Книга Город мясников - Виталий Сертаков

– Я это… Это как – в мирное время?

– Мирного времени не существует. Пока действует контракт, вас могут поднять в любое время суток и на любой период времени отправить для выполнения боевой задачи. Подписав контракт, вы не сможете приезжать в отпуск, не сможете поддерживать прежние контакты, включая контакты с родственниками. Кстати, вы зря стесняетесь возраста, это даже хорошо, что вам не исполнилось шестнадцать. Оптимальный биологический возраст для восприятия знаний. Став кадетом нашего учебного заведения, вы получаете полное довольствие, обмундирование и денежное содержание, превышающее среднюю заработную плату в той стране, где вы будете учиться. Каждый шестой день вы будете иметь выходной, с правом посещения любых увеселительных заведений. Я подчеркиваю – любых. В свободное время вам не будут препятствовать встречаться с девушками и употреблять алкогольные напитки. С момента поступления в академию у вас начинает идти пенсионный стаж. После окончания академии, это примерно спустя четыре года, вы можете рассчитывать на пенсию за выслугу, пенсию по ранению, если таковое произойдет, дополнительную пенсию за каждое воинское звание и участие в боевых операциях…

Внутри меня что-то сладко кольнуло.

– Вы хотели что-то спросить?

– Да… то есть… ну, короче, я хотел сказать, что не собирался в военное училище.

– Вас пугает дисциплина? – быстро спросил гость.

– Нет… то есть… – Я задумался. – Нет, дисциплину я люблю. Просто я хотел бы быть уверен, ну…

– Вы хотите быть уверены, что мы преследуем одинаковые цели?

– Ну… что-то типа того.

– Вы абсолютно правы, – без всякой интонации произнес Вербовщик. – Нам тоже нужно удостовериться в вашей годности, поэтому проверка будет взаимной. Приступим сию минуту.

ЗАПАХ КРОВИ

…Косолапый повис на стременах, головой вниз. Картинка не из приятных; из его разодранного шлема струей выплескивалась кровь. Я видел его белое лицо, но затылка уже не было. Зеленая тварь с клешнями вокруг двух зубастых ртов сидела у него на плечах, медленно поводя выпуклыми, томными глазами. В манипуляторах мертвого Косолапого были зажаты сразу три ее подружки. Они трепыхались и никак не желали подыхать.

– Бауэр, Краска ранен!

В правой пушке у меня закончились снаряды. Сложно сказать, сколько ящеров сбил каждый из нас; они пикировали широким шлейфом, сразу с двух сторон.

– Декурия, плотнее! Сомкнуть строй!

Косолапый упал. Ходули его шагателя скребли мокрый композит, скользкий от зеленых внутренностей наших прыгучих врагов. На место Косолапого выдвинулся номер восьмой, Свисток, место Свистка из второго ряда обороны занял я.

– Свисток, они разделились! Гляди, крадутся по земле! – громче всех орал Свиная Нога, лишившийся своего шагателя. – Из огнемета давай! Заливай их, гадов!

Одна из наступавших стай действительно сменила тактику. Громко шипя, они сложились пополам, как червяки, и бросились к нам бегом, чрезвычайно быстро перебирая голенастыми крепкими короткими лапами. Они словно догадались, что на земле достать их снарядами будет гораздо труднее. Некоторые пытались зарыться в почву, но, к счастью, здесь был не песок, а камень. Парни из второго круга обороны разожгли свои «горелки», пока первый круг зачищал небо.

Бегущие ящеры наткнулись на плотную стену огня, и тут я стал свидетелем невероятного зрелища. Задние разрозненные шеренги нападавших выпрыгивали из нор вдали, на опушке леса, отряхивались и сразу бросались в бой. Они с разгона впрессовывались в гудящую, полыхающую массу, в которую превратились их приятели, но не замедляли шаг, а напротив, еще быстрее устремлялись навстречу собственной гибели. Задние настигали передних, передние горели заживо, и весь этот раскаленный фронт неудержимо приближался, охватывая нас широкой подковой.

– Бауэр, берегись! Сверху!

Вертикально вниз на нас пикировали не меньше дюжины самоубийц. Как они ухитрялись так подпрыгнуть, не имея даже рудиментарных крыльев?..

Я дал две очереди, еще кто-то стрелял рядом. Мы сбили острие атаки, расплющили их основную массу, но несколько гадин все же прорвались. Один с ходу, на скорости не меньше сотни миль в час, воткнулся сверху в бронещит Свистка. Я сбил его манипулятором, но опоздал на долю секунды, ящер успел раскроить стеклоброню. Еще двоих сбил Гвоздь. Один зеленый гад воткнулся мне в ходулю и с бешеной частотой принялся грызть в две пасти мышцу, как раз в районе суставной связки. Опоздай я с этой ящерицей – потерял бы подвижность в левой ходуле. Я просто разорвал монстра пополам, это было проще, чем стрелять, с риском искалечить шагатель.

– Бауэр, справа!

Еще один. Стрелять уже было некогда. Зеленые ящеры метались внутри строя. Этого я поймал, дождавшись, пока гадина заберется ко мне под щиток. Его голова отлетела в сторону, но даже лишенная туловища продолжала клацать челюстями.

– Бауэр, они ползут вдоль дороги! Поддай огня!

– Гвоздь, заряжай скорее!

С высоты в десять футов я явственно разглядел бессознательный, а может, и вполне сознательный план, который осуществляла толпа ползущих и прыгающих самоубийц. Убедившись, что к нам не подобраться поодиночке и малыми группами, они решили задавить нас массой.

Массой из горящей органики. Там, где проползала пылающая волна, растекалось зеленое дымящееся болото. Мои братишки продолжали плеваться огнем, поджигая новые группы зеленых, внешне таких безобидных ящерок, что выныривали из невзрачных норок в песочных барханах.

– Декурия, отходим коротким шагом! Строй не ломать!..

14ГОДЕН К ПУСТОТЕ

Самурай обязан следовать Пути Воина.

Миямото Мусаси

– Теперь быстро отвечайте, что произойдет в следующие двадцать секунд?

Это как раз легко. Это полная фигня, я всегда угадываю, когда кто-то трется за дверью. Дверей у палатки не было, но с другой стороны от входа, по сырой дорожке, к нам приближался человек.

– Сюда кто-то войдет, я его не знаю…

– Мужчина или женщина?

– My… нет, женщина.

– Как она выглядит? – Кожаные пальцы отбили дробь на металле.

– Почти так же, как вы, – я брякнул наобум. – Свитер такой… серый, закрытый, брюки… большие такие, с карманами. Очень короткие волосы. И это… она вроде косолапит, вот.

– Косолапит? – Вербовщик глухо рассмеялся. Или это мне только показалось. Его смех прозвучал, будто клацнул затвор.

Из тумана за палаткой почти бесшумно вынырнула напарница Вербовщика. Или помощница, хрен ее знает. Щуплая, маленькая, не больше меня ростом, но одета именно так, как я описал. И она не косолапила, просто ногу ставила так, точно на каждом шаге воду пробовала. Она отодвинула Оберста плечом, вошла в палатку и положила на стол свой металлический чемоданчик. Точно такой же, как у мужика в перчатках. На его плоской ручке моргал огонек, а второй огонек, на брелочке, тетка спрятала в карман. Гостья легко запрыгнула на стол и уставилась на меня прозрачными рыбьими глазами. Ее харя показалась мне смутно знакомой. Точно, млин! Почти так же выглядела одна древняя немецкая актриса, по ней еще весь рейх сох в свое время… но имя как назло вылетело из моей отупевшей башки. Короче, фильмы там были – голимое дерьмо, но тетка стильная, сытая такая стерва, настоящая гестаповка, млин. И непонятно, сколько ей лет, может двадцать пять, а может – за сорок.