Книга Учитель из моих кошмаров - Дина Дэ

подходя ближе и рукой приподнимая мой подбородок.

Судорожно сглотнув, я посмотрела в черные глаза.

— Нет.

Мой голос был хриплым и непослушным.

Со вздохом покачав головой, Марк прошелся большим пальцем по моей щеке.

— Глупая, — пробормотал он, задумчиво разглядывая мое окаменевшее лицо. — Рус ведь не способен ни на какие чувства. В отличие от меня.

Я резко отдернула лицо и отступила назад.

— Ты понял это, когда пристегивал меня наручниками к кровати? — облизала я пересохшие губы. — Или когда я умоляла тебя убрать электрошокер?

По телу пробежала дрожь от страшных воспоминаний.

— Или, может, когда ты душил меня, и у тебя встал?!

Мне было так больно, мерзко и страшно, что мои предохранители, дымясь, полетели разом.

Всё. Точка.

Я больше так не могу.

Я была оголенным проводом, несущим смертельный заряд.

— Я ведь действительно думал, что тебе это нравится, — впившись в меня расширенным взглядом, тихо проговорил Марк. Его чернющие пронзительными глаза казались нереальными на фоне лица, слишком они были бездонными, будто кто-то вырезал в полотне отверстия, а за ним — открытый космос.

Я всхлипнула, чувствуя, как меня трясет и бросает в холод. Боже, может, я уже сошла с ума?

— Твой отец хотел, чтобы я стал его зятем, — делая осторожный шаг вперед, прошептал Марк.

Я попятилась назад.

— У нас был общий бизнес, и наше официальное родство значительно упростило бы многие процессы.

Марк не сводил с меня глаз, и это было невыносимо.

— Но твой отец сразу предупредил меня, что у тебя непростой характер и проблемы с психикой.

Я откинула голову, не позволяя слезам пробраться наружу.

А, может, всё это лишь иллюзия моего больного разума, и на самом деле я сижу в одиночке, оббитой матрасами?..

— Он рассказал, что ты любишь насилие и сама себе причиняешь боль…

Я сжала зубы, сходя с ума от нестерпимого зуда под старым выцветшим ремешком от часов.

— И он сказал, что я должен подыграть твоим демонам, чтобы ты подпустила меня к себе.

Я не заметила, как Марк подкрался совсем близко.

— Но я слишком увлекся.

В низком с хрипотцой голосе не было ни капли раскаяния. В нем была одна только похоть.

— Ты была так прекрасна, и так сладко стонала от боли, что мне напрочь снесло крышу.

Горячее дыхание коснулось виска. Моя спина уперлась в нагретый на солнце металл машины, и я поняла, что отступать больше некуда.

— И если бы твой отец не ворвался в номер так рано, поверь, ты бы сама не захотела от меня уходить, — облокотившись одной рукой о машину, склонился надо мной Марк.

Его глаза лихорадочно блестели.

Мне стало страшно.

— Ты ведь понимаешь, что отец всё это подстроил, чтобы снять на тебя компромат и подставить, — я так старалась, чтобы мой голос не дрожал. — Всё, что он говорил, неправда.

Усмехнувшись, Марк медленно провел кончиками пальцев по заживающей ссадине на моем лице.

— Я же не идиот, Вита. Конечно, я всё понял.

Длинные пальцы мягко легли на мою шею.

Я замерла, не в силах отвести глаз от озаренного солнечным светом мужского лица.

Еще при нашей первой встрече я поняла, что Марк был опытным и знал, как не оставлять следы на теле девушки.

Для всех тех пыток, которым он подверг меня, всего лишь несколько синяков и ссадин были рекордом. И если бы не камеры, расставленные в номере работниками отца, никто бы не поверил мне.

— Но ты даже не представляешь, как меня задело то, что ты участвовала в этом обмане, — пальцы легонько сжались, заставляя меня вытянуть шею и привстать на цыпочки.

— Скольким мужикам ты уже продалась? — скользя губами по моему подбородку, прошептал Марк. — Это хотя бы двухзначное число?

Я вздрогнула как от пощечины.

Их было двенадцать. И каждый из них превращался в чудовище, оставаясь со мной наедине.

Все, кроме первого.

— А еще мне интересно, твой папаша всех обламывал на самом интересном? — ослабив хватку на моей шее, оскалился Марк. — Или ты уже в полной мере знаешь, что такое боль?

Пользуясь моментом, я оттолкнула мужчину и рванула в сторону леса.

Ни за что не признаюсь этому больному ублюдку, что я всё еще девственница. Отец врывался в номер за секунды то того, как разгоряченные мужчины, наигравшись в садо-мазо, уже готовы были стянуть с меня белье и трахнуть.

Грязно выругавшись, Марк схватил меня за волосы и резко дернул назад.

— Не спеши, малышка. Я с тобой еще не закончил.

Выгнувшись, я зашипела от боли.

— Отвали, придурок! Отец посадит тебя за решетку, если ты со мной что-то сделаешь!

С силой прижав меня к себе, Марк зло улыбнулся.

— Знаешь, зайка, а мне уже плевать. Твой папаша и так забрал у меня всё. Он отжал мой бизнес и настроил всех против меня. У меня больше нет жизни. А так мне хотя бы будет что вспомнить в тюремной камере.

Я задергалась в мужских руках, пытаясь лягнуть Марка ногой, ударить локтем, укусить за руку — сделать хоть что-то, чтобы оттянуть неизбежное.

Но всё было бесполезно.

Марк был сильнее и тяжелее меня.

И ему не составило особого труда наотмашь ударить меня по лицу и грубо подтолкнуть к бамперу.

Морщась от боли и звона в ушах, я уперлась руками о горячий металл и, как больная кошка, помотала головой из стороны в сторону. Кровь, хлынувшая из носа, текла по губам, в глазах двоилось.

Но мне некогда было думать об этом.

Я должна была спасти себя.

Инстинкты выживания оказались сильнее программы самоуничтожения.

И я превратилась в животное, в котором было заложено только две функции — убивать и властвовать.

И, задрав голову к небу, я закричала.

Закричала так, что кровь застыла в жилах.

Закричала так, что вся моя ёбаная жизнь пронеслась перед глазами, выворачивая меня наизнанку.

Я — тварь. Какая же я тварь…

Марк замер за моей спиной. Его руки, стянувшие мои шорты, дрогнули.

И это было роковой ошибкой.

Монстр внутри меня не мог не воспользоваться ею.

Как в замедленной съемке я присела вниз и, подхватив огромный камень, выпрямилась во весь рост.

Марк сглотнул, окидывая меня потемневшим взглядом.

В этих черных глазах было намешано столько всего — злость, смирение, удивление, преклонение…

Плевать.

Я никогда не забуду звук камня, встретившегося с черепной коробкой.

…

Вы хоть раз слышали, как спелый арбуз роняют на асфальт?

Нет?

А меня этот звук будет преследовать до конца жизни.

Глава 29

Виталина

— Ау, Вита, ты меня