Книга Омытые кровью - Сергей Иванович Зверев

получился. Шел я с книгами под мышкой, без вручаемых мне чуть ли не силой духов и бинокля, но с информацией о серьезных хищениях в шахтоуправлении.

Информация была хорошая. Мной овладело чувство лисы, тащившей в зубах жирного фазана. Вот только удастся ли его слопать? Поглядим. Ведь следующая стадия – проверка и реализация оперативной информации. То есть работа грубая и напористая. Но нам не привыкать к такой. Она нам даже нравится…

Глава 24

С чего начать проверку информации о хищениях? Ищи сбыт – это главное правило любого сыщика. А чего его искать, когда он под боком, да еще в «корках» – то есть официально мой осведомитель.

Заявился я вечером в лавку Даниэля Бен-Йоханына, он же осведомитель «Султан», с черного хода, чтоб никто не увидел ненароком.

Лавка представляла из себя одноэтажное длинное помещение, похожее на складское, но с вычурным, с золотом и бархатом, торговым залом. Для доброго покупателя здесь есть все, только плати и не скупись. Не одно поколение ассирийцев в ней торговало. Те задолго до революции освоили Углеградск. Здесь появилась небольшая, но сплоченная их национальная община. Ее представители неустанно демонстрировали незаурядные таланты в торговом деле.

Разговаривали мы не на мягких кожаных диванчиках в торговом зале, а пристроились на покрытых атласными подушками низких табуретках в подсобном помещении. На столе стояла одинокая тарелка с сушками и одной-единственной шоколадной конфетой, на которую у меня рука не поднялась.

– Толкал рабочие комплекты одежды с шахты? – напрямую спросил я, вперившись в ассирийца тяжелым взором.

По тому, как он заюлил, стало ясно, что я угодил в болевую точку.

– Не помню. У меня обширная торговля, товарищ Большаков.

– Понятно. Значит, толкал… Умоляю, Даниэль Ашурович, не смотри на меня так жалостливо. Твоя слезинка не проточит камень моей чекистской души. Лучше подумай, чего тебе будет стоить утаивание важной информации.

– Как вы могли такое подумать? – возмутился ассириец и уже менее пафосно осведомился: – Ну а если теоритически?

– Теоретически получится, что мы повяжем воров. Они дадут раскладку, куда скидывали товар. И кое-кто станет соучастником государственного преступления.

– Почему государственного? – чуть ли не подпрыгнул мой собеседник на табуретке.

– Потому что стратегический товар. За валюту приобретенный. А с политикой, сам понимаешь, товарищ Бен-Йоханын, шутки плохи.

– И никто не поможет бедному ассирийцу?

– Утаившему, вопреки уговору, важные сведения?

Он смотрел на меня со вселенской скорбью и укором. И все пытался понять, где тот чистый и наивный юноша, которого недавно привел к нему Раскатов и по поводу кого даже были мысли женить на своей троюродной племяннице – писаной восточной красавице?

– Так меня никто не спрашивал, – осторожно произнес ассириец.

– Ну да, наш Филат не бывает виноват. Не смеши меня… Только полный расклад спасет хитрого ассирийца.

– Так чего, мне одному, что ли, толкали?! – возмутился мой осведомитель. – Записывай, Саша. Все пиши!

И он начал сдавать всех торгашей, кому работники шахтерского снабжения Зильберман и Турусов скидывали товар.

– Мойша Малкин, он большую часть захапал и в город увез. Кузьменко Анатолий – тот поменьше взял, но тоже много. Лева Виткин – этот по мелочовке работает, но часто.

В конце исповеди ассириец начал демонстративно массировать сердце.

– Ох, грудная жаба меня погубит от таких-то треволнений, товарищ Большаков. Никаких душевных сил у правоверного мусульманина на такую коммерцию не хватает. НЭПу скоро конец. Придется заново куда-то пристраиваться. Завмагом или главным бухгалтером меня устроит вполне. И вся надежда, что родной ОГПУ посодействует.

– Посодействует, – заверил я.

Конечно, посодействуем. Мы своих в беде не бросаем. Своих осведомителей мы внедряем, спасаем, а потом опять внедряем.

– А могли эти воришки отправить нежеланного свидетеля на тот свет? – спросил я.

– Что, полагаешь, покойный инженер Синицын в хищениях был завязан?

– Все-то ты знаешь.

– Не все, но многое.

Нэпман полез в карман жилетки, вытащил массивные карманные часы на золотой цепочке. Этот страшно дорогой чудесный швейцарский механизм фирмы Invicta/russel он выставлял напоказ, когда хотел произвести впечатление или когда нервничал. Сейчас он нервничал.

– С одной стороны, на хладнокровных убийц они не слишком походят, – через некоторое время, собравшись с мыслями, выдал он свою оценку. – С другой стороны, как показывает мой долгий и скорбный жизненный опыт, такой вот казенный воришка, загнанный в угол, от страха готов на любое преступление!

Тут с ним трудно спорить. Подпалить контору с документами и заодно с людьми для таких не проблема. Разделаться со свидетелем – своими или чужими руками – да ничего в этом плохого. Воровство – это прежде всего квинтэссенция эгоизма. А воровство у государства – это еще и акт презрения к этому самому государству и стремление растащить его по крупицам…

На совещании у начальника уголовного розыска по раскрытию убийства инженера Синицына я выложил расклад с хищениями. У разыскников аж глаза загорелись, как прожекторы в ночи. Им надоело упираться лбом в стенку. Время уходило, а преступление все крепче обосновывается в графе «нераскрытые». И драть за него будут долго и со вкусом.

Мы быстро набросали план мероприятий. Потом за один день допросили нэпманов и торгашей. Те, осознав, что им светит, но не греет соучастие в государственном преступлении, тут же заложили всех и со всеми подробностями. В это же время мы изъяли несколько комплектов рабочей одежды в нэпманских магазинах. Опечатали вещевые склады в шахтоуправлении. Изъяли документацию.

Одновременно поехали брать расхитителей казенного добра. Зильберман, жеманный и плутоватый, схватился за сердце и пузырьками глотал какие-то капли. Турусов, звероподобный хапуга с раскосыми недобрыми глазами, смотрел на нас с тяжелой злобой. Его дом был забит всяким барахлом, в том числе и крадеными комплектами спецодежды. Помещичья, красного дерева, мебель. Посуда, хрусталь, серебро. А еще мешки с продуктами. Крупы, сахар и соль. Все это напоминало склад.

– Вы будто к войне готовитесь, – оценил я этот дом-лабаз.

– Да у нас всегда война, – забурчал озлобленный Турусов. – И всегда надо быть готовым.

Арестованные сперва уперлись и вообще ничего не признавали. Потом на очных ставках поплыли. Начали лепить горбатого, что вынесли спецодежду, поскольку она не востребована, основной продукцией не считается и захламляла склад. А полученные деньги хотели перечислить на баланс, но не успели. В общем, бред, полный наивности. Но тут уж у всякого Федорки свои отговорки.

По поводу инженера Синицына, который курировал их деятельность, арестованные сразу пошли в полный отказ. Никого не убивали. Ничего не знают.

Впрочем, долго это не продлилось. То ли сами дошли до такого, то ли кто посоветовал, но жулики вдруг стали петь в унисон, что освобождать склад им