Книга Колесо войны - Василий Сахаров

– Ну и что? Богиня, как и её дочери, многолика, и нам всё равно, как зовут нашу мать и покровительницу, Кама-Нио или Улле Ракойна. И разве я не могу менять своё обличье? Легко. И это решит проблему.

– А если у этого графа, который тебе приглянулся, уже есть женщина и он её любит?

– Она не помеха. Когда придёт час, Уркварт станет моим. Пока он может жить как хочет. Но в конце концов всё сложится так, как это необходимо мне.

– Ладно, это твои заботы. Ты вольна поступать, как пожелаешь. А мы, выходит, должны вернуться без победы и не отомстив?

– Да.

– А если мы ослушаемся тебя?

– Вы только потеряете время, а возможно, и умрёте, уважаемый Риаль. Или ты забыл, кто я? Так можно напомнить. Я – ламия, потомок и жрица богини, которая даёт жизнь всему сущему, ибо она воплощение природных сил. Поэтому я даже не стану с вами биться и, если вы проявите упрямство, нашлю на вас новую бурю. После неё нити ваших жизней оборвутся, и вы все умрёте. Ты это понимаешь и не ослушаешься меня.

– Я могу бросить тебе вызов. – Губы шамана крепко сжались и превратились в еле заметную кривую линию.

– Ха-ха! – засмеялась ведьма. – Вот были бы с тобой рядом лучшие ученики, человек двадцать – тридцать с артефактами, наверняка ты решил бы со мной побороться. Но их нет, так что поворачивай назад.

Глаза ламии стали подобны двум острым кинжалам, которые проникали своими невидимыми лезвиями в душу шамана. В них была решимость убивать, и в этот момент ведьма больше походила не на прекрасную женщину, а на дикого зверя. На безжалостную хищницу. Машинально, чувствуя угрозу, Риаль Катур потянулся к висящему на груди боевому артефакту. Но в то же мгновение почувствовал, что его сердце остановилось. Только что оно билось, и вдруг полная остановка. Миг! Сердечная мышца снова заработала и опять погнала по венам кровь. Это было предупреждение. Понимая, что при повторной угрозе ведьма просто-напросто убьёт его, верховный шаман осторожно опустил правую ладонь обратно на ногу, вдохнул-выдохнул, успокоился и спросил:

– Что мне передать Фэрри Ойкерену и не надо ли переслать весточку твоей матери?

– Мать уже обо всём знает. Она одобряет все мои действия и благословила меня. А вождю скажи, что пусть не повторяет ошибок своего сына, а иначе его ждёт та же самая участь – смерть от меча родственника.

– А разве Мак Ойкерен был убит сородичем?

Ламия мотнула головой в сторону выхода:

– Там Вервель Семикар. Спроси его, как и при каких обстоятельствах погиб Мак, и он тебе всё расскажет.

Отири встала, шаман тоже. В шатре сразу же стало тесно, и, когда ведьма повернулась к Катуру спиной, чтобы уйти, он сказал:

– До свидания, Отири.

– Прощай, шаман. Готовься к переселению в дольний мир. Время твоей смерти приближается, и мы больше никогда не встретимся. А жаль, ты хороший человек и похож на моего отца, твоего старшего брата.

Полог шатра вздрогнул, и ламия исчезла, а шаман поёжился – не от холода, а от слов ведьмы, которая сказала их так, словно точно знала, когда и как он умрёт. Впрочем, смерти древний старик не боялся, пожил хорошо, есть внуки, правнуки и продолжатели дела, ученики. Однако ему было неприятно, что кто-то знает о нём нечто, чего не знает он сам. Но с этим ничего не поделаешь. Усевшись обратно, шаман послал мысленный зов: «Вервель!»

Семикар появился практически сразу, видимо, охранял покой верховного шамана. Поклонившись, он с ходу выпалил:

– Учитель, погода настраивается. Мы продолжаем погоню?

– Нет, Вервель. Мы идём к горе Анхат. Между нами и остверами ламия, и её не одолеть.

– Понял. Мне отдать приказ, чтобы воины седлали оленей?

– Да. Но перед этим ты расскажешь мне, как погиб Мак Ойкерен.

Семикар было открыл рот и хотел сказать, что он про это ничего не знает. Но верховный шаман недаром был самым сильным чародеем рода и его учителем, а значит, соврать ему было нельзя. Поэтому спустя три минуты Риаль Катур уже знал, как и от чьих рук принял смерть бывший сотник разведчиков и сын вождя. При этом он полностью одобрил действия старшего Ойкерена и велел своему ученику по-прежнему хранить тайну.

А через час хмурые воины и хранившие напускное спокойствие шаманы, оставив в покое подлых остверов, которым повезло, повернули своих оленей к горе Анхат.

Северные пустоши. 17.12.1405

Спустя несколько дней после того, как мы оторвались от северян, наш отряд покинул леса и вышел на испещрённую рощами и оврагами равнину севернее горы Юххо, возле которой этой осенью я «прихватизировал» золото гвардейцев Квинта Первого Анхо. Вдали появились заснеженные вершины, западные отроги Аста-Малаша. Погода – как на заказ. Светит солнышко. Видимость превосходная. Мороз несильный. Под копытами наших исхудавших, но всё ещё крепких лошадей, для которых заканчивался овёс, неглубокий свежий снежок. Настроение у всех превосходное, скоро мы достигнем гор, перевалим через хребты и выйдем к морю, а там до моего родного замка рукой подать. В дополнение к этому ещё одна добрая весть: наши маги, которые получили не излечимые даже «Полным восстановлением» магические повреждения, с каждым днём чувствовали себя всё лучше, а сегодня даже смогли сесть на лошадей и самостоятельно проехать десять километров. Правда, Алай Грач до сих пор ещё не поднялся и продолжал оставаться пассажиром брезентовых носилок, но уже в сознании, и это отлично. Хотя жрецу, по жизни весомому и солидному человеку, не нравилось, что за ним ухаживают, словно за малым ребёнком, кормят его, помогают справить нужду и обмывают, он скрепя сердце принимал заботу дружинников и старался не ворчать. Кремень человек. Не ломается и держит себя в руках. Вот что значит служитель культа, воспитанный на староимперских традициях. Уважаю!

Сегодняшний день мало чем отличался от вчерашнего. Движение идёт нормально. Троллей, нечисти или ещё каких-либо опасных тварей, подлежащих немедленному уничтожению, нигде не наблюдается. Всё как обычно. Так продолжалось до часу дня, когда сначала дозорные, а затем и все остальные воины увидели впереди чёрный клуб дыма. Расстояние до пожарища было небольшое, всего пара-тройка километров. По-хорошему следовало бы обойти это место стороной. Однако после боя за переправу через Эйску и последней драки с северянами, в которой основная тяжесть легла на меня и моих дружинников, барон Хиссар чувствовал себя несколько некомфортно, так как считал, что должен был помогать мне. Как следствие, отставной лейтенант гвардии рвался показать себя в деле и пожелал отправиться на разведку в сторону пожара. Я ему не возражал. Тем более что, по словам моего основного проводника в этих местах, Рольфа Южмарига, где-то неподалеку находилась небольшая деревушка одичавших ишимибарцев, а нам требовался провиант для людей и корм для лошадей. Достать припасы негде – зима и вокруг пустоши, так что как вариант мы заранее рассматривали возможность потрусить местных жителей на мясо, сено, зерно и овощи. Но Рольф не знал, где они проживают, и налёт на дикарей планировалось осуществить лишь в том случае, если мы на них напоремся, а специально тратить время на их поиск отряд не мог. И вот впереди дым, а значит, там разумные существа, с которыми, возможно, предстоит бой.