Книга Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов

Но случилось чудо: темнота по левому борту баржи взорвалась добрым десятком пульсирующих вспышек и тут же выплеснула четыре длинных языка пламени.

Огромный английский корабль содрогнулся — генерал собственными глазами видел, как на нем вспухли два разрыва, словно по танку, пусть и неимоверно большому, запулили фугасом. Это был, вне всякого сомнения, германский корабль, и все находящиеся на барже заорали от восторга.

Но смолкли от ужаса, когда спустя минуту английский линкор ответил — то, что увидел Хайнц, было чудовищным.

Языки пламени главного калибра вытянулись струями гигантского огнемета, а грохотнуло так, что все машинально пригнулись, оглохнув. Темнота осветилась жуткими взрывами, которые вскоре накрыли огромным пожаром героический немецкий корабль…

— Венк, у вас есть шнапс? А то мы все рискуем простыть, но позволить это нельзя, — произнес сиплым голосом «отец панцерваффе», на плечи которого подбежавшие солдаты набросили теплое одеяло. Это не курорт, и ночное купание может закончиться фатальной пневмонией.

— Ух, — выдохнул воздух генерал, хорошо хлебнув из протянутой фляжки, и заговорил злым голосом: — На море мы беспомощны, но не здесь. Венк, я должен знать, сколько у нас танков под рукой. Надеюсь, что британцы дорого заплатят за безнаказанное и жестокое истребление моих танкистов. И очень скоро, прах их подери!

Гастингс

Самолет был не военным, а мобилизованным и принятым от «Люфтганзы», потому комфортабельным. Вместо откидных полок удобные кресла у иллюминаторов, на которые усадили легкораненых, в проход, покрытый ковровой дорожкой, поставили носилки с тяжелоранеными, среди которых находился командир парашютно-десантной бригады Ойген Мандль.

Макса Шмеллинга усадили рядом с ним, бережно пристроив искалеченную осколком ногу и зафиксировав лежащую на повязке руку. Война для экс-чемпиона мира по боксу закончилась — с такими ранениями списывают не только с парашютных частей, но и вообще со службы.

Кошмарная неделя закончилась, дни тянулись месяцами, полными крови и ужаса, однако Макс не жалел ни о чем, увидев ту изнанку войны, о которой старались не писать, отдавая страницы газет героям и совершенным ими подвигам.

Но ведь в Берлине не стреляют в упор, а репортерам из «Фелькишер Беобахтер» не надо подставлять свою голову под пули и нюхать вонь вывернутых человеческих потрохов.

Шмеллинг скосил глазом вниз — командир бригады лежал неподвижно, закрыв глаза, сквозь толстый слой бинтов на животе проступали кровавые пятна. Выживет ли?

За эти дни он оценил командира в должной мере — и командовал умело, и труса не праздновал, и из полковников генерал-майором стал, вот только новые петлицы на комбинезон пришить не успели да погоны из толстого жгута перецепить.

Самолет затрясло, гул моторов усилился, Ю-52 дернулся и, набирая скорость, понесся по ВВП. Пробежка была не столь длинной, и через минуту Шмеллинг уже покачивался в воздухе, разглядев внизу освещенную автомобильными фарами полосу аэродрома.

— Война закончена, — прошептал Макс, — через два часа я буду в Берлине у лучших врачей.

Вообще-то всех раненых доставляли во Францию, но для заслуженного генерала и героев-парашютистов было сделано исключение.

А вскоре их встретит сам фюрер, и для него лично начнется мирная жизнь. Он будет просыпаться, когда хочет, пить кофе, читать в кресле газету и не втягивать в голову плечи, страшась разрыва снаряда…

— Бог ты мой!

Макс с ужасом взирал вниз — море превратилось в клокочущий огненный смерч. В языках пламени горящих судов и выстрелов был хорошо виден царящий внизу кошмар. Самолет дрожал и поднимался все выше в небо, как бы желая побыстрее покинуть развернувшийся апокалипсис.

Крепкая ладонь сжала его колено, и Макс сразу наклонился — глаза генерала смотрели требовательно, по лицу стекали капельки пота.

— Что там?! Английский флот вошел в пролив?

Макс только кивнул на еле слышный шепот генерала. А что ему было говорить, если и так понятно, почему с нескрываемым ужасом на лицах все легкораненые смотрят в иллюминаторы.

— Это ничего, чемпион. Это не страшно…

Генерал растянул в улыбке белые тонкие губы, и от этого оскала, заметив его краем глаза, боксер еще больше ужаснулся, слушая хриплое дыхание и прижав свое ухо к лицу командира.

— Небо за нами, Шмеллинг… Им с утра покажут…

«Фельзеннест»

— Мой фюрер! Мы понесли большие потери!

Голос Манштейна звучал ровно и спокойно, без малейших эмоций — так может говорить только истовый военный профессионал.

— Потоплено и сильно повреждено свыше трехсот плавающих средств, примерно столько же мы потеряли за все дни операции от ударов морских и воздушных сил противника. Погибло или утонуло до десяти тысяч наших моряков/солдат и офицеров. Основная масса потерь пришлась на 21-ю пехотную и 1-ю танковую дивизии.

— Что с генералом Гудерианом?

Андрей первым делом спросил о наболевшем за эту бесконечно долгую ночь и тянущееся с рассветом утро.

За это время штабу ОКВ удалось воссоздать более-менее реальную картину произошедшего побоища. Но в данный момент Родионова беспокоила судьба «Шнелле-Хайнца» — ведь потеря «отца панцерваффе» стала бы для его планов серьезным ударом.

— Он уже в Фолкстоуне, приводит в порядок части 1-й танковой дивизии. Генерал-оберст не пострадал, хотя ему пришлось искупаться!

Усмешка еле видимая, но все же пробежала по губам генерала Манштейна, хоть мгновенно, — Андрей знал, что тот не совсем хорошо относится к новоявленному любимцу фюрера.

«Ревнует, что ли? Прямо как бабы, а еще с лампасами!»

— Что с кораблями охраны?

— Потери крайне серьезные. — Манштейн поднял красные воспаленные глаза. — Из крупных кораблей эскадры уцелели крейсеры «Адмирал Хиппер» и «Нюрнберг», «Эмден» потоплен. Артиллерией линкоров потоплены или серьезно повреждены все наши броненосцы, за исключением «Тора». Кригсмарине потеряли девять эсминцев и миноносцев, три десятка катеров, включая семь торпедных. И две подводные лодки, одна из которых погибла в результате внутренней аварии.

— А что с соединением Соммервилла?

— Крейсер «Норфолк» потоплен торпедами, а линкор «Рипалс» укрылся в Портсмуте, потеряв ход от двух торпедных попаданий. По крайней мере, его вели в базу на буксире. Линкор «Худ» ушел из пролива перед рассветом вместе с хамберовским отрядом, из состава которого подорвался на наших минах и затонул легкий крейсер «Белфаст». Кроме того, противник потерял старый крейсер типа «С», потопленный броненосцем «Тор», шесть эскадренных миноносцев и около десятка мелких судов. Данные еще поступают и уточняются.

— В общем, как я понял, нам крепко поддали, Манштейн. Бог мой — полтысячи лоханок мы потеряли, и если завтра будет еще одна такая ночь, а потом и день, то мы будем вынуждены свернуть морские перевозки, ибо у нас не останется плавсредств…