Книга Русская рулетка (сборник рассказов) - Игорь Анатольевич Безрук

тогда, помнишь, пару месяцев назад, когда у него был приступ? Я думала, это больше не повторится, и вот — на тебе…

Велда была напугана, Джек попытался ее успокоить:

— Мне надо его осмотреть. Ты не вызывала «скорую»?

— Я сразу набрала твой номер, Джек. Разве «скорая» приедет раньше? И потом, нужна ли она здесь?

Велда была права, «скорой» тут делать нечего: Рон Келик мертв. И скорее всего, от апоплексического удара. Об этом говорило и красное опухшее лицо покойника и его налитые кровью выпученные глаза. Гипертония все-таки убила его. Как, впрочем, и его отца. Рон рассказывал Джеку об этом.

— Давно это случилось? — спросил чисто машинально Джек.

— С полчаса назад. Я и не думала, что это может быть так страшно.

— Тебе нужно успокоиться, расслабиться. Я дам тебе успокоительное, станет полегче. У тебя есть вода? На, прими сразу же, я пока внимательнее осмотрю Рона, — протянул Джек Хиггинс Велде пару таблеток.

— Нет, Джек, зачем, разве здесь не все ясно? Он же умер своей смертью. Ты мог бы дать заключение, чтобы утром я связалась с похоронным бюро? Я не смогу и часа провести с ним… таким… наедине.

Джек непроизвольно поднял глаза на Велду. Что-то неестественное прозвучало в ее голосе, какая-то фальшь. Может, ему показалось?

— И все же я осмотрю его, Велда, так велит мне долг.

— Конечно, Джек, ты ведь все-таки врач.

Она взяла с журнального столика графин с водой и стала наливать в стакан. Руки ее при этом дрожали, она с трудом заставила себя их унять. Это не осталось незамеченным Джеком. Конечно, не будь он врачом, он списал бы все на ее потрясение, но ведь потрясения у Велды не было, Джек это видел, тогда что же происходит? Почему она так себя ведет?

Джек наклонился над телом утопленного в кресле Рона. Предчувствие чего-то ею недосказанного не покидало его. В процессе осмотра он несколько раз поднимал голову. Она ни на секунду не сводила с него глаз. Ее лицо выражало страх.

«Чего она боится?» —  подумал Джек Хиггинс и чуть не вскрикнул: за ухом покойника он увидел маленькую бордовую точку, похожую на след от укола. Джек снова поднял глаза на Велду. Она была бледнее бледного.

— Что? — спросила, перехватив его взгляд.

— Нет, нет, ничего, — сказал Джек, чуть замешкавшись. Это не укрылось от Велды. Но она не спешила пока с выводами, пристально следя за тем, как взволнованный Джек Хиггинс быстро потянулся к початой бутылке виски, которую предусмотрительная Велда специально поставила на виду на журнальном столике. Она знала обо всех пагубных пристрастиях Хиггинса и поэтому не могла упустить прекрасной возможности при случае их использовать. Такой случай наступил, и она успешно воспользовалась им. Только после того, как Джек залпом опрокинул в себя полный бокал виски, она спросила:

— Ты чего-то не договариваешь, Джек. Лучше скажи правду. Я выдержу, я все выдержу.

Хиггинс не знал, как начать.

— Мне показалось, Велда, тут, за ухом…

Велда встала, подошла к Хиггинсу.

— Что тебе показалось, Джек, что? Ты что-то нашел?

Голос ее стал таким, словно все у нее мгновенно высохло во рту.

— Но ведь это, — продолжал Джек, — обнаружит даже самый тупой санитар. Неужели ты все-таки убила его, Велда? Ты убила его!

Джек с ужасом посмотрел на нее.

— Зачем, зачем, Велда?!

Велда бросилась к нему.

— Погоди, Джек, погоди. Я не хочу, чтобы ты так думал. Ну посмотри, разве я его убила? Помнишь, какой я была заводной девчонкой два года тому назад, когда мы впервые встретились с тобой? Ты души во мне не чаял. А теперь? На кого теперь я стала похожа? Разве я в этом виновата? Я? Ты же знаешь, как в последние месяцы он изводил меня, мучил. Каждый очередной приступ становился для меня невыносимой пыткой. Эта несносная подозрительность, эта болезненная ревность. Ни выехать куда, ни пойти к кому… Даже ты однажды застал его в припадке ярости. А каково это было терпеть изо дня в день, изо дня в день?.. Ты должен понять меня, Джек, должен понять, если все еще любишь: это ОН меня убил, ОН! Если уж ТЫ не поймешь этого, тогда я не знаю, как мне жить.

Джек был в растерянности. С одной стороны она права: в последнее время с обострением болезни Рон стал просто несносным: несдержан, груб, бесцеремонен. Но разве ЭТО повод для убийства? Разве ЭТО оправдывает кого-либо?

Велда вплотную подступила к Джеку, обняла его за талию, заглянула в его глаза.

— Джек, Джек, милый, неужели тебе не жаль крошку Велду? Свою маленькую девочку Велду, Джек? Ведь совсем недавно, совсем недавно мы были больше, чем друзья. Разве мы ими не остались? Ты же мне еще друг, Джек? Скажи, милый…

Это было бессовестно с ее стороны: использовать их близкие отношения. «Но может, она для того и сошлась когда-то со мной, чтобы теперь предъявить счет? — подумал Джек. — Как это низко…» Ему следует сказать ей все, что он об этом думает, немедленно, иначе Велда падет еще ниже, иначе… Но что сказать? Какие найти слова, чтобы ими передать весь кошмар того положения, в которое она попала? Это протрезвевшего мужика еще можно в чем-то переубедить, но загнанную в угол, взвинченную до предела женщину…

Джек в замешательстве отвел глаза от упорного вопрошающего взгляда Велды и снял ее руки со своей талии. Она тотчас же сникла и потупилась.

— Так ты мне совсем не поможешь, Джек? — спросила она потухшим голосом.

— Я не знаю… — все еще не пришедший в себя от смятения, пробормотал он. Затем, как заторможенный, машинально взял с журнального столика свой саквояж и побрел к выходу. На нем лица не было, плечи под пиджаком будто провалились, голова свесилась.

— Джек… — догнало его Велдино отчаяние. — Джек. — Умоляющее, призывное.

Он невольно обернулся:

— Я не могу, Велда, не могу, извини.

— Но как же, Джек? — она быстро подошла к нему, ухватилась одной рукой за обшлаг его рукава. — Неужели ты оставишь меня одну? Разве это честно?