Книга Роковая неверность - Алексей Макеев

– Забегай, Жорка. Всегда буду рад помочь.

– Непременно.

Привольнов распахнул дверь, выпустил Надю и вышел сам. На улице раскрыл зонтик – дождь хлестал вовсю. Прячась под зонтом, девчонка и мужчина заспешили по улице.

Конечно же, Жорик не собирался воспитывать Надю. Разве можно перевоспитать волчонка, привыкшего жить по законам: перегрызи глотку ближнему, иначе тебе перегрызут, укради, иначе сдохнешь с голоду? Впрочем, можно, наверное, только для этого нужно время, забота, теплота, ласка. Нет, Жорик на себя ответственность за судьбу Надьки не возьмет. Ему больше всех надо, что ли? Самому бы выплыть да сына вытащить из водоворота жизненных проблем, куда еще девчонку-беспризорницу за собой тащить. Пусть государство о ней заботится. А с другой стороны, оно уже позаботилось – Жорик покосился на вышагивающую рядом с ним грязную девчонку в рваных кроссовках, протертых до дыр джинсах, выгоревшей майке и мужском не по размеру пиджаке – дальше некуда. Может быть, действительно его черед настал? Ладно, время покажет.

– Женьку не видела? – спросил Привольнов.

Девчонка запрокинула голову, снизу вверх посмотрела на Жорика.

– Это Евгешку-то? Не-а, не видала. Как в прошлый раз до вокзала с ним дошли, распрощались, с тех пор ни разу не встречала. Пропал куда-то.

– Жаль, а то снова посидели бы где-нибудь, пир закатили.

– Для такого дела, если потребуется, разыщем Женьку. А что, у тебя деньги завелись?

– Да есть немного.

Шагали быстро, вскоре оказались на знакомом перекрестке. Жорик остановился у светофора.

– Вот что, Надька, – сказал он. – Я тебя неволить не буду. Ты свободна. Если хочешь, можешь идти к себе на вокзал.

Дождь капал девчонке на плечи, она поближе встала к Привольнову под зонтик.

– Нет, дядька Жорка, я к тебе пойду. С Сашкой повидаюсь, да и искупаться мне пора, а то грязью заросла. Если ты возьмешь, конечно, меня с собой.

Жорик критическим взглядом оглядел девчонку.

– Тебе же переодеться во что-то нужно. Не влезешь же ты после ванны в грязные лохмотья.

Качнувшись с пятки на носок, Надька сплела пальцы рук и вновь расплела.

– Ну, извини, пижамы у меня нет.

– Ладно, будет тебе пижама!

Зажегся зеленый свет, Жорик и Надька вместе с толпой пешеходов заспешили через дорогу. Девчонка взяла Жорика за руку.

Воскресенье

На следующий день в воскресенье Жорик проснулся в десять часов. Торопиться было некуда, второй приятель Мирослава – Олег Григорьев – наверняка еще отсыпался после трудовой недели, так что время для визита еще раннее. А кроме встречи с Григорьевым, дел у Жорика на сегодняшний день запланировано не было. Он повалялся еще минут десять в постели, потом поднялся. Спал в гостиной вместе с сыном на диване, Наде выделили маленькую комнату.

Жорик отправился в ванную, побрился, умылся, затем послонялся по квартире, а в одиннадцать часов не выдержал, позвонил Григорьеву. Приятель Мирослава тотчас откликнулся, причем голосом человека, у которого сна ни в одном глазу.

Выслушав Привольнова, Олег сказал, что знает о его желании побеседовать с ним, Мирослав предупредил. Но, к сожалению, встретиться с Георгием сегодня не может, так как едет проведать пожилую мать в Подмосковье. А вот завтра с утра он обязательно повидается с Привольновым и ответит на все интересующие его вопросы. И Олег подробно рассказал, куда и к которому часу Жорику следует завтра подъ-ехать.

Раз визит откладывается, займемся делами семейными. Привольнов отключил мобильник и пошел будить детей. Поднял с трудом. Ребята разоспались и никак не хотели вставать. Наконец Сашка с Надькой отправились умываться, а Жорик выглянул на балкон. Дождь перестал, ярко светило солнце. Погодка для прогулки замечательная.

Завтракали у телевизора в гостиной, потом валялись на диване, смотрели мультик. Надька время от времени посматривала на свою новую розовую пижаму и незаметно гладила ее ладошкой. Материал был мягкий, приятный на ощупь. Однако пижаму пришлось снять и вновь влезть в рубище. Жорик вдруг решил отправиться на рынок одеваться. Дети подсказали куда – на Черкизуху.

В двенадцать часов вышли из дому. По дороге Привольнов завел Надю в парикмахерскую и обрил наголо. Пусть волосы ровно отрастают, а не уродливо – лесенкой.

Час спустя прибыли на Черкизовский рынок. Долго бродили по длинным рядам торговых палаток, приценивались, выбирали. В конце концов, Надьке купили джинсы, кроссовки, блузку, куртку и кепку прикрыть лысую голову, а Сашке и себе Жорик взял по утепленной куртке. Холода были не за горами. Девчонка одевалась в обновки по мере их приобретения. Однако старую одежду выбросить наотрез отказалась.

– Пригодится еще.

С рынка Надька выходила прилично одетой девочкой. Она радовалась обновкам и сетовала:

– Ну, на что мне новая одежда, дядя Жора? Кто же мне денег давать будет, если я на вокзале в ней появлюсь? Да и бомжи отнять могут.

– Захочешь на вокзал пойти, переоденешься, – заявил шагавший между детьми Привольнов. – А пока так ходи.

Вдруг Сашка воскликнул радостно:

– Женька!

В самом деле, у входа на рынок стоял его приятель.

– Ты как здесь оказался? – удивилась Надька.

– Да тут лучше, чем на вокзале. Толчеи больше, – объяснил Женька.

– Дядя Жора, возьми его тоже, – попросила она.

– Да что уж с вами делать…

Вернулись, купили и Женьке кое-какую одежду.

После обеда в кафе отправились на кладбище. Находилось оно за пределами Москвы, а потому добирались долго. Вначале ехали на метро, потом тряслись на стареньком «ПАЗике». Наконец, сошли на круглой площадке, сплошь уставленной венками и цветами. Купили небольшой букетик, спустились с бугорка к воротам. Печальное зрелище – ровные ряды могил, кресты, памятники и венки. Так вот где находят свой последний приют некоторые москвичи и жители Подмосковья.

После продолжительных поисков отыскали могилку Наташи. Она представляла собой просевший холмик с бетонным столбиком с номерком. Привольнов и дети в молчании остановились. Привет, Наташка. Не думал Жорик вот так встретиться со своей женой. Хрупка человеческая жизнь. Она кажется незыблемой, пока существует человек, пока его связывают отношения с людьми, но, увы, как это ни банально, приходит смерть, как всегда, нелепая, бессмысленная, на месте человека в обществе образуется пустота, а все, что остается от него самого на земле, вот такой холмик. В лучшем случае с могильной плитой, а нет, так со столбиком с порядковым номером.

Жорик долго стоял, размышляя о бренности человеческой жизни, гладя ладонью плачущего Сашку. На могиле жены он поклялся, что обязательно отыщет убийцу Наташи и сделает все, чтобы их ребенок вырос настоящим человеком.