Книга Каждый за себя - Александра Маринина

- Ладно, пап, пошли программу ставить, - заторопилсяюный националист.

- Успеем, я еще чай не допил, - спокойно ответилВладимир Петрович. - Ника, вы мне не нальете еще чашечку? У вас дивные пирожки,просто не могу остановиться, еще хочется.

- Спасибо, - я расцвела улыбкой. - Может, вы голодны?Могу предложить бараньи котлеты, суп, салат, рагу из телятины.

- Я бы с удовольствием пообедал, если вас не затруднит.

- Пап, ну ты что, жрать сюда пришел, что ли? -возмутился Денис. - Пошли делом займемся.

- Денис, не будь грубым. Я тебя люблю, ты мой сын, ноты не центр вселенной. Я поставлю тебе программу, но дай же мне пообщаться спривлекательной женщиной.

- У тебя жена есть, какие еще женщины?!

- Кроме жены, с которой я живу и ращу детей, естьогромное число людей, с которыми я общаюсь. И приятных среди них куда меньше,чем неприятных. Мне есть о чем поговорить с Никой, а если тебе скучно слушатьнаш разговор, ты можешь пойти к себе.

Ох, ничего себе папаша у нашего Дениса! Ну и характер.Интересно, что получилось бы, если бы ему пришлось жить вместе с Адочкой? Затоя теперь понимаю, почему Мадам от него ушла и предпочла куда менее красивого(хотя, безусловно, очень привлекательного) и менее яркого Гомера. Наталья стаким мужиком просто не справлялась. Ей с ним было плохо. А мне было бы,пожалуй, хорошо, я не стремлюсь к лидерству, зато ценю ум, характер исамобытность.

Недовольный Денис гордо покинул пищеблок, а я принялась изображатьгостеприимную хозяйку. Эдакую маленькую хозяйку эдакого большого дома. Япорхала по просторной кухне, подавала, наливала, накладывала, улыбалась ищебетала. Владимир Петрович ел и нахваливал.

- Вам трудно здесь, Ника?

Я на мгновение задумалась. Трудно ли? Не знаю. Я не думаю обэтом. Потому что, когда у меня есть цель, я не оцениваю процесс с точки зрениятрудности, я оцениваю его только с точки зрения эффективности.

- Нормально, - коротко ответила я. - Это обычная хорошооплачиваемая работа, с которой я справляюсь.

- Но ведь она вам не нравится?

- Нет, - честно ответила я. - Не нравится. Мне нравитсялечить людей и спасать тех, кто нуждается в экстренной помощи. Это мояпрофессия, и это я умею делать.

- Наташа вас сильно достает?

В его словах было больше утверждения, чем вопроса.

- Нет, не сильно. Мы с ней нормально ладим. Чай иликофе?

- Кофе, если можно. А Денис? Он вас не обижает?

- Володя, меня трудно обидеть, я ведь не барышня, явзрослая женщина, достаточно умная, чтобы не обижаться на детей Я правильнодогадалась, за глаза Денис называет меня нацменкой?

Он не ответил, из чего я сделала вывод, что догадаласьправильно.

- Не беспокойтесь, в глаза он этого не говорит. Правда,частенько подшучивает надо мной, но беззлобно.

- Как именно? - встревоженно встрепенулся ВладимирПетрович.

- Видите ли, я родилась и выросла в Ташкенте, я люблюпить чай из пиалы и с орехами, а арбуз ем ложкой и с белым хлебом. Ему это имногое другое кажется смешным, и он называет это восточными примочками. Это необидно, честное слово.

- Я поговорю с ним.

- Не нужно, - испугалась я, - ни в коем случае, прошувас, Володя. Не надо ничего говорить Денису. Я же сказала, мы с ним нормальноладим. Да мы, в сущности, почти и не общаемся, так только, на кухне, по поводуеды.

Неожиданно он взял меня за руку и погладил ладонь.

Пальцы у него были теплыми и сильными, и у меня сновамелькнула мысль о том, что с таким мужчиной мне, наверное, было бы оченьхорошо.

- Вы замечательная, Ника.

- Спасибо, - прошептала я.

Вообще- то, я собиралась сказать это нормальным голосом, ноот волнения горло у меня перехватило и звуки из него вылетали какие-тоневнятные и сипящие.

- Я хотел бы снова с вами увидеться. Это возможно?

"Да, да, да!!!" - кричала я маленьким язычком. Ужебольше года я не улыбалась мужчине как именно мужчине, а не хозяину, продавцуили случайному прохожему.

Уже больше года никто не брал меня за руку, не говорил, чтоя замечательная и не гладил мою ладонь. Уже больше года я не чувствовала себяженщиной. Но большим языком сказала совсем не то:

- Вряд ли. Я очень привязана к дому, не могу оставлятьНиколая Григорьевича одного. И потом, врать я не люблю, а если скажу правду,это может не понравиться Наталье Сергеевне, и она меня уволит. Мне нужна этаработа, я без нее пропаду. Мне жить негде.

- Уверяю вас, Наталье глубоко безразлично, с кем явстречаюсь, мы расстались восемнадцать лет назад.

- Володя, если бы ей было безразлично, она не уходилабы из дома и не избегала бы вас. Поверьте мне, я все-таки женщина. Я не могу такрисковать.

- А если бы не все эти обстоятельства, вы бысогласились?

- Да, - твердо ответила я.

- Но я могу вам хотя бы позвонить?

- Безусловно. Но желательно, чтобы Натальи Сергеевны иДениса при этом не было дома.

Сердце у меня колотилось как безумное, я утратила навыкфлирта и сейчас с трудом его восстанавливала.

И снова удача! Едва я отняла свою руку, как снова появилсяДенис.

- Я только что матери звонил, она через час будет дома,- хмуро и нервно заявил он, - Пошли уже, хватит общаться.

Не хотела бы я видеть его лицо, если бы он заметил, что егобатюшка самым интимным образом держит за ручку их прислугу.

- Иди к себе, Денис, - холодно ответил ВладимирПетрович, - я сейчас приду.

- Вы всегда так строги с ним? - спросила я, когда Денисвышел.

- Нет, но иногда приходится. Мне действительно пора,надо поставить программу и уйти, пока Наташа не вернулась. Не хочу еенервировать своим присутствием. Так я позвоню вам?

- Буду рада, - коротко ответила я и стала убирать состола.

Как только Владимир Петрович скрылся в комнате сына, ясудорожно метнулась к зеркалу. И замерла перед ним, словно оглушенная ледянымдушем. Целых полчаса я улыбалась, разговаривала, двигалась и даже думала, какта Ника, которая была ухоженной, хорошо одетой, сытой, благополучной и замужней.Как Ника, привыкшая к мысли о своей привлекательности и не удивляющаясявниманию мужчин. Во что же я превратилась? Стильная стрижка стала невнятнымилохмами, стыдливо забранными заколкой (жаль денег на парикмахерскую), лицо безпривычного макияжа кажется блеклым и невыразительным, кожа, оставшаяся безухода косметолога и без хороших кремов, масок и лосьонов, потеряла упругость инежный цвет, которым я всегда так гордилась, в ушах нет изящных сережек, наруках, шершавых и покрасневших, нет колец и браслетов. И пахнет от меня кухней,уборкой и нищетой, а не дорогими духами. Куда меня занесло? Какой флирт? Кому ямогу понравиться в таком виде? Ника-Женщина осталась в прошлом, а в настоящеместь только Ника-Домработница, упорно идущая к своей цели и экономящая на всем,на чем возможно, в том числе и на внешности. А Володя… Ну что ж, с каждыммужчиной это бывает, и нередко. Он начинает заигрывать с женщиной, которая емусовсем, ну просто совсем не нужна, и даже не нравится ни капельки, простонастроение такое. Назло кому-то, а порой и самому себе. Или из дурацкогопринципа: мол, ты считаешь ее ничтожеством, а я использую каждую возможность,чтобы показать тебе, что ты кругом не прав и вообще полный дурак, поэтому будуоказывать ей знаки внимания.