Книга Все как вчера - Холли Престон

Как ни старалась Сэнди убить время, все равно к дому Тони она явилась на полчаса раньше. Построенный в классическом стиле особняк производил впечатление солидности, прочности, хотя, без сомнения, нуждался и в основательном ремонте. Кирпичи от времени потемнели, деревянные части постройки покрывала облупившаяся краска, давно потерявшая изысканный, чуть розоватый цвет.

Сэнди невольно представила себе, как, облачившись в джинсы и старую рубашку, возьмется за пескоструйную машину и кисти. Если не халтурить, этому дому можно вернуть молодость и своеобразную красоту. Просторный внутренний дворик тоже нуждался в уходе. Стоит только как следует подрезать сучья деревьев и поухаживать за цветочными клумбами, здесь будет очаровательное место для посиделок за кофе, чтения или приема гостей.

И хотя голова шла кругом от снов наяву, Сэнди не до конца еще сознавала, сколь кардинально должна измениться ее жизнь. Но она любит Тони и обязана найти в себе силы к ней приспособиться, даже если все будет не так просто.

Из-за двери, затянутой металлической сеткой от москитов, до нее доносился голос Тони, громко разговаривавшего по телефону, но он тут же крикнул ей, чтобы входила, как только услышал ее робкий стук.

Босой, одетый в одни мятые шорты цвета хаки, Тони явно пытался навести чистоту в гостиной в ожидании визита Сэнди. В кресле-качалке была свалена куча полотенец и грязного белья, которые он, видимо, собрал по всему дому: на полу рядом с полным мусорным ведром валялся совок.

Сэнди невольно усмехнулась. Сколько раз она выговаривала мужу за неряшливость, тогда как вместо того, чтобы ссориться из-за грязного белья и посуды, оставленных где попало, они могли бы нанять приходящую служанку или экономку. При их-то доходах это вполне позволительная роскошь, да и самой ей не мешало бы больше внимания уделять хозяйству, а не раздражаться по мелочам.

Минуту спустя Тони закончил телефонный разговор и, не обращая внимания на косо положенную на рычаг трубку, протянул Сэнди руки. Она бросилась в его объятия, прильнула к нему всем телом, прижалась лицом к груди, вдыхая до боли знакомый мужской запах. Какое же счастье снова принадлежать ему, знать, что у них есть будущее, а не только сегодняшняя ночь.

Возбужденный ее чувственностью, Тони сильнее прижал Сэнди к себе. Как же я выдержал без нее, как выжил, лишенный восхитительных ласк, слаще которых нет ничего в мире? Долгая разлука и обретение друг друга вновь только обострили их чувства. Поцелуи становились горячей, дыхание сбивчивей, руки смелее. Сэнди замирала, когда дрожащие пальцы Тони обегали ее грудь, спину, бедра, словно прошибая электрическим током. Она стремилась к нему и телом, и душой, окончательно осознавая, что никакого значения не имеет, в каком городе или штате будет жить. С Тони, где бы он ни находился, она будет именно там, где ей и надлежит быть.

Мы проведем весь вечер в постели, занимаясь любовью, чуть сдерживая разгоравшийся пыл, подумала Сэнди и отстранилась. Ей хотелось насладиться близостью по-настоящему, а не второпях посреди гостиной.

Невероятно, но Тони понял ее.

— Пойдем, — прошептал он. — Я покажу тебе комнаты. Не мечтай о чем-то особенном. Я холостяковал здесь с тех пор, как мы расстались, и это сразу видно. Должен признать, все тут нуждается в женском присмотре.

Запущенный донельзя дом, тем не менее, открывал бесконечные возможности. Если заново отреставрировать полы, заменить обои, шторы и мебель, столовая с высоченным потолком вполне сможет соперничать с той, что поражала Сэнди в доме свекрови. Точно так же и кухня Тони. Резной дубовый буфет здесь — просто мечта антиквара. А в сочетании с современным холодильником, плитой и прочими бытовыми приборами, которые разместятся вокруг, он вполне может заслуживать чести красоваться на фотографии самой роскошной обложки журнала, посвященного проблемам дизайна.

Библиотека тоже. Массивные шкафы явно старинной работы производили внушительное впечатление. Отлакировать, заменить кое-где треснувшие стекла дверец, разобраться с книгами, которые она привезет из Нью-Йорка, и расставить их по полкам. Они столь вместительны, что можно удобно расположить альбомы с репродукциями, издания по изобразительному искусству, словари и справочники…

Просторная галерея вела в ту часть здания, где в давние времена, вероятно, жили многочисленные рабы. Для южан такая планировка характерна. Теперь помещения пустовали, но и им, если подумать, можно найти применение.

Вернувшись в главную часть дома, они поднялись наверх. Здесь располагались пять спален, одна из которых вполне могла служить детской комнатой. Когда Сэнди осматривала ее, в голову ей пришла еще не совсем оформившаяся пока мысль, заставившая на секунду нахмуриться, но она отвлеклась, поскольку Тони распахнул дверь в главные покои.

Никакое воображение не могло нарисовать ей столь впечатляющую картину, как эта спальня. Посреди большущей, полной света и воздуха комнаты, где пол был чуть приподнят, возвышалась широченная незастеленная кровать. Чуть выгоревший, роскошный когда-то штоф матраца, высокое, изысканно изогнутое деревянное изголовье, сплошь украшенное резьбой, — все располагало к долгой, счастливой любви…

— Я собирался постелить свежие простыни для нас, — смущенно признался Тони, ероша ей волосы на затылке и ласково поглаживая шею. — Но вот не успел.

Приподнявшись на мысочки, Сэнди поцеловала его в краешек губ.

— Не бери в голову, — прошептала она. — Нам они не понадобятся. Все равно мы бы их измяли.

Их обоих охватило страстное желание. Тони быстро спустил на ее шортах молнию. Она одним махом стянула через голову свою желтую майку. Он нащупал застежку лифчика, она — пуговицу на его поясе. Ее кружевные трусики, его плавки — все полетело на пол, и постель приняла их, осев под рухнувшими телами.

Я уже никогда не отпущу ее, лихорадочно думал он.

Чего бы мне это ни стоило, мы будем вместе, мысленно клялась она. Обычно Сэнди всегда помнила о таблетках или заранее просила мужа быть осмотрительным.

Сейчас они оба забыли об осторожности. Им стало не до любовной прелюдии, распалявшей желания, которой они всегда с наслаждением предавались. Ему не терпелось взять ее до дна, до взаимной щемящей боли, чтобы растаять, раствориться в сладостной всепоглощающей муке. А она, вся распахнувшись, сама шла ему навстречу.

Вроде бы они умело производили чисто физические движения — то сближаясь, то удаляясь. Как вдох и выдох. Но, как бы бросая вызов всякому разумному толкованию, одновременно происходило слияние и тел, и душ. В этой общности они стали единым восторженным целым, чем-то большим, нежели сумма личностей в отдельности. Их воссоединение, начавшееся на острове, стало окончательным и полным.

— Тони… Тони… О… Я так люблю тебя! — сквозь стоны вымолвила Сэнди. Она и не заметила, что произнесла заветные слова вслух.

— Я тоже люблю тебя, Рыжик, — выдохнул он, слизнув скатившиеся из ее глаз слезы.

Задрожав, они потеряли последний контроль над собой. В лихорадке экстаза, охватившего одновременно обоих, их тела конвульсивно забились, истово напряглись и в восхитительном изнеможении затихли.