Книга Война Цветов - Тэд Уильямс

Тео казалось, что его сердце сейчас вылетит прямо через макушку, как ракета «Полярис». Он ринулся к светящемуся шву и развел руками его края. Пальцы слегка пощекотало, но ожога он не ощутил. Напоследок он оглянулся. Мертвец, пытаясь схватить Кочерыжку, промахнулся, но зацепил ее крылышко. Она, кружась, отлетела прочь и повалилась на пол, оглушенная. Мертвец, торжествующе хлюпая, двинулся к ней. Тео бросился на колени, подхватил фею, на миг опередив кошачьи челюсти, и на четвереньках устремился к заветной двери.

Он преодолел ее без всякого изящества и провалился в ничто, в бесцветную пустоту, бушующую, как океанские волны, и сверкающую, как звезды.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОСЛЕДНЯЯ ДВЕРЬ В СТРАНУ ЭЛЬФОВ

10

ВЛАДЕНИЯ ШПОРНИКА

Он не просто перемещался — он вытягивался, словно корни удерживали его в оставленной им реальности, а все остальное влеклось через несчетные мили шума и света. Он казался себе все более тонким и нематериальным, пока не начал ощущать себя как почти бесконечную, почти невидимую линию сознания, каждый пунктирный штришок которой соприкасался только с такими же штришками по обе стороны от него, и все они расходились все дальше и дальше. Он был как резинка в руках Бога, а Бог разводил свои могучие руки все шире... но наконец резинка щелкнула.

Когда он пришел в себя, половину его поля зрения заполняло то, что он сперва принял за смазанное абстрактное полотно, составленное из зеленых линий. Трава. Он лежал на боку в высокой траве, и что-то копошилось с ним рядом.

Глаза сфокусировались на Кочерыжке, стоящей на коленях в паре дюймов от его носа. Она перегнулась вперед, и ее вырвало. Это, однако, не вызвало у Тео такого же рефлекса, как могло бы случиться при виде другого человека. Он сел, и вот тогда рефлекс сработал.

Пока он отплевывался, Кочерыжка простонала:

— О-ой. Возвращаться еще хуже, чем перебираться на твою сторону.

— Рад это слышать. — Тео вытер рот рукой. Голова бренчала, как соло на тимпане, и он, не задумываясь, отдал бы душу за флакон с полосканием. — Не хотелось бы испытать такое еще раз. — Он огляделся по сторонам. — О Боже.

Не то чтобы пейзаж особенно поразил его: все здесь выглядело, в общем, как надо, на свой романтический, прерафаэлитский лад — густой лес, травянистые, полные тени лощины, косые полуденные лучи с пляшущими в них пылинками и мошками, пронзающие листву, как линии пломбировки. Тошнота проходила, но краски вокруг все еще казались слишком яркими, а грани слишком резкими. Глаза начинали слезиться, стоило задержать взгляд на чем-то дольше необходимого. Точно принял дозу псилоцибина — от этого тоже предметы начинают светиться, как неоновые.

— Где это мы?

Кочерыжка сплюнула в последний раз, произведя чуть заметную искорку.

— Дома. То есть у меня дома. У вас это называется... не помню, как в книжках, а в Эльфландии если чего не знаешь, то и перевести нельзя. А, да, — просветлела вдруг она. — Эльфландия. Так и называется.

— Выходит, я был прав. Не я то есть, а дядя Эйемон. — Тео вытянул ноги, слушая почти подсознательно пение птиц. Головная боль и тошнота прошли почти окончательно, и он начал забывать, что только что пережил самые худшие и диковинные полчаса в своей жизни. — Тут красиво.

— Потому это место и сохранили. Не думай, что у нас везде так, парниша.

Он кивнул, хотя понятия не имел, о чем она говорит. Мыслительный процесс давался с большим трудом — здешний пейзаж слишком сильно действовал на его смертные чувства. Как странно все же...

— Что это за страшилище к нам заявилось? — В окружающем, особенно в густой тени за деревьями, вдруг забрезжила угроза. — Оно и сюда может прийти? Прямо сейчас?

— Прийти может. — Кочерыжка потянула носом. — Насчет сейчас не знаю, но сомневаюсь, что оно отыщет тебя так скоро. Стало быть, рассиживаться особо не стоит.

— Но что это было? — Тут до него дошло. — Отыщет меня?! То есть как — меня?

— Ты встань сначала, и будем трогаться. — Она порхнула вперед ярдов на двадцать, тут же вернулась и повисла перед ним с сумрачной полуулыбкой. — Ну, чего рот раззявил — у тебя без этого ноги не идут, что ли?

Тео захлопнул рот и пошел за ней следом через психоделический лес.

— Я не заедаюсь, — сказала она, когда они вышли на открытую поляну, — просто сама ничего толком не знаю. Я ведь только посланница. Скажу тебе так: Пижма послал за тобой меня, а кто-то другой мог послать это кое-как слепленное чудо. Чтобы это сообразить, много ума не надо. Ты сказал, что таких, как я, в действительности никогда не видал. А таких, как оно?

— Боже правый, нет!

— Ну вот. Оно откуда-то из промежуточных мест. Раз я сумела тебя найти, то и оно сумело.

Тео потряс головой. Приключения ему уже надоели. Лечь бы и поспать, а не переставлять ноги одну за другой, следуя за вредной маленькой летуньей через то, что из чарующей страны постепенно преображалось в кошмар — словно тебя заставили выживать в диснеевском мультике. Весь этот яркий лес с пляшущими пылинками, сверкающими медью шмелями, змеящимися корнями, многочисленными мухоморами и чересчур зеленой травой выглядел, как галлюцинация, как затянувшийся сеанс ЛСД. У Тео от него голова болела.

— Но почему я-то? Я ведь никто! Самая заурядная личность!

— Кто бы спорил. Прибереги свои вопросы для старикана — он тебе все растолкует лучше моего.

— Расскажи мне о нем. Ты говоришь, его зовут Пижма?

— Граф Пижма, да. Из клана Маргаритки, но не такой остолоп, как многие помещики. — Кочерыжка неодобрительно поджала губы. — Только я ничем ему не обязана и взялась за это дело потому лишь, что он мне заплатил. А что дело будто бы чрезвычайной важности, так это его забота.

— Чрезвычайной важности? — Тео снова замотал головой. — Это я-то?

— Для кого-то ты важен, это ясно, иначе кто бы стал посылать тот мешок с костями высосать твои мозги через ноздри, правильно?

— Кстати, почему этот Пижма послал тебя? Почему сам не пришел?

— Наверное, он свой лимит уже использовал.

— Какой еще лимит?

Кочерыжка зависла в воздухе, приложив палец к губам. Тео сначала подумал, что она просто хочет прервать поток его вопросов, но потом понял, что она к чему-то прислушивается. Он весь покрылся мурашками, и сердце сделалось чересчур большим и активным для его грудной клетки.

— Это... оно? — прошептал он. Кочерыжка покачала головой, но видно было, что она обеспокоена. Тео замер, стараясь сам расслышать то, что улавливали ее чуткие ушки.

— За мной, — приказала она шепотом через некоторое время. — Быстро, но как можно тише. Не вози ножищами! — Она стрельнула на край поляны, и Тео полубегом, полускоком пустился за ней по усыпанной цветами траве. — Прячься. — Она показала на укрытый в кустах овражек. Он улегся на палой листве, которая отсвечивала серебром и золотом, а пахла, как дорогие саше из сухих цветов, осторожно приподнял голову и оглядел поляну. Никого. — Вот не думала, что мои чары так быстро кончатся, — пробормотала Кочерыжка.