидую твоей уверенности.

Левый глаз Конягина то мелко подрагивал, то диковато выпучивался. Словно он видел этим беспокойным глазом нечто такое, о чем его собеседник даже не догадывался. Наблюдать за этим тиком было неприятно, и Хват притворился всецело поглощенным пересчитыванием пятисотрублевых купюр.

У него вертелось на языке множество вопросов, на которые он не рассчитывал получить ответы. Кому именно в Кремле потребовались документы? Каким образом они перекочевали в старенький компьютер, захваченный чеченцами? Это и в самом деле сведения государственной важности или же компромат на кого-то из сильных мира сего? Действительно ли Хвату предлагают послужить отечеству, или он должен спасти шкуру очередного зарвавшегося политика?

Вместо того чтобы задавать эти риторические вопросы, Хват решил прояснить для себя сугубо практическую сторону дела:

– Как осуществляется выход на отряд Ворона? – спросил он, швырнув деньги на диван.

Конягин повозился, устраиваясь на жестком стуле поудобнее. Догадался, что переговоры с упрямым капитаном переходят в завершающую стадию. Он уже не просил, не убеждал, не увещевал. Ставил перед подчиненным задачу, вводя его в курс дела ровно настолько, насколько считал нужным.

Поглядывая на него, Хват слушал, впитывая, как губка, не только слова, но и жесты, оговорки, интонации. Чуяла его душа, что дело, возможно, не просто темное, но и нечистое. Чуяла… и не протестовала. Потому что конечная цель – уничтожение одного из самых жестоких полевых командиров – оправдывала средства. Черт с ним, с компьютером и хранящейся в нем информацией. Предстоящая расправа с Черным Вороном – вот что занимало мысли Хвата.

Вор должен сидеть в тюрьме, а бандит должен лежать в земле. Всякий раз, когда в мире осуществляется этот нехитрый принцип, нормальным людям становится чуточку легче.

Известные гуманисты и правозащитники разбили бы столь примитивную теорию в пух и прах, они бы могли многое порассказать о ценности любой человеческой жизни, о свободе выбора, о том, что насилие порождает насилие. Но Хват никогда не общался с гуманистами подобного сорта, он их, честно говоря, недолюбливал. Они не ездили в поездах, подвергающихся налетам чеченских боевиков, предпочитая демонстрировать широту своих взглядов в хорошо охраняемых телестудиях. Посади председателя общества защиты диких животных в клетку с голодными волками, и он запоет совсем другие песни. Точно такая метаморфоза грозит любому гуманисту, оказавшемуся нос к носу с террористом. Так что пусть говорят. Хват предпочитал действовать, и в настоящий момент его больше занимало «что» и «как», чем «отчего» и «почему».

Он выяснил, что похищенный компьютер снабжен радиомаяком, который при включении в сеть посылает постоянный сигнал, засекаемый со спутника. Это означало, что в нужный момент местонахождение лагеря боевиков будет зафиксировано с точностью до пятидесяти метров. Хват узнал также, что искомый «Пентиум» имеет ряд характерных признаков: зигзагообразную царапину на правом боку корпуса и два сигаретных ожога на крышке.

«А ведь компьютер принадлежит «сивому мерину», – сообразил он, ничем не выдавая своей догадки. – Уж слишком точным росчерком изобразил генерал конфигурацию царапины. Вот тебе и дело государственной важности. Впрочем, плевать. Все эти тайны мадридского двора меня не касаются. Мне бы до Ворона и его своры добраться, да живым уйти, да деньги сестренке вручить. Приоденется, отдохнет как следует, развеется. Глядишь, и жениха, наконец, отхватит. Не век же ей при мне домохозяйкой состоять».