Книга Цунами. Книга 1. Сотрясатели Земли - Алексей Лукьянов

— Но я же собирался выбросить эти штуки, вы видели!

— Но не выбросил.

— Я не виноват в том, что Юся…

— Не виноват. Но отвечать все равно тебе. У тебя не получится все время бегать, ни у кого это не получается. Либо ты отдашь предметы, либо сам будешь использовать. Ты не доверяешь мне. Что ж, это правильно, на твоем месте я бы тоже не доверял. Но почему ты себе не доверяешь?

— Потому что это как наркотик. Наркоман живет не сам по себе, а от дозы к дозе. А вы мне предлагаете на иглу сесть.

Мезальянц задумался.

— Да, ты прав, — и собрался уходить.

— Это все? — спросил я. — Все, что вы хотели сказать?

— Все, что я мог тебе сказать. Ты решил действовать сам, и такое решение не может не вызывать уважения. Но дело в том, что свобода выбора — это очень суровая вещь. Пока ты выбираешь — ты действительно свободен, однако, приняв решение, тебе приходится отвечать за него. Я выступил против Конторы — и Контора меня за это накажет. А ты и дальше будешь принимать самостоятельные решения, и отвечать за них. Думай.

Мы с Юсей остались одни.

— Блин, все настроение испортил, — сплюнул я.

— Испортил, — тяжело вздохнул Юся. Но смотрел при этом на меня.

Не прошло и часа упорных трудов по разделке рыбы и утилизации отходов (грубо говоря, Боря с Глебом все за борт выбросили, кроме огромного плавника), как на горизонте появился огромный корабль. Огромный настолько, что наш «Ярославец» мог спрятаться в его кильватерной струе.

— Военные, — догадался Боря. — Сигнал о бедствии приняли.

Теперь нам предстояло решить — либо сдаваться, либо бежать. Радиостанция в рубке надрывалась, спасатели требовали подтверждения, что мы — это мы, а не радиохулиганы.

— Глеб, дуй к рации, подтверждай «мэйдэй», — распорядился Боря. Потом он обратился к нам: — Вот что, дорогие. Делайте что хотите, а Иваныч нам сейчас отец родной, и мать родной, и вообще главный толмач. Он, хочешь не хочешь, единственный из нас в международных отношениях подкованный. Мы как одна команда…

— Разве ж мы команда? — спросила Викса.

Боря истово закивал:

— А я разве не сказал? Я зачислил близнецов и тебя юнгами, а Иваныча — старпомом. Хочешь, журнал бортовой покажу?

— Ты лучше Глебу скажи, что он повышения не получил, — съязвил я.

Боря, конечно, врал. Но у него не было иного выхода: катер ни к черту, пассажиры дрянь, еды хрен, и если облажаться сейчас — пропал калабуховский дом. Меньше, чем за неделю, Грузин получил приключений столько, сколько за всю жизнь, наверное, не пережил. Мы ему надоели, я прекрасно это понимал. Говоря о команде, Боря, скорей всего, ругал нас последними словами, проклинал свою судьбу и обещал самые жестокие кары самозваным пассажирам «Ярославца», как только мы вернемся домой. Но, будучи человеком, рассуждающим за чаем о бесконечности, он не мог позволить себе подобных эмоций и слов.

— Сдаваться нельзя, — жестко сказал Мезальянц.

— Иваныч, ну ты чего? — возмутился Грузин. — Я тебя как дипломата просил, выпускника МГИМО, а ты…

Авианосец уже прекрасно был виден невооруженным глазом. Сейчас они спустят на воду шлюпки, или что у них там есть, нас снимут с катера, увезут на эту громадину, и у нас не будет шансов скрыться.

— Мы уезжаем, — сказал я. — Нам нельзя попадаться, иначе будут копать и узнают про артефакты.

— У нас жрать нечего! — Боре, похоже, мои доводы не показались убедительными. — И пить тоже.

— Будем выпаривать морскую воду, — сказал я. — Горючего у нас хватит.

Как-то я нехорошо это сказал, с вызовом.

— Твою же мать, Егор! — Боря, мгновенно обессилев, упал задницей на ступеньку. — Ты какой головой думаешь, левой или правой? Мы несколько дней не жрамши!

— А плавник?

— Что плавник? Молиться на него? Сейчас сварим, а потом что делать?

— А потом моя проблема…

— Окунись-ка ты в алебастр, твоя это проблема, — внезапно разъярился Грузин. — Ты здесь кто? Капитан? Если это твоя проблема, то не надо было мой катер тащить через весь океан. Это с тебя спросят потом, почему у тебя пассажиры голодные помирали?! Это с тебя спросят, почему судно без надлежащего осмотра и документов границу пересекло и болталось, как говно в проруби, в чужих территориальных водах?! Мне вообще по рулю твои волшебные штучки-дрючки, люлей наваляю по пятое число и в трюм посажу, вот тогда у тебя проблемы будут!

Глеб молчал, но видно было, что он поддерживает Борю.

— Скоро будет земля, — сказал я как можно тише, чтобы самому не сорваться. — Скорей всего, какой-нибудь микронезийский остров. Там мы заправимся, починимся и наедимся.

— У тебя карта есть?!

— У меня есть то, что лучше всякой карты. И не надо на меня орать, я не ел ровно столько же, сколько и вы.

Боря открыл было рот, но тут на палубу выскочила Викса, и все ругательства, которые капитан был готов обрушить на мою голову, застряли у него в горле.

— Вы чего кричите? — спросила Викса.

— Ничего, это наш Змей Горыныч устраивает бунт на корабле, — резко охолонул Грузин. Все-таки Виксе он благоволил и старался при ней не обострять.

— Правда? — Викса посмотрела на меня.

— Нет. Поймите, с военными нам связываться нельзя. Обещаю — через день мы найдем какой-нибудь остров или встретим гражданское судно. Я даже откажусь от своей порции рыбы.

Боря тяжело вздохнул и ушел в рубку, чтобы через несколько секунд выйти оттуда с ведром.

— Достать все свободные емкости, — распорядился он. — Будем воду выпаривать.

Забегали все, даже Мезальянц.

— Отставить, — сказал Боря. — Ты и ты, — он ткнул пальцем в меня и Юсю, — будете гнать волну, а Глеб будет править. И смотрите у меня, чтобы не позже завтрашнего вечера найти помощь!

По всему выходило, что волну надо было гнать на запад, и я готов был уже претворить свое решение в жизнь, как вмешался Юся.

— Понпеи, — сказал он.

Все-таки я еще не мог привыкнуть к репликам моего брата. Невозможно было поверить, что в его голове сместились нейроны с синапсами, или что там еще обитает, и полный идиот заговорил.

— Что? — переспросил я.

— Понпеи, — повторил брат.

Перст его указывал на восток.

— Нет, Юся, Понпеи на северо-западе.

— Туда, — прикрикнул Юся, продолжая тыкать пальцем в сторону Америки.

И что с ним делать? Пусть он научился говорить, и даже порой слова, имеющие смысл, но это не делает Юсю семи пядей во лбу. Как можно довериться идиоту?

Юся посмотрел на меня с укором. Не то мысли прочитал, не то догадался, что доверия к его словам нет.