Книга Там мое королевство - Анастасия Владимировна Демишкевич

на статус потерпевшей, Лева сразу невзлюбил, мало того, что она увела у него клиента, лишив порядочной суммы и возможности несколько месяцев придаваться сельскому угару, так еще и было в ней какое-то необъяснимое зловещее самодовольство и ощущение собственной власти, что, по мнению Левы, для ребенка было уж точно неприемлемо.

* * *

После первого тура президентских выборов мне пришла открытка от мамы и папы. Обратный адрес – Куба. Как они там, интересно?

Открытка – это всегда добрый знак, поэтому я не удивилась, когда вечером мне сообщили о последнем задании. Еще бы пачку чипсонов – и день определенно удался.

Чипсов не нашлось (тетка урезала мне деньги на карманные расходы), поэтому я лежала в кровати, грызла подсохший кусок батона и думала о завтрашнем дне. Мое последнее задание. Кто бы мог подумать, что это произойдет так скоро.

Я мысленно прокручивала его шаг за шагом, чтобы ничего не забыть. Моя главная задача – сохранять невинный вид и строго следовать данным мне указаниям, ни при каких обстоятельствах не отклоняться от утвержденного графика. На завтра мне заказали человека, и выспаться было бы неплохо, но сон не шел. Хотелось, чтобы кто-нибудь погладил меня по голове и сказал, что все обязательно будет хорошо. Но мало ли кому чего хочется.

* * *

Ровно в 13:20 я делала вид, что околачиваюсь во дворе одной из многоэтажек, в 13:22 я зашла в подъезд и вызвала лифт, за мной зашел мой клиент и тоже решил не брезговать ожиданием последнего. (Все было хорошо спланировано: при своей комплекции он едва ли захотел бы прогуляться пешком до одиннадцатого этажа). Я повертелась перед камерой, глазеющей на нас с потолка, и вошла в лифт. Дверь за нами закрылась, и я с интересом уставилась на директора. Передо мной был главный гном, дородный, добродушный и усталый. Ему не было до меня никакого дела, его мысли блуждали глубоко в недрах земли, где он с отважными и алчными до золота и нефти соратниками пускался на поиски сокровищ. «До скорой встречи, мой бедный директор», – подумала я и вышла на своем восьмом, директор поехал дальше.

Через неделю я и директор снова встретились, но уже не в приятной интимной атмосфере кабины лифта, а в гораздо менее располагающей к чему бы то ни было атмосфере следственного комитета. Директор обвинялся в совершении развратных действий в отношении несовершеннолетней. Точнее, в том, что во время нашего с ним недолгого пребывания в лифте исхитрился показать мне свои гениталии. Я, конечно, оскорбилась и поимела немалый стресс. Следователя почему-то очень интересовали половые органы директора (может, он был педерастом, не знаю), он даже спросил, какого они были цвета. Я пыталась придумать самый неопределенный и ни к чему меня не обязывающий цвет и поэтому сказала: «Сизые».

– Именно так! – подтвердил мои слова следователь.

«Откуда бы ему знать», – подумала я.

* * *

Есть вещи, которые ты просто знаешь. Я, например, всегда знала, что наши профессиональные пути с Левой Зорькиным еще пересекутся.

Лева был готов скорее выпить стакан мочи, чем поверить в то, что только что потерял еще одного жирного, обещающего всеразличные блага заказчика. Еще трудней ему далось осознание того факта, что потеря клиента произошла при столь же сомнительных обстоятельствах, что уже имели место в его недалеком прошлом. Местный телеканал сообщал про обвинение директора Анского НПЗ в развратных действиях в отношении несовершеннолетней. О несовершеннолетней, кроме возраста, ничего не сообщалось, однако Лева не на шутку уверовал в то, что это та же самая противная маленькая гусеница, что и в прошлый раз. Здравый смысл пытался нашептать Леве, что такое едва ли возможно, но ему было плевать на здравый смысл, первый раз за долгое время он был в чем-то уверен, и ему не было пофиг. Он дважды потерял крупный навар, и кто-то должен был за это ответить. Лева даже почувствовал вкус к жизни и временно завязал с пьянством, что было для него, пожалуй, слишком.

В понедельник утром Лева – непривычно облагороженный, а главное, трезвый – спешил на слушание по делу директора. Его туда особенно не приглашали, но на этот случай у Левы имелось удостоверение прессы, да и вообще он проявил всю необходимую шустрость и предприимчивость.

Его печально знакомая девчонка сидела на скамье и болтала ногами, она подросла, отрастила волосы и зубы, но Лева без труда узнал ее. Она бесстыдно уставилась на него, и Лева явственно услышал: «Было твое – стало мое», хотя губы ее ни разу не шевельнулись. Он взглянул на бледно-зеленого директора и вспомнил серию любимого мультсериала «Бивис и Баттхед» про то, как Бивис намеренно направлял свое тощее тулово под колеса машин, чтобы потом хорошенько вытрясти карманы ошарашенного водителя. По мнению Левы, девчонка промышляла чем-то похожим. Она, как пить дать, не являлась никакой жертвой, ей скорее был директор, а заодно и Лева, терявший возможность обогатиться. «Так не пойдет», – думал Лева. Зловредная маленькая гнида шныряет по городу, сажает за решетку кого ей вздумается, а главное, обдирает его, Леву.

«Потерпевшая» была при тетке, с ней-то он и решил побеседовать, старуха могла оказаться алчной сутенершей, своеобразно приторговывающей своей племянницей. Пообщавшись с ней, Лева быстро отбросил эту мысль: необходимой концентрации изощренного зла в тетушке он не обнаружил, впрочем, как и ума, требующегося для проворачивания таких небогоугодных дел.

После окончания слушания Лева неожиданно для себя решил проследить за девчонкой – врага нужно знать как облупленного, эту истину он давно усвоил.

Ему удалось прокрасться за ней до дома – обычная пятиэтажка, ничего особенного, если только не знать, что в ней поселилось настоящее исчадие ада. Леве, конечно, хотелось пробраться внутрь, установить прослушку, камеры, влезть на пятый этаж и посмотреть какими гнусностями девочка занимается у себя в комнате, но это ему не светило, Лева был далеко не Человек-Паук.

Следующие несколько дней Лева всерьез чувствовал себя трагичной судьбы журналистом, внезапно обнаружившим глобальный заговор. Он вполне бы мог поспать, но вместо этого наливал себе седьмую кружку кофе, беспрестанно курил, раскидывал упаковки от пиццы и не менял носков. Лева штудировал криминальную хронику последних лет, искал подозрительные случаи, сравнивал их с тем, с чем столкнулся сейчас. Всем этим Лева занимался по ночам, а днем он выходил на «охоту», хотя по супергеройской логике, которой он придерживался, все и должно было быть наоборот. Леву это не особо смущало и, нацепив кепку, темные очки и бутафорские усы, он отправлялся на слежку.