Книга День пиротехника - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

в которую тот влип не корысти ради, а чисто из служебного рвения. Но только «вроде бы. В итоге опер взгромоздился на стул у окна, ровно посерёдке между Сазоновым и милиционером.

Выполнив формальности, подполковник начал задавать вопросы в чрезвычайно неторопливой манере. К ключевому моменту он подводил незадачливого младшего сержанта медленно, но неумолимо: «С какого расстояния вы видели подозреваемого в магазине? О чём вы разговаривали с напарником по возвращении в машину? Кого ещё видели у магазина, кроме подозреваемого?»

К моменту рассказа, когда машина охраны погналась за Арсеном Карапетяном, Борисов утратил уверенность, но продолжал отвечать. Не возражая ни единым словом, Сазонов выслушал его до конца и набросал на клавиатуре сравнительно короткий текст, затем вытащил выдвижной ящик из тумбы стола. Там зашелестел принтер. Но стоило Борисову вывести подписи на протоколе, за него взялись серьёзно.

— Что именно вы скомандовали через громкоговорящую систему автомобиля, когда преследовали задерживаемого?

— Сказал — остановитесь…

— И всё?

— Ну… да.

— Мне поступили другие сведения. Вы крикнули: «Лицо кавказской национальности, а ну, стоять!»

Это как? Лёха представил картинку: лицо стоит, всё остальное тело по-прежнему бежит!

Милиционер, который вчера с уверенностью облечённого властью чиновника прокричал дурацкую команду, смущённо заёрзал.

— Я ж цензурно, без мата…

— Но при этом на весь квартал проорали, что задерживаете человека по этническому признаку.

— Ну… Не-е-е… Он же похож был… На того, с фоторобота.

— Кроме фоторобота, во все подразделения милиции распространялось описание подозреваемого: рост около метра восьмидесяти пяти — метра девяносто. Каков ваш рост?

— Метр девяносто один.

— Застреленный в Севастопольском парке метр семьдесят четыре. Вы подписали показания, что в магазине стояли практически рядом с Карапетяном. И не смогли отличить — он ниже вас на пять или семнадцать сантиметров?

Младший сержант замолчал. Без комментариев было ясно: он не помнил примет человека с улицы Калиновского.

— Ответа не услышал. Следующий вопрос. Куда вы целились, когда стреляли в Карапетяна?

— В ростовую фигуру… Как учили.

Сазонов переплёл пальцы рук.

— Расстояние между найденными гильзами и ступнями застреленного не превышает девятнадцати метров. Прицельная дальность огня АКС-74У, если верить наставлению, равняется пятистам метрам, эффективная — трёмстам. С девятнадцати метров первой пулей вы могли пробить ему руку, ногу. Почему пуля вонзилась сразу в грудь? Вы ставили цель задержать или убить его?

Из дальнейших путанных объяснений вытекало, что Борисов пальнул, подобно немцам из фильмов про войну, — от пояса, не раскрыв приклад. То есть практически не целясь. Учитывая отвратительную кучность АКСУ, остальные пули улетели куда угодно. В том парке мамы с детьми гуляют… Борисов оправдывался темнотой, быстротой происшедшего, резким движением подозреваемого, пока не запутался.

— Но вы же дали предупредительную очередь вверх? После этого не пришло на ум отомкнуть приклад и прицелиться? — не выдержал Лёха, на что получил молчаливый окрик Сазонова, одними глазами: не лезь!

— Надо было открыть…

— И, наконец, про темноту, — безжалостно продолжил подполковник. — На аллее фонари были исправны. Кроме одного, пробитого автоматной пулей.

— Я не умышленно… Вверх стрелял.

— Борисов, вы хорошо автомат чистили?

— Да… — смена темы смутила милиционера окончательно.

— Немного просвещу. При стрельбе первая пуля сохраняет нагар от смазки. Вторая тоже, но меньше. Завтра я получу заключение эксперта. У меня есть основания полагать, что пуля с обгоревшей смазкой извлечена как раз из тела убитого. А потом вы стрельнули в фонарь, чтоб на весь парк разнёсся звук второй очереди, и можно было лгать о предупредительных выстрелах. Заодно разбили освещение. Темно, мол, обознался. Так?

Борисов замкнулся, нервно тиская в руках форменную шапку.

— Дело будет выделено в отдельное производство и передано в Следственный Комитет. К теракту на Калиновского оно отношения не имеет. Рекомендую обдумать показания. От них зависит — вас обвинят в умышленном убийстве или только в превышении при задержании. Из Минска не уезжайте. На сегодня всё. Свободны.

Несколько обескураженный последней фразой, здоровяк ретировался. Похоже, последние три минуты он готовился к аресту. Когда дверь за ним закрылась, Лёха заключил:

— Это и есть случай, когда МВД будет списывать на «отдельно взятого ретивого», а Комитет не отмазался бы, так?

— Получилось, что я напророчествовал. Не первый раз имею дело с вашим ведомством, поэтому я постоянно готов к чему-то подобному. Алексей, я не обобщаю. Но вы сами видели. Остаётся радоваться, что в ГУВД отказались от мысли вывесить тот фоторобот на каждом столбе. Тогда бы кричали, не «стой, лицо кавказской национальности», а что похлеще.

— Типа «убей чёрного». Как нацики и футбольные фанаты в России. У нас тоже отмороженных хватает. Вот был бы для них повод. Виктор Васильевич, скажите откровенно, наверху не возникнет желания повесить на Карапетяна взрыв? Все хвосты сойдутся. Тот злодей, Томашевич с «Приора», ремонтируется в гаражах, входит в преступный сговор с армяном, Карапетян делает отвлекающий взрыв, банк грабят, потом делят бабло. Мог бомбу заложить и днём раньше, не тогда, когда наши мальчики пиво покупали, верно? Но доблестная милиция ликвидировала двух злодеев, третьего арестовала.

Сазонов потёр ладонями лицо. Видимо, и ему в эту ночь не удалось выспаться нормально.

— Ни за что не поручусь. Но даже если спустят политическое решение объявить именно так, мы продолжим поиск.

Лёха отлип от подоконника и сделал пару шагов по комнате.

— Месяца через полтора дело уйдёт в суд. К концу весны будет приговор. До осени Герасимёнка расстреляют. Ковалёва же расстреляли, пособника, хоть не он сам минировал метро.

— Вот вы и определили сроки. Работаем.

— Мне начальство нашло дело поважнее. У нас усиление. Святые мощи привозят.

Разве что самому к ним приложиться и просить удачи у пресвятого нетленного… как бишь его? В общем, просить благословения в раскрытии.

Глава семнадцатая

Вежливые и невежливые

Вежливые люди по-белорусски отличаются от российских блюстителей этикета. По крайней мере, формой. Пятиэтажки на Калиновского обступили крепкие парни в тёмных зимних комбинезонах и краповых беретах. Во дворе затаились автобусы с гражданскими номерами и людьми в камуфляже, как пить дать, спецотряд МВД «Алмаз». В Храм иконы Божьей Матери Всех Скорбящих Радость ожидалось прибытие высокого начальства — на поклон к святым мощам.

Лёха на пару с Гаврилычем обходил квартиры. Жильцов уговаривали не приближаться к окнам, а лучше вообще задёрнуть шторы. Или, как минимум, не производить действий, которые могут интерпретироваться как подготовка к покушению.

— Здесь Карапетян жил, — шепнул участковый у очередной двери.

Она была не заперта, через щель пробивался неяркий свет из прихожей.

Опер дёрнулся от двери как от зачумлённого места. Конечно, Лёха сам не стрелял в автомеханика. Но, вот незадача, они оба с Говорковым из МВД, из того самого ведомства, где автомат дали в руки человеку без мозгов, зато с амбициями.

Этот подъезд хотелось