Книга Человек, которого я убил - Надежда и Николай Зорины

– Когда это произошло?

– В декабре.

– И вы с тех пор Сашу не видели?

– Не видела.

– Вот как? – насторожился Виктор.

– Но мы с ним довольно часто перезваниваемся. Вот и сегодня я ему позвонила, подумала, может, он что-нибудь знает о Максиме, – опровергла его подозрения Татьяна. Но все равно все складывалось просто замечательно: с Максимом давно что-то не так, и, значит, он вполне мог прийти сегодня в агентство и рассказать то, что рассказал. Ничего Полине не померещилось.

– Понятно, – начал Виктор, с трудом сдерживая эгоистическую радость, но тут зазвонил его мобильник. Он раздраженно посмотрел на дисплей. Анастасия. Кто она такая, вспомнил, только когда отключил телефон. Ничего, это не может быть спешно – вот закончит разговор с Татьяной и сам ей перезвонит.

– А потом он порвал и с родителями, – дождавшись, когда он закончит манипуляции с телефоном, продолжила она. – Не знаю, что там произошло, но о них он даже упоминать перестал в разговоре, будто и нет у него никаких родителей. Я была последней. И вот теперь все думаю: ему нужна была помощь, что-то с ним случилось, а никто и не знал. Все, не одна я, только обижались и не пытались его понять.

– Зато вы можете помочь Максиму сейчас, – успокаивающим тоном проговорил Виктор. «И Полине», – прибавил он про себя. – Вспомните, когда начались с ним все эти странности.

Татьяна задумалась.

– Наверное, все началось с аварии.

– С какой аварии?! – вскрикнул, даже как-то взвизгнул Виктор.

– Да нет, ничего страшного тогда не произошло, – поспешила успокоить его Татьяна. – В сущности, это и аварией не назовешь, так, пустяки. Я только коленку содрала и локоть ударила. Но Максим… Он чуть с ума не сошел от ужаса.

– Расскажите подробней, – попросил Виктор.

– Да рассказывать, собственно, нечего. В тот день Максим позвонил мне на работу и прямо-таки потребовал никуда без него не уходить, он за мной заедет и встретит. А до этого говорил, что приготовил мне какой-то большой сюрприз, – он имел в виду дом, но узнала я об этом много месяцев спустя. До конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут, когда он позвонил. И все это время я гадала, что это за сюрприз. Ровно в пять вышла на улицу. Сначала думала подождать его у входа в библиотеку – я работаю в библиотеке, в закрытом фонде, – пояснила она. – А потом решила, что здесь, на этой стороне, припарковаться ему будет трудно, и стала переходить дорогу. В этот момент он и вылетел. Ну и сбил меня.

– Сбил вас?

– Да ерунда, говорю же. Просто задел слегка. Но я упала и закричала – скорее от страха и неожиданности, чем от боли. Он выскочил и… и чуть не умер. Потом он объяснил, что, когда уже подъезжал, услышал взрыв, подумал, что это у нас, в библиотеке, вообразил всяческие ужасы, проклял себя за то, что просил дождаться его на работе. Он имел в виду буквально, в здании, просто я его тогда не поняла и вышла на улицу. В общем, эта авария так его потрясла, что потом он еще долго не мог в себя прийти.

– А что это был за взрыв?

– Не знаю. Я тоже что-то такое слышала, когда его ждала, только мне показалось, что это скорее не взрыв – шина лопнула у кого-то или петарду бросили. Звук был не очень громким. Знаете, когда чего-то боишься, все выглядит в преувеличенном виде. Так и у Максима, наверное, вышло.

– Значит, он уже был накручен, когда ехал к вам. Чем?

– Я не знаю. Но мне кажется, – тихо и робко произнесла она, – что это как-то связано с домом, который он купил. Глупость, конечно. При чем здесь дом? Но мне так кажется.

– Скажите, – задумчиво проговорил Виктор, стараясь в точности вспомнить каждую строчку того места в Полининой рукописи, в котором говорилось об аварии, – за рулем тогда был Максим?

– Конечно, – немного удивилась Татьяна.

– А в машине, кроме него, кто-нибудь был?

– Никого не было.

– Вы это хорошо помните?

– Ну да. Он был один. А что?

– Ладно, не важно. – Виктор ей улыбнулся. – А что было потом, после аварии?

– Через три дня мы улетели в Грецию. Максим купил горящие путевки, сказал, что нам нужно развеяться. Я тоже так считала, он все еще переживал из-за аварии. Только с работы было отпроситься трудно.

– Но Греция не принесла отдохновения, – насмешливо, нараспев проговорил, словно какую-то цитату, Виктор. Но смеялся он не над Татьяной, а над своими нелепыми страхами, которые вдруг все развеялись: все это было в Полининой рукописи, все это подтверждалось, значит, писала она действительно со слов Максима, реального, живого Максима.

– Он вам рассказал про Грецию? – спросила Татьяна и немного обиженно на него посмотрела, будто это он выдал какой-то их личный секрет.

– Так, в общих чертах, – весело и облегченно рассмеялся Виктор. – Шторм, разбитая яхта и все такое.

– Да, – грустно, не поддержав его веселья, кивнула Татьяна. – Максим нанял яхту, но мы задержались на пляже, опоздали, решили вообще в этот день не выходить в море. Максим позвонил, отменил заказ, на этой яхте вышли другие люди, а ночью разразился шторм. Вопреки прогнозам синоптиков. И он опять впал в жуткую депрессию.

– Кто-нибудь погиб? – осторожно спросил Виктор.

– Да, девушка. На яхте вместо нас отправилась другая молодая пара. Из Польши. Мужчина спасся. На следующий день мы улетели домой. Но наши мучения продолжались. Да! – вскрикнула вдруг Татьяна и в испуге посмотрела на Виктора. – Теперь я понимаю, это была цепочка несчастий – дальше они пошли одно за другим. В Греции Максим купил Зое Михайловне серебряное колье с изображением Елены. Сцена похищения. Эксклюзивная вещь, удивительно интересная работа. Он, когда его увидел, так обрадовался! Сказал, что лучшего подарка ей не найти. У них с мамой, как я поняла, был какой-то общий детский секрет, связанный с Троей. А потом из-за этого колье ее чуть не убили. Какой-то наркоман напал на нее с ножом. Хорошо, что Максим как раз оказался рядом. Чистая случайность, которая ее спасла. Но он все перевернул, стал обвинять себя, говорил, что, если бы не привез маме колье, ничего бы и не было. А я сейчас думаю – было бы. Зоя Михайловна все равно в этот момент шла бы домой и попалась на пути этого парня. Не колье, так кошелек попытался бы вырвать или еще что-нибудь. Но тогда он меня, да и всех, смог убедить, что все из-за его подарка. «Я во всем виноват!» – это стало каким-то лейтмотивом. Что бы ни происходило, Максим во всем обвинял себя. Единственное отступление – Саша Петров. Тогда он его обвинил. Хотя… – Татьяна замолчала и отрешенно уставилась куда-то в пространство – заново переживала сцену ссоры? – Сейчас мне кажется, – заговорила она снова, – что тогда он специально обвинил во всем Сашу, чтобы с ним рассориться, так просто сказал, чтобы обидеть, а на самом деле винил во всем себя. Ему зачем-то нужно было, чтобы Саша больше у нас не появлялся.

– Зачем? Думаете, из ревности?