Книга Ленинградский панк - Антон Владимирович Соя

как раз родители куда-то свалили. Той же ночью Таня поняла, что никогда не хочет больше с Игорем расставаться. Правда вот, военкомат и родители Мотины пытались их разлучить, но ничего не вышло. Хоть родители и отнесли Мотю в армию, в буквальном смысле за руки, за ноги, вскоре его вернули Кильке обратно. Друг помог. Режиссер и фотограф. Юфа, он же Евгений Юфит, отец параллельного кино и некрореализма, прародитель самобытного ленпанка. Мотя у него снимался в гениальной трехминутной ленте «Санитары-оборотни» в роли несчастного матроса. Поплакалась Юфе Таня, что суженого забрали, прямо из теплой постели вынесли, и сказал он ей – не горюй, верну тебе Мотю. Стал Юфа Моте письма в часть писать, как скучно ему теперь без него, да фото туда свои всякие некрореалистические вкладывать. А фото были мама не горюй, страшные до колик, (хоть и постановочные), друзья, там их всякие, обсыпанные мукой да залитые вареньем, выглядели ужасающе и крайне непрезентабельно.

Мотя, кстати, так ни одного из этих писем не получил. Все они где надо осели. Туда же вызвали и Кильку.

– Что нам с вашим мужем-упырем делать, – спрашивают, – вы знаете, что он с друзьями по моргам шастает, покойников фотографирует, восторгается плесенью, гниением, разложением, да любуется ужасами и непотребством?

– Знаю, – вздыхает Килька, – есть у него такая пагубная страсть. Тяга к смерти. И вы его, боюсь, не удержите. Не протянет он у вас долго.

– Как же вы с ним живете? – ужаснулись товарищи в первом отделе.

– А что делать, – плачет Килька. – Люблю я его, дурака, такого, как есть. С его разложением и гниением.

Переглянулись товарищи и отпустили бедную девушку. А Мотю, который все радостно отрицал, слушать не стали. Помариновали в дурке месяцок и выпинали к Кильке на свободу. Как Юфиту тогда это с рук сошло – не понимаю. Думаю, что он не одного Мотю так отмазал. Забавное было время.

Бездельники

Повесть длиной в летнюю неделю 1984 года

Памяти Коли Михайлова, Димы Бабича, Саида, Коньяка, Алекса Оголтелого, Свина, Рикошета и многих-многих других ярких представителей пропащего поколения 80-х, не доживших до этих дней. Хотя эта история не совсем о них.

Добро пожаловать в странное счастливое время, когда в тоталитарном государстве, в городе имени плешивого вождя пролетарской революции шла подпольная контркультурная жизнь, сравнимая по плотности и крутости с Лондоном 70-х. Русский рок тогда еще не стал говнороком, нам было плевать на деньги, а звезды болтались так близко, что их можно было достать рукой. Видимо, тогда и случилась глобальная авария, которую от нас скрыли, как Чернобыль. Утечка свободы. Свободы, которой мы надышались, как веселящим газом. Ну и наделали дел. Но это потом. А пока…

Ленин, партия, комсомол!

Секс, наркотики, рок-н-ролл!

Хай!

Для начала перейдем на «ты». Ты же еще здесь? Тогда я сосчитаю до трех, и ты проснешься. Один, два, три…

Ты просыпаешься. Но глаза еще закрыты. Солнечные зайчики нежно щекочут веки. Ты еще немного во власти сна. Но уже не помнишь, о чем он был. Что-то важное и тягучее. Целая жизнь. Но она осталась там. Во тьме. А ты уже здесь. На белом свете. Ты проявился. Ты – Энди. Друзья зовут тебя так. И даже родители иногда так зовут. Когда настроение хорошее. Тебе уже почти семнадцать лет. Ты сладко, до беззвучного хруста потягиваешься в родной кровати в своей детской комнате. Смешно, ты уже такой взрослый, окончил школу, поступил в институт, а комната все еще детская. Все стены заплатаны пестрыми постерами из «их» музыкальных журналов и самопальными фотками-плакатами твоих героев из Ленинградского рок-клуба. Ты болен роком. Не пугайся. Это пока не смертельно. Еще раз повторяю – пугаться нечего. Ты властелин мира, бессмертный, гениальный поэт, чувачок с челкой, которую три раза можно обмотать вокруг конопатого носа. За окном бушует, цветет и пахнет сексом твое семнадцатое ленинградское лето, стучит ветками черноплодки в твое окно на первом этаже. У кровати скачет и позвякивает-поскуливает от нетерпения-недержания верный лохматый чертик Кузя породы московский той-терьер. Ему нужно на улицу. А у тебя утренний стояк и стойкая необходимость отлить. Значит, пора вставать, Энди. Открывай глаза. Нас ждут великие дела. А, да, напоминаю – сейчас 1984 год. Настоящий 1984-й. Не какой-нибудь там тоталитарный орруэлловский. Наш советский – трудовой, ударный, кондовый 1984-й год. Вставай, Энди! Хватит валяться! Открывай уже свои чертовы разноцветные глаза и дуй в дабл.

День первый. Мои друзья всегда идут по жизни маршем

Глава 1. В рабочий полдень

Ты молодец, чувак! Послушался меня. Встал, погулял с собаком, сбегал в магазин за пивом и добрался до квартиры лучшего друга. Дорога была трудной, но ты справился. Перешел двор наискосок. Мимо пустой хоккейной коробки и малышни, играющей в войнушку у куцых яблонь. От своей девятиэтажки к девятиэтажке Дэна. О эти блочные серые величественные памятники архитектуры позднего застоя в прекрасном спальном районе Купчино, гордости города-героя Ленинграда!

Ясный солнечный день только начался, а вы с Дэном уже столько всего успели. И пива выпить, и виски выбрить, и приколы новые придумать. Тут надо не просто серое вещество иметь, как у большинства путешествующих на работу и обратно сограждан с угрюмыми лицами. Тут творческий подход, находчивость и прирожденная веселость требуется. А у тебя и Дэна этих добродетелей как раз в избытке. Хватает и на прически, и на трафареты для футболок, и на вставки для значков. Вот сегодня родились совершенно зашибенские лозунги – «Пора кончать!» и «Плютики не потерпят!». Первое попало на значки, второе на трафареты. Значки вы купили в киосках Союзпечати – огромные, круглые пластмассовые значки с прозрачными крышечками, которые легко снялись и вставились обратно, но уже с вашими веселыми картинками. Так вместо эмблемы Олимпиады-80 в значках появились пацифик и Sex pistols. Трафареты вы вырезали бритвами в ватмане, а потом напечатали на футболках надписи и рисунки самодельными тампонами из поролона, которым обычно затыкают оконные рамы на зиму. Ах да, чуть не забыл – еще и челку Дэну обновили перекисью водорода. Ну, молодцы же?

Следят за своим внешним обликом юные строители коммунизма. Не срамят славных стильных предков. Вот и сейчас кипит работа адова в тесной Дэновской двушке. Кипит в буквальном смысле. На маленькой кухне в большущей кастрюле варятся в хлорке модные пролетарские комбинезоны, за сущие копейки купленные накануне в магазине «Рабочая одежда» на Лиговке. Мастер Дэн вчера