Книга Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева

Их положили в папку. Она силясь рассмотреть, прочла: К. Маркс «Капитал», том 2. Сложив их трубочкой, она бросила в окно. За дверью послышался шум и в двери, с обратной стороны, послышались повороты ключа.

Анни ахнула. Кровь прилила к лицу, и по всему телу побежал холод. Стук сердца можно было четко услышать в помещении. И в такую жару, её затрясло от холода. Она обернулась к окну, но дверь уже открылась. Только ладонью она схватила пламя свечи, чтобы потушить. Темный силуэт мужской фигуры вошел вовнутрь и стал, не торопясь искать включатель. Анни только успела шмыгнуть в бок. Затаила дыхание.

Силуэт тщетно пытался найти включатель. Видно было, он не знал его месторасположение в этом помещении. Сзади, за спиной, дверь была открыта. Но Анни увидела, как фигура человека на некоторое время застыла. Человек увидел открытое окно и машинально шагнул к нему. Девушка воспользовалась ситуацией и рванула к двери. Со всей силы она понеслась по коридору прочь, пытаясь потеряться в темноте. Теперь выход был только в том, чтобы затаиться где-нибудь и дождаться рассвета, чтобы постараться незаметно выскользнуть из университета. Анни настолько была испугана, что не сразу вспомнила, что в университете на замок закрываются только кабинеты, лаборантские, а аудитории остаются открытыми. Взлетев на третий этаж, она уже слышала, что за ней бегут. Она вскочила в первую попавшуюся аудиторию и притаилась за дверью. Слова, это уже что-то на уровне генетики у человека, стали хаотично слетать с её губ — О, дева Мария, спаси меня, спаси меня! — Она все слышала. Незнакомец догадался, что кто-то в лекционной аудитории. Возле аудитории его шаги затихли и дверь открылась. Анни машинально закрыла лицо руками. Ее грубо схватили за локоть, и она отпустила руки от безысходности. Просто стальным обручем ей сдавили предплечье, и другая рука незнакомца спешно нащупывала у дверей включатель. Зажегся свет. И она от жесткого рывка, была развернута к незнакомцу лицом. От изумления она открыла рот и застыла в оцепенении. Грозно и внимательно в неё впился взгляд князя Артура Войцеховского. Он рано, рано утром приехал в университет за чертежами, чтобы уехать с ними на комиссию по выдаче патентов. Внизу, в экипаже, его ждал инженер Андраш Мехварт. (Прав был Игн, от Хелен мало толку). Они вместе с профессором химии занимались органической химией и делали не большие опыты с изотопами, которое планировалось применить для усиления магнитного импульса между электродами проводников. Артур наращивал производительность своих станков, для улучшения проводимости металлов. На первом этаже университета, сторож беспрекословно открыл перед ним дверь.

Сердце вот-вот выпрыгнет наружу, и Анни в бешенном сердцебиении видела только широко открытые и сердитые глаза князя. Ну вот сердитость быстро исчезла из взгляда, но в них все еще читалось не срываемое удивление.

Стыд. Такой жгучий и горячий стыд овладел всем её существом. Она опустила глаза и ниже наклонила голову. Ей невероятно невыносимо было выдерживать его взгляд. Его руки все еще сильно сдавливали ей предплечья, но она чувствовала, что страха совершенно не испытывает. И его решительное намерение в отношении вороватого лазутчика испаряется в воздухе. Они еще некоторое время молчали и вот она наконец-то услышала его голос, и от того, что в нем она уловила смех, она опять подняла к его лицу глаза. В них уже прыгали смешливые зайчики и ей даже показалось, что он еле сдерживает смех, но ему только бесконечно смешно.

Наконец-то его руки её отпустили, и он отстранился. Весело, он рассматривал её с ног до головы, а она только бессильно прислонилась к стене. Если бы только можно было сейчас провалиться сквозь землю!

— Анни Милешевская, — раздался его смешливый тон. — Право… Ему даже трудно говорить было, так как он боролся с внутренней лавиной смеха. — Вы всегда отлично выглядите в мужском наряде.

Она машинально дернулась к двери, но его уверенное движение, преградило ей путь. Другой рукой он на мгновение прикрыл свой рот. Похмыкал:

— Анни. Анни. Я знаю, у вас на все есть причины. И что на этот раз?

— Я не могу вам это сказать. Простите меня. — опять виновато потупилась в пол. Он пристально смотрел ей в лицо. Молчал. Если бы она только сейчас подняла глаза, она увидела бы в них то, что любая женщина читает безошибочно.

Его руки твердо сжали её хрупкие плечи, волна не познанного и неподконтрольного ощущения стала кружиться вокруг них, спиралью подымаясь с низу и закручиваясь все сильнее. Он притянул её к себе и с немым вопросом, она подняла глаза и у неё перехватило дыхание. Жаркие губы нашли её губы и машинальное сопротивление его неожиданному поведению стало слабеть. Все её юное, не опытное существо где-то глубоко, куда она так старательно это загоняла, страстно желало этого. Настойчивая, все поглощающая сила мужского желания подчиняли себе все и обезоруживали.

Она стала мягко и плавно проваливаться в небытие и ум… Так не вовремя срабатывающий в непредвиденных обстоятельствах вдруг ворвался в эту убаюкивающую пропасть. Она слабо уперлась ладошками ему в грудь и постаралась высвободиться.

Он принял сопротивление. Отпустил. Но как ей хотелось до конца упасть в черноту его бездонных глаз!

Он молчал.

— Мне необходимо вернуться в лаборантскую и закрыть окно. — Вы позволите? — еле слышно произнесла Анни

Он молчал.

— Я ничего не ворую. Не думайте плохо. Мне надо выручить друга. Он попал в беду. И тут же она пожалела о сказанном, так как с кем она всегда вместе ходит в университете, было всегда видно, и все знали. Зачем она так доверяется князю?

Артур кивнул головой в знак одобрения. В душе его творилось смятение. Он не сдержал своего порыва. Опытный в любовных делал, сейчас он неосознанно сделал то, чего делать не собирался. Как до конца мы, порой, себя не знаем! И идя с девушкой по коридору, он думал только об одном: «Почему он к ней испытывает такие отцовские чувства? И ему бесконечно импонирует её поведение? Он встретил в жизни человечка, который живет и пытается жизнь жизнью, такой далекой от лощенного, скучного, светского образа, в котором светская дама прежде всего учиться скрывать свои чувства, быть добродетельной, и такой недосягаемой для чужой молвы, сдержанной и собранной, во всем образцовой и точной в исполнении образа жизни людей высшего