Книга Взгляд со звезд - Лю Цысинь

фантазии, которое превращается в мощный драматический конфликт; Азимов взращивает это семя в своих роботах, и оно действительно вырастает в огромное дерево. Более примечательно то, что в «Я, робот» логические проблемы, с которыми сталкивается вид роботов, никак не связаны с людьми; они могут возникнуть только у робота или ИИ. В результате появляется яркий, глубокий образ нового вида и его культуры – радикально не-человеческой культуры, наполненной сталью и логикой. Именно это превращает данное произведение в классический пример фантастики, в которой действует «персонаж-вид».

«Академия» Айзека Азимова – гораздо более крупномасштабное произведение. Мир «Академии» построили люди; они покорили всю галактику и поселились на бесчисленном множестве планет, но при этом их морфология и культура практически не изменились. Кроме того, Азимов предполагает, что исторические закономерности этого огромного мира людей можно предсказать с помощью статистики – дисциплины, которую он называет «психоистория». В основе этого огромного проекта лежат математические предсказания: психоистория утверждает, что в течение следующих десяти тысяч лет цивилизацию ждет период коллапса, и люди хотят уменьшить его всего до тысячи лет. Это произведение явно рассматривает мир на макроуровне, и в ней многолетняя история быстро стирает из времени и пространства всех персонажей, как великих, так и заурядных. Единственной константой в ней является только исторический процесс с его жестокими поворотами сюжета и холодной логикой – неумолимый процесс, который невозможно остановить.

Произведения Айзека Азимова во многом выделяются благодаря его прозе. Она плоская, монотонная, бесстрастная, безыскусная – к ней можно применить практически любой негативный термин, использующийся для критики художественной литературы. Порой она напоминает тексты Эрнеста Хемингуэя, но она лишена их мощи и лаконичности. Азимов похож на инженера, который пишет скучный технический документ. Как ни крути, его стиль не подошел бы для «серьезной» литературы, но для фантастики он идеален, и именно он принес Азимову мировую славу. Благодаря Азимову я понял, что фантастика – это литература, в которой содержание важнее формы. Форма фантастического произведения – это сосуд, в котором хранят и подают содержание. Произведение, в котором на первое место поставлена форма, может быть прекрасным, но это уже не научная фантастика.

VI

Я, как и многие другие читатели фантастики и писатели-фантасты, постепенно узнавал, что составляет душу и сердце научной фантастики; как вдруг произошло нечто неожиданное. Стрелка моего морального компаса задергалась; моя система ценностей пошатнулась. Это было очень странное ощущение.

Лучше всего данную проблему иллюстрирует рассказ Тома Годвина «Неумолимое уравнение». Он короткий – менее десяти тысяч слов, и очень простой, проще не бывает. В нем всего два персонажа, практически лишенные индивидуальных черт характера: пилот космического корабля и девушка, которая летит на этом корабле «зайцем». И «корабль» – это еще громко сказано; скорее, его можно назвать «катером», поскольку он размером с автобус. Так как на его борту безбилетный пассажир, корабль уже переполнен и поэтому не может долететь до планеты, которая является конечной точкой путешествия. Это означает, что пилот, девушка, а также многочисленные члены экспедиции, которым корабль везет лекарства, погибнут. Решение тоже простое: прежде чем лишняя масса заставит корабль пройти через точку невозврата, астронавт, «крепкий орешек», выбрасывает девушку из кабины в космос, где вакуум заставляет ее кровь вскипеть, а внутренние органы – вылезти наружу. От нее остается только жуткий кусок мяса, окруженный ореолом из замерзшей крови…[26]

С момента своей публикации этот очень короткий рассказ привлек к себе внимание и стал предметом многолетних дебатов. В нем ярко отражена самая суть научной фантастики. Мир, созданный писателем-фантастом, показывает нам, какой слабой и неэффективной является наша мораль и система ценностей.

Да, возможно, сторонники этики мне возразят. Мы должны признать, что сюжет данной истории не является уникальным: подобные дилеммы могут возникнуть и в реальной жизни. В ходе войн на Ближнем Востоке было много случаев, когда десять или больше израильских солдат жертвовали собой, чтобы спасти раненого товарища. Астронавт из рассказа «Неумолимое уравнение» тоже мог всех обречь на смерть, и тогда слава человечества осталась бы в веках.

Но ветераны фантастики рассмеются, прочитав этот текст: для них «Неумолимое уравнение» имеет больше ценности как аллегория. Если совсем немного расширить мир рассказа, то реальность становится по-настоящему холодной и неумолимой. Давайте поиграем в писателей-фантастов: что, если Земли больше нет и вернуться астронавту некуда? Что, если все, что осталось от человечества, – это он, девушка-«заяц» и члены экспедиции? Или рассмотрим более грандиозную (и более вероятную) дилемму: либо на Земле погибнет сто миллионов людей, либо все человечество – шесть миллиардов. Конечно, вы можете выбрать вариант моралистов, но проблема в том, что слава человечества все равно исчезнет, поскольку во Вселенной никого не останется. На самом деле существует большое число научно-фантастических произведений, которые пытаются решить именно эту проблему.

Это мысленный эксперимент, который могла изобрести только фантастика – «опыт Судного дня». На самом деле человеческая цивилизация, с момента рождения до настоящего времени, никогда не сталкивалась с катастрофой, которая угрожала был самому существованию человечества. Поэтому «опыт Судного дня» – невероятно драгоценная вещь, словно ошибочно поставленный диагноз онкологического заболевания. Для человека, которому по ошибке диагностировали рак, жизнь обретает новый смысл. Чтобы все человечество смогло получить подобный опыт, ему нужна научная фантастика.

В фантастике есть много похожих сценариев, которые ставят читателей перед сложным этическим выбором: в них показаны миры со множеством гендеров или вариантов личности, сценарии с подчинением (например, порабощением людей более развитой цивилизацией или машинами) и так далее. Погружаясь в такие выдуманные миры, мы видим, что принципы, которые мы считали нормальными, предписанными свыше и незыблемыми, рушатся от малейшего удара, столкнувшись с холодными законами Вселенной.

На самом деле фантасты создают жанр, в котором миры соответствуют всевозможным видам реального зла, мирам, в которых злые действия, возможно, являются уместными или даже праведными… и наоборот. «Правильно» и «неправильно», «добро» и «зло» – такие понятия имеют смысл только в контексте соответствующего мира. Версия истории и цивилизации, изложенная в великом цикле Айзека Азимова «Академия», произвела такое сильное впечатление на Усаму бен Ладена, что свою организацию он назвал в честь книги – «Аль-Каида» – «Основание»[27], и тщеславно считал себя живым Селдоном (персонажем романа, историком, который предсказал коллапс Галактической Империи). Среди западных фантастов, по сравнению с «обычными» писателями, мало настоящих гуманистов; больше тех, кто похож на Роберта Хайнлайна, явного милитариста. Научная фантастика – это литература холодного разума и логики. После опустошающего землетрясения, которое произошло в Сычуани в 2008 году, китайские писатели-фантасты отнеслись к нему с безразличием и почти не упоминали о данном событии в своих блогах