Книга Сын врага отца - Маша Брежнева

урок пересаживайся к Алексею назад.

— Но там уже сидит Рина, — напоминаю ей.

— А Рина твоя посидит с Мхитаряном, ничего страшного не случится.

Не случится? Ой, Елена Олеговна, я не была бы так в этом уверена... За полчаса может произойти что угодно, если посадить Заболоцкую с Каренчиком!

Я подхватываю учебник и электронку, прижимаю к груди, подскакиваю и виновато смотрю на Рину. Подставить подругу я точно не хотела, и карательные меры меня очень напрягают. Но Заболоцкая отвечает лишь взглядом, в котором вообще отсутствуют эмоции, а затем медленно обходит меня, нашу с Кареном парту и садится на мое освободившееся место.

Она делает вид, что все нормально, но я прекрасно вижу, как сильно она напряжена, да и Карен это видит.

— Не бойся, я не кусаюсь, — говорит он тихо, но мне из-за его спины прекрасно слышно.

Рина одаривает его фирменным взглядом «кажется, ты дебил» и отворачивается. А мой братишка, улыбнувшись уголками губ, разваливается на своем стуле, а затем и вовсе закидывает руку на спинку стула Рины.

ЕГО РУКА НА СПИНКЕ ЕЕ СТУЛА.

У меня все. Наверное, я вылупляю глаза настолько, что даже бедный Лешенька спрашивает, а все ли у меня в порядке.

— Что? А, да-да, Леш, все в порядке, — пытаюсь натянуть улыбку или хотя бы осознанное выражение лица, но получается с трудом. К счастью, Алексей Сергеевич у нас понимающий мальчик, и он просто кивает и снова погружается в свою электронку. А я не могу даже моргнуть, только смотрю на все происходящее и не верю в это.

— Удобно? — шепотом спрашивает Заболоцкая у Карена.

— Очень, — радостно прикрыв глаза, отвечает парень.

Рина злорадно ухмыляется и резко подтягивает стул ближе к парте, отчего рука Карена слетает со спинки, и он умудряется удариться о край парты Алексея Сергеевича. Друг размахивает ушибленной рукой, но Рине ничего не высказывает. А та садится с идеально прямой спиной, словно вбили кол, и смотрит четко на интерактивную доску, не замечая Мхитаряна вообще. Но стоит только Елене Олеговне отвлечься, чтобы вывести что-то на экран, Каренчик тут же наклоняется к моей подруге и шепчет ей что-то на ухо.

— Ты так перекинешься через стол, — деловым тоном подмечает Леша, когда я вытягиваюсь над партой, пытаясь подслушать реплики Карена.

— Мне очень надо быть в курсе, — нагло ему заявляю.

— Это их отношения, и никому другому знать такое не надо.

Выпучиваю глаза.

— У них нет никаких отношений! — рычу в ответ на это.

— Ты не права. Прямо сейчас у них соседские отношения, как и у нас с тобой.

Вот с одной стороны, Леша очень даже прав. Где-то в глубине души (правда, очень-очень глубоко) я с ним согласна. Но это ведь мои лучшие друзья, а я не в курсе! Тем более, это мои лучшие друзья, у которых всегда все слишком сложно.

Они перекидываются какими-то фразами изредка, но после реплики «Не бойся, я не кусаюсь» ничего расслышать мне так и не удается. Урок проходит мимо меня, хорошо, что успеваю хоть что-то записывать вслед за Лешей, а домашнее задание все равно придет рассылкой. Мне не терпится скорее выбраться из кабинета и устроить Ринчику допрос, а чертов звонок все никак не звучит. Через каждые тридцать секунд вожу пальцем по дисплею умных часов, проверяя время, пока меня не оглушает сигналом об окончании урока.

Все поднимаются с мест, а Рина сидит, как будто к стулу приросла. Словно Мхитарян приколотил ее своим гипнотизирующим взглядом к месту.

Я покидаю кабинет вместе с Алексеем и подлавливаю свою подругу в коридоре через две минуты.

— Рина! Давай рассказывай, что тебе Карен говорил!

— А ты лучше у друга своего спроси. Вас же рассадили из-за того, что вы болтали, — уворачивается от ответа и гордо шагает по коридору, не обращая внимания на меня.

— Заболоцкая! Сама мне все расскажешь! — двигаюсь за ней, не позволяя толпе учеников из классов помладше снести меня.

Резко затормозив, Рина разворачивается и складывает руки на груди.

— Это ты с ним трепалась, из-за чего мне пришлось пересаживаться, поэтому считай, ты сама виновата в том, что нам пришлось разговаривать.

— Ну прости! Я меньше всего хотела, чтобы тебя посадили с Мхитаряном, честно! И я даже представить себе такой поворот не могла!

— Ладно, хорошо. Он спросил, давно ли я сменила цитрусовый парфюм на цветочный.

Хорошо, что электронка убрана в рюкзак, не то я бы уже уронила ее прямо на пол.

— Ты серьезно сейчас? Он спросил про твои духи?

— А что в этом такого? — Рина расправляет прядки в своем высоком хвосте и откидывает волосы назад. — Ты сама говорила, что мне очень идет новый аромат.

— Я — твоя лучшая подруга, а Карен — это Карен!

— Гениальное умозаключение, — подруга качает головой и отводит взгляд.

— Как будто ты не понимаешь, что я имею в виду.

— Не понимаю. Слушай, просидеть целый урок молча было невозможно, Мхитаряну пришлось сморозить хоть что-то, не осуждать же его за это.

Заболоцкая, которая не осуждает Карена, — это определенно из нового.

— Ну да, ну да, — не знаю, что ей сказать в ответ на это.

— Да и хватит вообще про твоего дорогого Мхитаряна. С красавчиком футбольным когда меня знакомить будешь?

Вот как мы заговорили, очень интересно.

— Когда Тимофей Романович подаст сигнал, — задираю подбородок и придаю себе крайне важный вид.

— Жду, — Арина улыбается и сваливает от меня.

Следующий на очереди пациент уже ждет меня в темном холле второго этажа, где нас будет гонять историчка. Мхитарян успел в перерыве сбегать в буфет и притащил сосиску в тесте. А нет, я не права. Две сосиски! И про меня подумал, котик мой.