Книга Рота уходит в небо - Александр Тамоников

После того как документы были отправлены, Чирков в части больше не показывался. Тепло простившись с подчиненными, которые уважали и даже любили своего строптивого, строгого, но по-человечески порядочного и в душе доброго командира, он решил посвятить себя семье, затеяв грандиозный ремонт в квартире, в чем ни опыта, ни навыков не имел. Он ждал из отпуска друга, чтобы, как объяснял жене, «начать новую, безбедную, цивильную жизнь, во благо семье, и только ей, единственной своей Дашеньке».

Но с Дорониным обстоятельства складывались непросто. Когда он находился в отпуске, в часть прибыл приказ.

В нем предписывалось сформировать на базе лучшего подразделения сводную роту, костяком которой должен служить постоянный состав, усиленный людьми, прослужившими не менее полугода, письменно изъявившими желание участвовать в боевых действиях, вместо той же категории солдат, такого желания не изъявившей. Это распоряжение кардинально меняло обстановку. При всем негативном отношении командования к Доронину лучшим и наиболее подготовленным подразделением являлась все же рота именно Доронина. И это признавали все. Следовательно, посылать надлежало ее, и смена командира в данной ситуации была бы необъяснима и вредна. Если внутри части еще можно выставить командира отличного подразделения офицером, недостойным занимаемой должности, и по-тихому избавиться от неугодного человека, то сейчас, когда формирование подразделения будет, несомненно, находиться под беспристрастным контролем, такой трюк не удастся. И если бы даже и удался, то официально назначить Панкратова означало бы крупно его подставить, подвергнуть реальному риску не только профессиональные способности нового командира, но и жизни подчиненных. А все же роту отправляют в Чечню. Куделину и Горину было опасно экспериментировать с командиром подразделения непосредственно перед выполнением боевой задачи. Такое не простят, несмотря ни на какие связи. Куделин все это прекрасно сознавал. Хорошо, что он отпустил Доронина в отпуск, фактически оставив его действующим командиром роты. Об этом в день прибытия Александра шел разговор у Куделина с Гориным.

— Значит, утром мы должны подготовить список личного состава сводной роты. Доронин, насколько мне известно, в гарнизон прибыл, комбату он уже доложился. Документы на него лично, Петр Петрович, придется все же переделать. Убрать всю грязь, сам займешься, а юридическую базу я тебе подготовлю. Ну а разговаривать с ним буду сам. Хотя его желание и не требуется, но вдруг заупрямится, мол, чуть что, нарушитель в первую очередь Доронин. Тогда какого черта его посылают в Чечню, если нарушителям там не место? И будет, между прочим, прав. И поднимется чехарда. А она нам нужна?

— Если не бросит на стол рапорт, как Чирков. Тогда точно что-то будет. Задачу мы не выполним – это факт.

— Так, извини, какого черта тогда ты Доронина доставал? Если у него лучшая рота и он, как выясняется, незаменим? Значит, умеет офицер работать?

— Не знаешь ты его, Сергей! Он да Чирков, ну с последним ты уже познакомился, так вот, эти двое не желают подчиняться требованиям Куделина. Заметь, не и.о. командира или заместителя, а именно Куделина. Знаешь, есть такая категория людей – правду ищут везде. Идеалисты чертовы. Они мне при всех вызов бросили. Мол, ничего ты нам не сделаешь. Что мне оставалось? Глотать их оскорбления?

— Ну ладно, не ершись, это было раньше и меня, по большому счету, не касается. Но вот с Панкратовым что? Его тоже придется посылать. Взводным.

— А куда деваться? Как не снимешь сейчас Доронина, так и Панкратова обратно из роты не уберешь. Хотя…

— Никаких «хотя». Командный состав роты остается таким, каким он является на данный момент. Все!

— Как угодно. Только, Сергей… После командировки все встанет на свои места и роту примет Панкратов.

— Стоит ли заглядывать так далеко? Кто знает, чем еще эта командировка закончится?

Семья Чирковых встретила Александра с Катюшей и Викой на вокзале. Затем они вместе отправились домой к Володе, где был заранее приготовлен стол. Оставили уставшую Вику на попечение бабушки. Сели за стол, выпили за возвращение. Смеялись над выходкой Чиркова, когда он подавал рапорт Куделину.

— Нет, ты, Сань, не можешь даже представить его физиономию. Рот открыл и смотрит бараном. А вокруг прихлебаи его. И все молчат. Короче – немая сцена.

— А Саша тоже решил уходить, – сказала Катя, – не знаю только, правильно это или нет…

— Даже не сомневайся, Катюша, – успокоил ее Володя, – мы с ним такие дела на гражданке закрутим, вы у нас королевами в поселке будете.

Шампанское расслабило компанию. Общий разговор скоро разделился. Даша с Катей перешли на диалог. Чирков предложил выйти перекурить. На кухне он сказал:

— А знаешь, Сань, новость в часть из округа подбросили?

— Что за новость?

— Роту приказано в Чечню отправить.

— И до нас добрались?

— Добрались. А знаешь, чью роту наметили?

— Понятно, что не твою.

— Правильно, не мою, саперов там, видно, хватает. Твою, Сань! Вернее, бывшую твою. – Володя похлопал друга по груди. – Так-то. Будет теперь Панкрату путевка на Кавказ. Узнает, сопляк, что рота – это тебе не просто так. Управлять ротой еще уметь надо. А то ходит адъютантом лощеным…

— Ты серьезно?

— Что серьезно?

— Что моих отправляют?

— Серьезно, а тебе-то что? Завтра кинешь рапорт, и пошли они все к чертовой матери!

Доронин не ожидал такого поворота событий. Почему комбат, когда он докладывал о возвращении, ничего не сказал? Александр задумался.

— Ну ты что, Сань? Решили же?

— Подожди, Володь. Голова от этой шипучки что-то плохо соображает. Это получается, Панкратов поведет роту?

— А кто же? Куделин по всей части разбазарил, что Панкрат ротный, а ты отстранен, остается только приказ получить.

— Без суда чести они меня не снимут. Если только по рапорту командира, но ни Куделин, ни новый по три месяца частью не командовали, значит, ходатайствовать не могли.

— Ты к чему клонишь?

— К тому, что на данный момент по штату я командир роты, вот к чему.

— И что это меняет? Говорю, завтра с утра кинешь рапорт, и все дела. Ты же не бежишь от Чечни, потому как о командировке знать не можешь. Комбат ничего же не сказал? Нет? Ну и все! Только пораньше, до построения, зайди в кабинет комбата и оставь рапорт. Все! Твои действия будут, конечно, обсуждать, но трусом никто назвать не посмеет. Во-первых, тебя все знают, во-вторых, еще до отпуска было понятно, что не станешь ты служить, да и Куделин кудахтал не по делу. Так что ничего в этом нет, в смысле порочащего тебя.

— Володь? Ты что, прикидываешься? Или серьезно не понимаешь?

— Чего я не понимаю?

— А то, что не могу я вот так. Уловить момент, тихо бросить рапорт и в кусты. А бойцы? Я не о том, как они расценят мой поступок, потому что поступить так, значит предать их по всей форме. Не об этом я.