Книга Гражданские войны в России, 1916-1926. Десять лет, которые потрясли мир - Jonathan D. Smele
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Причины беспокойства Троцкого понять нетрудно. Крах усилий красных на востоке с мая-июня 1918 года был ускорен упомянутым выше восстанием в Симбирске против советской власти (во имя продолжения войны с Германией), которое 10-11 июля 1918 года устроил не кто иной, как командующий недавно организованным красными Восточным фронтом, левый эсер М.А. Муравьев. Это сопровождалось катастрофическим падением боевого духа ключевых частей, особенно измотанного 4-го полка латышских стрелков, до сих пор одного из самых эффективных среди красных войск, который в середине июля просто бросил Сызрань и отказался наступать на Симбирск. Что тревожно для советского командования, все это совпало не только с восстанием против ползучего авторитаризма большевиков, которое устроили в Москве 6 июля 1918 года их бывшие партнеры по Совнаркому, партия левых эсеров-революционеров (которые также были категорически против договора с Германией), но и с серией восстаний, организованных в Ярославле и окрестных городах под руководством Б.В. Савинков - загадочный бывший эсеровский террорист и (в 1917 году) защитник Корнилова, который теперь командовал разветвленной сетью (частично финансируемой союзниками) антибольшевистских офицерских организаций по всей России, названной им Союзом защиты Отечества и свободы. За этими широкомасштабными восстаниями последовали высадки союзников в таких разных портах, как Владивосток, Красноводск и Архангельск в начале августа и прибытие представителей Нор-перфорс в Ашхабад (10 августа 1918 года) и Данстерфорс в Баку (14 августа 1918 года), Затем убийство начальника ЧК Моисея Урицкого эсеровскими террористами в Петрограде 30 августа 1918 года и покушение на Ленина в тот же день в Москве вряд ли могли успокоить нервы большевиков. В ответ советское правительство развязало в Москве волну красного террора, который за несколько дней унес сотни жизней его внутренних оппонентов (а также предполагаемых и потенциальных противников). Затем большевистское руководство раскрыло существование так называемого "заговора Локхарта" - раскрытие ЧК контактов союзных дипломатов в Москве с антибольшевистским подпольем, планов совместных действий против советского правительства и диверсий против латышских стрелков, что окончательно испортило отношения большевиков с союзниками. Эти события следует иметь в виду как существенный фон для бешеных боев на Восточном фронте осенью 1918 года.
Однако это были скорее симптомы недомогания красных, чем его первопричина. Эта первопричина заключалась в том, что только летом 1918 года на Восточном фронте, когда разворачивались эти тревожные события, с некоторым запозданием зародилась Красная армия в той форме, которая в конечном итоге должна была победить в гражданских войнах.
Рождение Красной Армии
Зарождение Красной армии длилось, соответственно, девять месяцев. Она началась в ноябре-декабре 1917 года усилиями первого советского главнокомандующего прапорщика Н.В. Крыленко по дезорганизации старой армии (с целью нейтрализации реальных и потенциальных гнезд контрреволюции) и дала о себе знать на Волге в августе-сентябре 1918 года. Усилия Крыленко по созданию революционных сил сначала заключались в том, что он стоял в стороне, когда революционная толпа в Могилеве линчевала его предшественника на посту командующего главной армией генерала Н.Н. Духонина. Затем последовала лавина декретов, отменявших все чины и звания, разрешавших выборы офицеров, расширявших полномочия солдатских комитетов, предписывавших демобилизацию одного класса призывников за другим, и кульминацией стал приказ о всеобщей демобилизации старой армии 29 января 1918 года. Здесь, естественно, действовали и идеологические факторы: до Октября, как и большинство социалистов, большевики в целом презирали милитаризм и считали постоянную армию главным инструментом государственного угнетения личности и организованного рабочего класса. Для них, особенно для тех, кто консолидировался вокруг Н.И. Бухарина, А.С. Бубнова и В.М. Смирнова как ядра левых большевиков в партии, одной из важнейших целей революции было уничтожение армии и замена ее подотчетной и демократической системой ополчения. Будучи сторонниками неиспользованного потенциала революционного творчества пролетариата, левые считали, что любой последующий конфликт, внутренний или международный, будет вестись по совершенно иным принципам организации и стратегии - так называемая "революционная война", в которой важны не военная подготовка или опыт, а неудержимая и неподкупная элегантность рабочих-оружейников.
Первоначальные "отряды" (отряды) добровольцев, организованные большевиками в Петрограде и других городах в начале 1918 года, соответствовали этому романтическому идеалу. Как вспоминал один из таких организаторов: "Они, как правило, не были похожи на регулярные армейские части, а были партизанскими отрядами в полном смысле этого слова. Они носили оригинальные, а иногда и фантастические названия. Так, один отряд называл себя "Беспощадным", другой - "Волчьей стаей"". Бывший царский генерал (а впоследствии советский военачальник) Ф.Ф. Новицкий с недоумением наблюдал за этим явлением:
Красная Армия. Каштановые парни с фуражками на затылках, в расстегнутых солдатских шинелях, с винтовками, перекинутыми через правое плечо, шумной толпой бредут по тротуарам Петрограда... Часовые на постах, сидящие на табуретках или на порогах подъездов, с винтовками на коленях, мирно беседуют с прохожими... Вот как выглядит рабоче-крестьянская армия... Мы, привыкшие к отработанным движениям, к порядку и дисциплине старой армии, не можем примириться с этим отсутствием дисциплины, с этой неряшливостью революционных солдат".
И все же Новицкий здраво рассудил, что перед ним зародыш чего-то жизненно важного:
Тем не менее, я с большим интересом наблюдаю за этими новыми явлениями, нахожу в них много оригинального, самобытного и красочного, получаю множество впечатлений, которые примиряют меня с ними и заставляют относиться к ним более вдумчиво и серьезно. Вы улыбаетесь? Думаете, я шучу? Вовсе нет. Я говорю это с абсолютной убежденностью. Конечно, нынешний облик Красной Армии болит в глазах профессионального солдата, но во всей этой внешней неорганизованности все же есть что-то революционное, какой-то современный стиль.
И, по крайней мере, заключил он, "это не старая армия в разложившемся состоянии", как это было после февраля 1917 года:
Я близко видел и наблюдал старую армию в те памятные дни, когда она уже распалась, когда исчезла дисциплина, когда хорошо обученные части превратились в беспорядочную толпу. И это было нечто совершенно иное, чем тот беспорядок, который мы видим сегодня. Внешне эти две вещи могут показаться одинаковыми - неопрятная одежда, отсутствие уважения к званию, небрежное исполнение воинских обязанностей: но то был беспорядок порядка, который разрушился, а это - беспорядок структуры, которая еще не собрана. Там ощущался запах разложения, вкус смерти: здесь - хаос нового, неуклюжего процесса строительства и незавершенных, еще не окончательно сложившихся форм.
Это было одновременно и необычайно прозорливо в отношении потенциала революционной армии, и слишком точно в отношении ее нынешнего мастерства. Однако главная проблема большевиков заключалась в том, что добровольцев было слишком мало. Народный комиссар по военным делам Н.И. Подвойский ожидал в феврале 1918 года
